На обнажение Марсель приготовился смотреть нарочито-откровенно, тем самым картинно-похотливым взглядом, которым стриптиз наблюдают в кино, а не в жизни. Скрывая за этим самым взглядом искренний интерес, доводя его до бутафорски смешного, что бы посмеяться первым, если искренность здесь окажется совершенно неуместной.
Марсель фыркнул смехом на очередные кривляния Ксавье, и едва не подавился очередным глотком виски. А еще алкоголь притупляет внимания. Помнишь об этом? Впрочем, память он тоже притупляет. И техник с абсолютно идиотской наивностью не замечал ни лихорадочного блеска в глазах, ни потемневших губ горничного, одновременно с этим одергивая свою толстовку так, что бы она хоть частично выполнила функцию утраченных джинсов.
- Oh, ja ja, tschulotschki, - передразнил Марсель Дюбуа, вложив во фразу весь свой немецкоязычный запас слов, - я буду беспощаден как фриц под Парижем. Ну как в том фильме про войну, с БДСМом.
Тьерри ни на секунду не смутился того, что знал историю в основном по фильмам. И порой по фильмам определенной категории.
Он поднес бутылку ко рту, пока Ксавье стягивал футболку через голову, но так и остановился, забыв про виски в руке, увлекшись сейчас открывшимся зрелищем. Взгляд техника скользил по торсу Дюбуа, словно касаясь его, проводя лини вслед за рельефом мышц. Тут действительно было на что посмотреть, и Марсель совершенно забыл о первоначально приготовленном для события, выражении лица.
До тех пор, пока Тьерри не столкнулся взглядом со взглядом Ксавье. Техник глупо хохотнул и сделал добрый глоток из бутылки. Сейчас по привычке он должен был смутиться, но смущение как-то не шло. Вместо этого, Марсель отставил бутылку, взял карты со стола и выкинул следующую пару.
- У тебя 7 крести … а у меня …. черт, 6 буби …- техник поднял взгляд на горничного, глядя прямо в глаза, - только, чур, не мстить ….
Предупреждение было не то из разряда слабой попытки самозащиты, не то и вовсе подначкой.

От обещания нежности смех застрял в горле. Марсель бросил на Ксавье удивленно взгляд, и вновь рассмеялся, теперь уже скорее нарочито. До хмельного сознания наконец дошла определенная мысль, и скромно остановилась на пороге, теребя в пальцах подол толстовки. Впрочем, сознание было слишком залито алкоголем, что бы уделить ей должное внимание.
- Это еще вопрос кто тут гном, - техник усмехнулся и кивнул на белье Ксавье, одновременно почему-то подумав, что горничному наверняка очень не удобно в белье. О том, что без белья тоже может быть не удобно, Марсель уже не думал.
Он поднялся с дивана, пошатнувшись, и едва не снеся столик, но в самый последний момент удержался на ногах, подхватив со стола самое ценное – ополовиненную бутылку виски. Переставил ее на пол, что бы ниже было падать, и сделал Ксавье успокаивающий жест рукой, мол все цело, все под контролем.
Затем уселся Дюбуа на колени, и пьяно-многозначительно ухмыльнулся. Что означала сия ухмылка – он и сам не знал. Может просто жест, что бы затолкать свое стеснение куда подальше. Марсель ухватил Ксавье за руки, заставляя сначала поднять их над головой, а потом уцепиться за рукава своей толстовки. Затем проявляя просто чудеса пьяной эквилибристики, он просто вытряхнулся из толстовки, и одновременно сполз с колен Дюбуа на пол. Каким то чудом умудрился не потерять майку, которая все же задралась к подмышкам.
- Нежность – это вот примерно так, - назидательно погрозил он пальцем, и уцепившись одной рукой за колено Ксавье, потянулся за бутылкой, не желая вставать с места падения.