Лед  в анальном отверстии  – прямой путь к геморрою, широкий и скоростной, как немецкий автобан.
Тщательно следивший за своим здоровьем мистер Пак про это прекрасно знал, но сейчас эта мысль не доставила ему беспокойства, оставшись где-то на периферии сознания. 
Руки, прикованные к постели, тоже не доставляли ни малейшего дискомфорта.
Робин чувствовал себя на редкость хорошо, лежа расслабленно, наслаждаясь присутствием Франсуа, тем, как тот его ласкает, что-то говоря по-французски. Наверно, что-то приятное. Молодой человек не понимал слов, а лишь вслушивался в интонации. Иногда главное значение имеют именно они.
– Великолепно. Ты очень красивый и чувственный, - Робин не ошибся в своих предположениях.
Он знал, что в ответ произносить ничего не надо, месье Моле относился к тому редкому типу людей, рядом с которыми комфортно молчать  и которые не слишком то любят похвалы в свой адрес высказанные вслух. А если им что-то надо услышать, они спрашивают напрямую, не хотя вокруг да около.
Как и в этот раз.
- Захлопнулись… А я не имею ни малейшего понятия, где от них ключи, – Робин ожидал чего-то подобного. «Придется слесаря вызывать» - сейчас мысль о приходе кого-то из персонала не вызывала протеста. Придет человек-функция, выполнит свою задачу и уйдет. Главное, месье Моле рядом. - Придется потерпеть, - Франсуа, наверно, помня, как Робин отреагировал на появление официантов, пытался приободрить «жертву железных девайсов»   - Надо звать на помощь, если вы не хотите провести остаток отдыха на грязных простынях со скованными руками…
- Надо, значит надо, - молодой человек мягко улыбнулся мужчине в ответ, глядя, как тот берет телефон. "Остаток" отдыха хотелось провести как-то иначе.
- Может быть вы что-то хотите? Я закажу сразу, чтобы избежать навязчивого присутствия прислуги.
«Вас обнять» - Я буду то же, что и Вы, Франсуа, - веки стали тяжелыми. Усталость и сонливость навалились огромной пуховой периной, и бороться с ними с каждой секундой становилось все сложнее.

- Мы так и не поели мороженного. Боюсь, оно погибло, - голос мужчины доносился до Робина, словно издалека. – Я повторю твой заказ… и, наверно, какао или шоколад. Кофе на ночь вредно… - молодой человек на какое-то время отключился, словно провалился в вату. Ему снилось что-то белое и мягкое, очень нежное, оно обволакивало и из него невозможно было выбраться.
… брысь отсюда! – молодой человек непонимающе хлопал ресницами, пока до него не дошло, что фраза месье Моле обращена к сотруднику Замка, а его, Робина, руки свободны и можно встать с кровати и пойти в ванну. Стыдно не было, просто хотелось остаться с Франсуа наедине.
Слугу как ветром сдуло и, возможно из за усталости, несколько высокомерное обращение с персоналом не вызвало в душе мистера Пака никакого протеста.
По отношению к нему, Робину, Франсуа был бережен и деликатен, нежен и заботлив.  Мужчина, о котором можно только мечтать.
«Я счастливчик» - молодой человек включил ледяную воду, чтобы немного взбодриться. Но помогало мало. Безумно хотелось спать, обхватить Франсуа руками и ногами, прижаться к нему и уснуть.
Из ванной комнаты Робин вышел в белом махровом халате  и тапочках, со взъерошенными, чуть влажными волосами. В комнате было прохладно, месье Моле стоял у раскрытого окна и курил, глядя куда-то в небо. Робин  рассматривал некоторое время профиль мужчины, затем подошел к нему и обнял со спины, прижимаясь к ней. И вновь стало хорошо и спокойно, как будто вернулся домой.

Объятие Робина не осталось безответным. Франсуа накрыл пальцы молодого человека своими ладонями. 
Вот  так и стоять бы, и стоять, чувствуя себя в безопасности, прислушиваясь к дыханию месье Моле,  в буквальном смысле этого слова спрятавшись за спиной своего мужчины.
Подсознательные желания двадцати пяти летнего мистера Пака были просты. В нем до сих пор жил тот  терроризируемый  с  полного попустительства отца шизофреничкой-матерью маленький мальчик, который мечтал о том, что рано или поздно придет кто-то сильный и взрослый и его защитит.
- Ложитесь спать, - Франсуа развернулся к нему и Робин понял, что в очередной раз чуть не отключился на пару секунд.  - Сейчас. Я хочу, чтобы к моему пробуждению, вы были свежи и бодры. Искренне надеюсь, что вы не храпите, поскольку сам тоже желал бы выспаться, - мужчина шутил, но у молодого человека появилось ощущение де-жа-вю.
Он слишком хорошо помнил, чем закончилось для него то, что он как-то раз, почти пять лет назад, помешал своему верхнему спать.
«Выбирай, где ты проведешь остаток ночи? У меня в ногах или на полу?» - холодные серые глаза, перекошенное от злобы лицо, короткий серебристый ежик на голове и жесткие пальцы, сжимающие шею. Только спасительное забытье тогда избавило Робина от необходимости делать унизительный выбор.
Ночь, которую словно клеймом кто-то выжег в памяти мистера Пака, ночь, про которую он никогда не забудет и никогда никому не расскажет.  Ему до сих пор стыдно вспоминать, в какую яму он тогда чуть не упал.
Сейчас все иначе. Другие, холеные пальцы бережно приподняли лицо молодого человека за подбородок. Темные, сейчас не приглаженные гелем, а немного растрепавшиеся волосы, черные глаза, ласковый взгляд.   
Франсуа целовал его долго, нежно, прогоняя тени прошлого, утверждая свою власть над Робином. И тот расслабился, забылся и моментально уснул, стоило его голове коснуться подушки.
Когда мистер Пак был маленьким, до тех пор, как его полоумную мамашу не засунули в дурдом и мальчика не забрала к себе бабушка,  никто не обнимал Робина на ночь, не целовал, не поправлял ему одеяло или подушку. Не рассказывал сказки на ночь, те страшилки, что вещала его мать про суд Божий - не в счет. У Робина не было мягких игрушек, к которым он мог бы прижаться во сне, чтобы отогнать ночные кошмары. Никто не утешал его в темноте, и мальчику в голову не приходило, что можно ночью забраться в постель к родителям.  Он был счастлив, когда его оставляли в покое и оставляли одного. 
Когда же в самый первый раз, он обнял человека, с которым уснул в одной кровати, тот, вечно бывший на измене предприниматель с уголовным прошлым и настоящим, чуть его не задушил.
Возможно поэтому Робин частенько вздрагивал, когда к нему прикасались во сне?  Льюис был взрослым и терпеливым, не обижался и вопросов не задавал. А напрасно. Возможно, молодой человек ему что-нибудь и рассказал бы про себя. Но, так или иначе, примерно лишь год спустя после начала совместной жизни Робин перестал просыпаться, когда его обнимали и прижимали к себе ночью.
Сейчас же молодой человек спал, как убитый. Он не услышал, как пришел месье Моле, как тот лег на кровать, но в какой-то момент повернулся и положил ладонь на его запястье.  Автоматически открыл глаза, улыбнулся и вновь уснул, придвинувшись к мужчине поближе. Если бы Франсуа знал Робина чуть лучше, мужчина бы понял, что молодой человек только что продемонстрировал ему высшую степень доверия.

Отредактировано Робин Пак (2010-07-29 17:00:56)

Когда Робин был маленьким, высыпаться ему никто особо не давал.
- Вставай! Ленивые попадают в ад! – мать срывала с него одеяло и мальчик, глядя на ее окруженное рыжими кудрями, искаженное злобой, раздраженное  лицо, вскакивал с кровати, еще до конца не проснувшись, делая какие-то привычные вещи на автомате, чтобы избежать наказания за нерасторопность.
Поэтому позже, живя с бабушкой,  Робин наслаждался возможностью подольше понежиться в постели, потянуться, зевнуть, медленно переходя из мира грез в реальный мир.
Мистер Пак любил, когда за окном шел дождь, который мерно барабанил по подоконнику и оконному стеклу, было в этом что-то успокаивающее,   убаюкивающее.
И сейчас молодой человек мирно спал, и ему снилось, что-то приятное, что он потом не сможет вспомнить. 
- Просыпайтесь, юноша. Где ваша свежесть и бодрость? – его кто-то тряс, но Робин еще не понял, что это на самом деле, еще не покинув мира грез.
-  Ну, вставайте же! И закажите для меня кофе с круасанами… - «Что такое?» - молодой  человек с трудом разлепил ресницы, ожидая увидеть в панорамное окно лондонский Сити и купол собора святого Павла.
Незнакомая спальня, довольно роскошная, красивый мужчина с великолепной фигурой и недовольным лицом, который требует заказать себе кофе и круасаны.
«Может, я сошел с ума из-за Льюиса, мне все это кажется и я попал в сумасшедший дом?» - молодой человек очень боялся разделить судьбу своей матери. «Кто это?» - на лице Робина читалась мучительная для него сейчас работа мысли. Болела голова.
Перелет. Затем дорога в закрытый БДСМ клуб. Он переоделся для Карнавала и вышел прогуляться перед ужином. Галерея с картинами, высокий красивый мужчина, который подвел его, это было приятно, - мистер Пак улыбнулся, вспоминая это, -  к портрету молоденькой красивой женщины в легком белом платье. Бокал красного вина, а он, Робин, за весь день ничего не ел…
«Месье Моле,  Франсуа Моле» - мистер Пак вспомнил имя. Зал, где было много народа, еще бокал шампанского, танец, закончившийся…  Молодой человек вспомнил, как именно, и слегка покраснел. Затем они пошли к месье Моле, к Франсуа в номер и пили виски, а потом… Картина минувшего вечера и ночи была восстановлена в памяти Робина полностью, заставляя его смущенно улыбаться, глядя на мужчину.
Но тот человек, которого видел  мистер Пак сейчас, разительно отличался от того, с кем он общался накануне. Тот Франсуа был джентльменом, он смотрел на него, Робина, с восхищением и говорил ему комплименты.  Он был ласков, нежен и внимателен, а этот Франсуа Моле общается с ним, Робином, как с прислугой, и смотрит с раздражением.
«Может, у него голова болит? Как у меня?» - в черепную коробку словно дятел долбился.
«Вы имеете право на уважительное отношение партнера к себе, Вы можете строить равноправные отношения» - мистер Пак вспомнил увещевания психолога. «Простите леди, у меня так член не стоит, увы» - Робин с какой-то грустью вступил с ней во внутренний диалог, вновь ощущая собственную ущербность.
Ему хотелось, чтобы после того, что было, его разбудили как-то иначе. «Но, может быть, ему плохо после выпитого алкоголя?»
Молодой человек вытащил ногу из под одеяла, мягко поставил ступню на ковер и выскользнул из кровати. Готовил же он для Льюиса, хотя тот возражал и настаивал, что бы «его солнышко высыпался", завтрак? Льюис рано уезжал на работу, хотелось с ним пообщаться по утрам, поэтому Робин все равно вставал.
-  Пожалуйста, принесите кофе с круасанами и еще зубную щетку и что-нибудь от похмелья…- на фоне телефонной трубки пальцы выделялись контрастно и явственно был виден светлый след, где кожа была еще более белой, от обручального кольца. Хотелось почистить зубы и дятла в голове надо было унять. В какой номер мистер Пак уточнять не стал, в хороших отелях на том конце провода это высвечивалось автоматически.
- Меня спрашивают, какой кофе и круасаны надо принести, - обратился Робин к мужчине. У молодого человека было ощущение, что он что-то не сделал еще, про что-то забыл.
«Точно, вспомнил» - Доброе утро, Франсуа, - мистер Пак улыбнулся тому, с кем провел прекрасную ночь. Робин старался не торопиться с выводами.
Какой мужчина на самом деле и не был ли месье Моле таким галантным и милым лишь под воздействием винных паров, должно было показать время.

Отредактировано Робин Пак (2010-08-05 12:55:08)

- Кофе черный, пусть подадут в кофейнике и молочник. Круасаны с земляничным джемом, - Робин, глядя на месье Моле и ловя его реакцию, не захочет ли тот добавить в заказ что-то еще, дословно восторял то, что озвучил мужчина, - Фрукты – апельсины, яблоки, виноград. И что-нибудь для снятия абстенентного синдрома, - мистер Пак подумал, что оказался прав и резкость в голосе Франсуа объясняется головной болью последнего. – Да, асперин, алказельцер, миниральную воду… Думаю, без газа будет лучше, - подтвердил молодой человек.
– Если вы еще что-то хотите – прошу вас, - заботясь о месье Моле, так же, как это бывало с Льюисом, мистер Пак абсолютно забыл про себя и виновато улыбнулся мужчине из-за своей оплошности.  После пробуждения Робину обычно есть не хотелось, о необходимости перекусить он вспоминал ближе к полудню, когда начинало сосать под ложечкой.
- Еще принесите черный чай, молочник, овсяную кашу. Сварите ее, пожалуйста на трех четвертях воды и одной четверти молока и подсластите. Яйца в мешочек. Нет, перепелиных не надо, куриные и чтобы желтки были неяркими.  И бекон, прожаривать сильно не надо. Обжарьте до легкой корочки, - несмотря на то, что мистер Пак великолепно готовил, есть он предпочитал совсем простую пищу, к которой его приучила в детстве мать. Говоря это, молодой человек отошел немного в сторону, чтобы свет из окна не резал глаза.
Закончив делать заказ, Робин повесил телефонную трубку и замер на месте, глядя на мужчину, думая, что, возможно у того могут быть еще пожелания.
- Для вас оно точно «доброе»? – Франсуа, вероятно почувствовал себя получше, вновь превращаясь в того галантного джентельмена, с которым молодой человек познакомился накануне. - Ступайте, приведите себя в порядок и возвращайтесь – будем завтракать в постели, - мужчина, явно собираясь курить, потянулся за перельницей и Робин на автомате, как он это делал наверно тысячу раз, когда Льюис курил в постели, взял ее с прикроватного столика и протянул своему любовнику, готовый в любой момент поднести ему зажигалку.
– Со мной все хорошо… Я сейчас.. Франсуа… - мистер Пак, поняв, что сделал, смутился, и замер на месте, глядя на дверь ведущую в ванну комнату. Надеясь,что не повел себя слишком  навязчиво.

Он все-таки, поддавшись порыву, все сделал правильно.
Пальцы мужчины, сухие, теплые, коснулись кончиков его пальцев, слегка накрывая фаланги и легонько поглаживая.
И  снова хочется закрыть глаза, даже головная боль куда-то улетела.
Щелчок зажигалки.
- Спасибо, Робин, - Франсуа затянулся и выпустил дым, окончательно превратившись в того обаятельного, хоть и властного, человека, который заставил Робина забыть боль утраты и отказаться от шестимесячного целибата. Боль, она конечно, осталась в душе, но была уже не острая, а тупая, как от старой раны, которая наконец-то начала заживать. Впервые за шесть месяцев мистер Пак осознавал, что слово «завтра» - это не смена календарной даты, не набор звуков, а нечто большее. 
– Не спешите.  Вчера был тяжелый день… Завтрак пока не принесли, но если вы задержитесь, я буду вынужден поторопить вас. - Казалось бы, две взаимоисключающие фразы, но молодой человек больше вслушивался в интонации, поняв из услышанного, что месье Моле, вроде как, его и не торопит, но, в тоже время, не хотел бы приступать к завтраку в одиночестве.
Рука мужчины скользила по его бедру, это было так приятно, и Робин пошел в ванну лишь тогда, когда Франсуа, продолжая курить, разорвал тактильный контакт.
У некурящего мистера Пака табачный дым не вызывал негативных эмоций, Льюис в его присутствии смолил, как паровоз. Было в этом что-то домашнее, спокойное, умиротворяющее.
- Я быстро… - молодой человек скрылся за дверью ванной комнаты и, испытывая настоящее блаженство, встал под струи теплого душа, которые уносили боль куда-то в водосток, словно смывая ее с головы, поднял лицо вверх и стал губами ловить воду.
Намылил голову, потер кожу мочалкой. Бриться, слава тебе Господи, было не надо. Мистер Пак уже давно извел всю растительность на лице и теле, кроме ресниц, бровей и волос с помощью лазерной эпиляции. Робин любил, чтобы его кожа была гладкой, чтобы по ней скользила рука. Хотя сам предпочитал, чтобы на теле, особенно ногах его партнера росли волосы.
Почистив зубы и причесавшись, стараясь делать все максимально быстро, молодой человек  накинул на себя халат и, завязав на нем пояс для проформы, приоткрыл дверь и выглянул обратно в спальню. Надеясь, что он не опоздал и завтрак еще не принесли.

Отредактировано Робин Пак (2010-08-14 17:36:04)

«Поспешишь – людей насмешишь» - Робин даже губу прикусил от досады, когда за Франсуа затворилась дверь в ванну, поняв, что помылся слишком быстро. Мистер Пак понял, что в своем стремлении быть идеальным и ничем не вызывать недовольства у склонного к раздражительности, если что-то шло не по его, любовника, несколько перестарался.
«Но, с другой стороны, если бы я мылся медленнее и он вошел тогда, когда я стоял под душем, завтрак мог бы отложиться на неопределенный срок и он бы не выпил лекарство от головной боли» - долго предаваться унынию и рефлексировать было не в натуре  Робина. Иначе после семи лет проживания с третировавшей его матерью - религиозной фанатичкой, он, в результате, оказался бы там же, где она.
Думая, чем занять себя, пока месье Моле моется, а завтрак еще не принесли, взглянув на опустевшую кровать, мистер Пак взбил подушки, прислонив их к изголовью так, чтобы на них было удобно опираться, завтракая в постели. Расправил чуть сбившуюся простыню, та, конечно, крепилась к матрасу резинками, но нет предела совершенству. После этого Робин, разложил одеяло, и залез под него, завернув кончик одеяла вверх со стороны месье Моле, чтобы тому было удобнее садиться на кровать во время завтрака. Предварительно сняв халат и аккуратно повесив его на стул, конечно.
«Вроде, все в порядке» - молодой человек вечно беспокоился, что что-то сделал не так.
Хорошо это было или плохо? Это, с какой стороны взглянуть. Несмотря на то, что мистер Пак нанял наемного управляющего, Робин постепенно сам, слушая его отчеты, начал принимать дела и участвовать в них. И доводил работников компании до исступления своим стремлением к совершенству. Грязная пепельница, не унесенная со стола в течение десяти секунд,  или три крошки на столе становились предметом серьезного разбирательства, а когда бывший повар, работавший на соусах и вторых блюдах, проверял работу кухни, некоторым приходилось пить сердечные капли. Причем, всегда одетый с иголочки, ни складочки, ни пятнышка, мистер Пак никогда во время разносов не повышал голос и был предельно вежлив, за что за глаза получил прозвище доктор Мегеле. На что вряд ли бы обиделся, потому что понятия не имел, кто это такой. Работникам плохо – потребителям хорошо. Посетителей становилось больше, доходы росли, расходы Робин жестко контролировал. Поэтому экономический спад практически не коснулся его бизнеса, а один из ресторанов даже был признан лучшим в Ливерпуле. У мистера Пака были все поводы гордиться собой, но он лишь надеялся, что не опозорил имя Льюиса.
«Кажется, все в порядке» - Робин разгладил невидимую складку на простыне и позволил себе расслабиться. Потянулся всем телом, поднимая руки над головой, вытащил пятки из-под одеяла и пошевелил пальцами ног. Зевнул.
- Здравствуйте, месье. Куда прикажете поставить? – официант с тележкой, нагруженной едой и двумя серебряными подносами на невысоких ножках, ставящихся поверх ног сидящего или полулежащего на кровати человека, задал вопрос по-французски, и Робин из сказанного не понял не слова, но общий смысл уловил.
- Заказ с овсянкой мне, пожалуйста. С булочками поставьте вот туда, - молодой человек указал на прикроватный столик, с той стороны, где спал месье Моле.
- С Вашего позволения, месье, - ответил официант уже по-английски, с тем оксфордским выговором, которого Робин так долго у себя добивался.
Работник Замка поставил серебряный поднос чуть выше колен молодого человека, а тот наблюдал за работой официанта с придирчивостью опытного ресторатора. Все было идеально, жесты отточенные, никаких лишних движений, приводящих к падению посуды или потере времени.
«Мне бы таких сотрудников»  - Благодарю Вас, - улыбка получилась искренней, но дятел, очередной раз «клюнувший» голову, заставил мистера Пака болезненно скривиться. 
- Прошу Вас, месье, - официант тут же протянул бокал с аспирином. – Спасибо, - молодой человек взял его и начал пить. Можно сказать, к завтраку он, согласно пожеланию месье Моле, уже приступил.

Отредактировано Робин Пак (2010-08-16 18:08:48)

«Неужели мой вкус настолько отвратителен?» - если бы молодой человек не понял, что слова месье Моле были шуткой, он вполне мог бы впасть в состояние паники. Мистер Пак всегда гордился своим умением одеваться элегантно. - Приятного аппетита, Франсуа, - Робин улыбнулся вышедшему из ванной комнаты и принявшемуся с нескрываемым удовольствием поглощать булочки мужчине, представляя, как еще теплый  сладкий джем попадает на язык месье Моле.
Сам же Робин поднес ложку овсяной каши к губам и сделал глоток, чувствуя, как та обволокивает его исстрадавшийся после вчерашних возлияний желудок.
- Может быть, еще что-то расскажете о себе?- Мистер Пак задумался и это отразилось на его лице. Франсуа хотел, чтобы он рассказал о себе, а это было именно то, чего молодой хотел избежать. Но, с другой стороны, если мужчина, узнав правду, решит, как это делали многие другие, что он, Робин, удачливая проститутка и подлипала, которой сказочно повезло в жизни, то пусть это случиться сейчас, а не потом. Будет не так больно. Хотя больно будет все равно.
- Я, скорее, приехал, вернее, меня сюда выпихнули, чтобы я отвлекся, - мистер Пак, прекратив есть, начал медленно подбирать слова. – Я овдовел, - голос Робина чуть не дрогнул, когда он произнес это странное, режущее слух слово, особенно если произносящему его человеку всего двадцать пять лет, - полгода назад. Мы с моим другом заключили договор партнерства, - молодой человек закусил нижнюю губу и замолчал ненадолго. – Он ничем не болел. Скончался скоропостижно от сердечного приступа в тринажерном зале. Хотел быть красивее… - в интонациях Робина появилась горечь. Молодой человек смотрел прямо перед собой, в стену, в никуда. – Полгода я был один, занимался делами, а то свихнулся бы наверно, -  мистер Пак говорил чистую правду. – А потом меня выпроводили сюда, я приехал, вышел прогуляться перед  ужином  и встретил Вас… - Робин словно очнулся, стряхивая морок и улыбнулся , глядя на мужчину. – Я люблю готовить. Мне принадлежит несколько ресторанов, живу в Лондоне, - молодой человек пожал плечами, он не считал себя слишком интересным человеком. Скорее скучным и тревиальным. Которому в чем-то очень сильно повезло в жизни, а в чем-то очень сильно не повезло.

Отредактировано Робин Пак (2010-08-20 11:38:06)