Все еще жду тему

Жизнь - игра.
Охренительная игра, в которой самое важное - найти себе достойного противника.
Я просто смотрю на тебя.
Вам когда-нибудь хотелось человека ощутить тактильно настолько, что начинало сводить кончики пальцев?
Я смотрю на тебя.
Как хорошо, что ты не умеешь читать мысли. Желание поиметь до глубины души, порвать, сломать как нелюбимую марионетку, вам знакомо это чувство? На деле же я бы не притронулся к тебе и пальцем.
Скажи, меня выдают мои глаза?
Наверное, ты опасно улыбаешься, я играю в равнодушие. Секс – это так скучно, правда? Трахать мозги куда увлекательнее. Этим можно заниматься вечно.
- Поиграем?
- Разумеется… покер? - я делаю глаза почестнее. Вдруг ты настолько глуп, что согласишься.
- Нет, конечно. Я не настолько самоуверен, - признание моего превосходства снисходительным тоном "ну хотя бы в чем-то!", как щелчок по носу от которого на загривке начинает вздыбливаться шерсть. - Будем играть в... это.
Он достает револьвер, ловко раскручивает барабан и небрежно кладет на низенький столик между нами. Пистолет завораживающе крутится на гладкой поверхности и замирает угрожающим холодным куском металла.
- Единственное условие: целимся в висок не себе, а друг другу. В остальном та же русская рулетка.
Я удивлен настолько, что даже не скрываю этого. Гадеееныш... рисковать своей шкурой не страшно, а с ним я пока не готов расстаться. И он это знает. Сука!
- Ты слишком самонадеян.
- Посмотрим...
Он быстро хватает револьвер и, направляя мне в лицо, спускает курок. Тихий сухой щелчок. Я только моргаю, понимая, что ничего бы и не почувствовал кроме легкого удивления. Наверное. Беру револьвер и целюсь, чувствуя, как внутри закипает смерчик ярости.
Ты целился в меня! Мразь!
Ярость делает движение уверенным и не дает времени на размышления. Курок твердеет под пальцами. Новая осечка.
Он с текучей кошачьей грацией тянется к игрушке, на секунду прикасаясь пальцами к моей прохладной ладони. Я вздрагиваю словно от сигаретного ожога.
Ты обходишь стол.
Слишком близко.
Отойди.
Дуло обводит скулу, скользит по кадыку, упирается в подбородок. Я думаю только о том, как близкое его лицо, так близко, что можно...
Выстрел.
Я все еще жив.
С тихим рычанием выхватываю пистолет и затягиваю тебя себе на бедра. Поцелуй жестко сминает губы, словно вызов. Дуло упирается в живот. Я целую тебя так, как если бы это был первый и последний раз в жизни. Впрочем, так оно и может оказаться...
Ты ведь не умрешь сейчас, правда?
Спускаю курок.
Не умер, очень жаль.
Ты приоткрываешь мне рот и заталкиваешь в глотку ствол пистолета, как мог бы сунуть туда свой эрегированный член. Я чувствую, как сталь скользит по небу, заходит едва ли не в горло.
Кажется, меня имеют.
Бесстыжий прищур, и мои пальцы уже впиваются в твои бедра до синяков, которые ты будешь носить как ордена. Рука скользит к молнии на джинсах, властно сжимая член, сокрытый под грубой тканью. Гадючное шипение, заливается токкатой в мои уши. Йееее, детка!  Ты спускаешь курок. Отдача чуть не выбивает мне зубы.
Сука!
Трижды сука!
Я сбрасываю тебя с колен на пол и берусь за оружие. Последний шестой предназначен для тебя. Я выдаю самую безумную улыбку из своего арсенала.
Ты проиграл, ублюдок!
Ты ничего не говоришь и даже не улыбаешься, просто меняешь позу и становишься на колени передо мной.
Револьвер упирается тебе в лоб.
Ты на коленях передо мной.
Я сглатываю.
Ты. На коленях. Передо мной.
Да! Я отпечатываю на сетчатке твой образ. Вот твое место, сукин ты сын!
Ты просто смотришь на меня, а я медлю, непростительно медлю.
Ты смотришь, а я думаю о том, что ты сейчас умрешь.
Ты смотришь и молчишь.
Блядь, да скажи что-нибудь! Умоляй меня сохранить тебе жизнь!
Ты смотришь...
- Ничтожество.
Небрежно брошенная фраза припечатывает сильной пощечиной. Моя идеальная маска крошится и слетает с меня, обнажая ярость. Никаких привычек, никаких слабостей, ты должен умереть. Ненавижу! О, как я ненавижу... безжалостно давлю на курок.
Ничего.
Никаких мозгов разбрызганных на ковре, никаких потеков крови. Он, мать его, жив!
- О, я думал, ты никогда этого не сделаешь... Ты что решил, он и вправду заряжен? - белоснежные зубы скалятся особенно презрительно.
Я молчу долгих пять секунд, глядя сверху вниз на этого веселящегося мудака. Медленно растягиваю губы в улыбке... Резкий удар, сапог врезается в живот с наслаждением, так что ты скрючиваешься на полу и только не блюешь рядом с моими ногами.
- Лучше бы сдох, ей Богу...
Я выдыхаю.
Мечтательные интонации в моем голосе трудно подделать, но я точно знаю, что чувство, которое заполняет меня изнутри, зовется облегчением.
Жизнь охренительная игра, господа... Главное, найти достойного партнера.

Кристоф
Не сразу увидел, извини.
Знаешь, не очень люблю "прямые" вещи, но от этой мне "вставило" - сам не знаю, почему. Очень в настроение пришлось и захотелось острой игры. Спасибо.

Винсент

"Четыре ступени до завтра".

(Возможно, мои ассоциации покажутся несколько прямолинейными).

  Сегодня ты здесь впервые. Мама поддерживает за твоей спиной рюкзак с учебниками и сменкой. Худеньким плечикам еще не по силам нести его самостоятельно. Учебники хлопают по спине с каждым шагом. Раз, два… На лбу проступает пот, и мамина рука скользит в потной ладошке. Какие высокие ступени. Три, четыре… Поднялся на школьное крыльцо, поднимаешь голову и берешься обеими руками за деревянную ручку входной двери.
    ***
  Опаздываешь на первый урок. Бегом вверх, не заметив разлитых на нижней ступени белил. Оставляешь следы на второй, третьей, четверной ступенях и дальше по коридору вьются косолапой змейкой отпечатки рифленых подошв кроссовок мимо технички.
  «Ты куда! Ноги вытирай! Зачем я только здесь стою?!»
    ***
  Она стоит на второй ступени, а ты на третьей. Смотрит в твои глаза, а ты в ее. Глаза голубые и почему-то все косят в сторону. Что там? Поворачиваешь голову. Теплые губы украдкой касаются щеки. Стоишь, алый, переминаешься с ноги на ногу и не знаешь, как позвать: «Пойдем, погуляем вечером…»
  Еще бы, она ведь на целую ступеньку выше тебя.
    ***
  «Ребята, смотрим все на меня!» - горланит завуч. Из-за ее плеча едва выставляется плешь человека с фотоаппаратом «Никон».
  «Сейчас вылетит киви!» - говорит кто-то с галерки, в которую превратили балагуры-выпускники верхнюю степень школьного крыльца. Ты с замиранием сердца смотришь сверху вниз на одноклассниц – они сегодня в вечерних платьях с декольте. Едва разместились в пышных нарядах на двух нижних ступенях. А ты – из безликой серой массы, той, что посередине.
  «Все?» - вздох облегчения. Одноклассники расходятся вверх-вниз. Цокают каблуки, звучат смешки. Вот и тебе остается столько спуститься со школьного крыльца.
  Четыре ступени… до завтра.
  Каким оно будет?

Город в огнях, часы на нулях.

«Давай приколемся! Пройдем по бордюру крыши
И будем говорить голосом потише.
Давай приколемся! Как будто светофора нет.
Пройдем вперед под колеса на красный свет.
Давай приколемся! Как будто мы умерли в один день.
Напишем на стене кровью какую-нибудь хрень… » (с)

Кажется, все началось с этой песни четыре года назад. Как сейчас помню: лето, тополиный пух, громкая музыка из моего окна. Родители уехали на дачу контролировать строительства коттеджа, который они всю зиму планировали, советуясь с теми или иными дизайнерами. Грех было упускать такую возможность, поэтому еще с вечера я обзвонил лучших друзей, сообщая, что «хата свободна, пиво в холодильнике». Да и повод у нас все-таки был. Даже два. Во-первых, мы с Темкой  (моим другом) успешно перешли в 10 класс. Правда, он чуть менее успешно, но его это мало интересовало, впрочем, меня тоже. Второй повод был менее прозаичен: нам было откровенно скучно. Правда, сидя в моей комнате, на подоконнике, свесив ноги на улицу, веселей нам не стало. Вот тогда-то Дитка (одна из моих подруг, блондинка, умница, красавица, танцовщица в Тодосе) и предложила нам побаловаться. Мы все дружно переглянулись и, почему-то согласились. Дита первая сделала затяжку, и протянула косяк нам. Не желая казаться слабаками, мы (Темка, Катька и я) последовали ее примеру. Дальше было как-то мутно. Помню, что Кэт дико и неестественно смеялась, доказывая Темке, что тот похож на часы с кукушкой, помню, что Дитка зачем-то сняла передо мной блузку, а я просто сидел на полу, глупо пялясь на нее, пел что-то из репертуара Сердючки и сам себе аплодировал. А в груди клокотал лающий смех. Мне еще показалось, что кроме смеха во мне вообще ничего нет.
Сейчас я понимаю, что на самом деле нам не было весело. Мы просто вмиг поглупели, став пустыми глиняными кувшинами, словно все мысли, чувства, все человеческое из нас выкачали. И этот смех эхом отзывается во мне. Но тогда…Тогда мы этого не понимали.

«Помнишь ли ты лето,
Солнце? Радостные лица?
Нам тогда казалось, что все это только снится.
Могли добиться всего, чего душе угодно.
Не было поводов злиться, и мы были свободны.» (с)

Мы начали это вместе. Вчетвером. Дитка, Темка, Катька и я. Тогда мы чувствовали свою исключительность, неповторимость, независимость, не осознавая, что как раз это и потеряли. Если раньше мы встречались, чтобы сходить на речку или в кино, поиграть в футбол или освоить очередную компьютерную программу, то после того дня, у нас был лишь один повод для встреч: пойти дунуть. Все наши карманные деньги уходили на разные легкие наркотики. И мы все были в доле.

(...)

А потом были твои губы. Тонкие, потрескавшиеся. Ты вспарываешь жеваный пакет ножом для бумаги, резко проткнув его, словно вену. Изящное лезвие проскальзывает между верхней -тонкой - и нижней - припухлой - губой, собирая в покрасневшие трещинки белый порошок. А я лежу и думаю, что это совсем неплохо, что это очередная сомнительная удача, а я еще побегаю.
Дитка.
Темка.
Катька.

Be my heroine.

Кибо

"Солнце не в радость. "

А мне можно задание?)

Винсент
Спасибо, принято.

Возможно, не прочь получить тему.

Отредактировано Серегил (2010-05-08 22:42:28)