Ксавье Дюбуа
менеджеру метелок, водителю пылесоса и мерчендайзеру гигиены в ООО "Вертеп"
с благодарностью за нежный "эльфинг"))

прости, я иногда бываю отвратительно многословным -__-

В узком коридоре пахло пылью и плесенью. Этот богом забытый глухой «аппендикс» следовало давно замуровать, а стену обшить гигиеничными современными панелями, чтоб ничто не напоминало об этом уродстве. Но рачительный кастелян приспособил единственную в нем  комнатенку под склад вытертого старого белья и полотенец, которые даже рабам не подсунуть, а выбросить жалко, а со временем, у глухой стены выросла гора жизненно необходимых замку пустых коробок, мотков упаковочного полиэтилена, обломков железных конструкций, не поддающихся идентификации.
Похоже, про эту стихийную свалку никто из биг- боссов знать не знал – кому может понадобиться шляться по узким переходам между кухней и техническими помещениями, когда есть широкие светлые коридоры с другой стороны башни.
Но этот путь был самым коротким, поэтому Ален выбрал его, чтобы лично высказать «фэ» тому самому экономному кастеляну, который, вместо нормальных махровых простыней, подсунул массажисту кургузые «лысые» огрызки – перед клиентами стыдно, жаба!
И тут, из захламленного «аппендикса», словно черт из коробочки, выскочил мальчика, ловко управляя тележкой со швабрами, метелками и прочим вооружением большой и средней дальности для борьбы с грязью.
От неожиданности Ален резко затормозил, так, что только каменная крошка из-под копыт не посыпалась. Мальчишка тоже замер, потом повел плечом, обжигая взглядом. Качнулся назад, приоткрывая дверь в хранилище древнего тряпья, снова стрельнул глазищами, кивая на свою телегу.
Роше дар речи потерял: этот мелкий поганец с первого дня не давал ему прохода, при каждом удобном случае задевая то непристойным жестом, то многозначительным взглядом, а то и откровенно провокационной шуткой.
Но при этом в руки не давался, ускользая как туман между пальцами от любых попыток сграбастать и укротить.  Ален после таких встреч всегда чувствовал себя львом, которого одолели блохи: вроде и раздражает, а почесаться – такой кайф!
Временами он мог поклясться, что видит у мальчишки острые рожки и длинный нервный хвост, и так хотелось схватить этот хвост за основание, приподнять и как… вежливо объяснить, кто здесь главный, причем по самые «помидоры».
И вот он, голубчик, сам пришел. Если у Роше оставались какие-либо сомнения, то после того, как быстрый язычок плотоядно и многообещающе пробежался по пухлым губам, их смело шквальной волной обострившегося спермотоксикоза. Ну и праведного торжества, разумеется.
Ни секунды не задумываясь, Ален шагнул в темную, набитую тюками комнатушку, походя хлопнув горничного по поджарому задку. Тот только призывно рассмеялся и закрыл за Роше дверь.
Ожидая, когда мальчишка освободиться от своей телеги, Ален дальновидно раскидал узлы с барахлом, освобождая место для дальнейшей дислокации.
Потом пошарил по карманам, убеждаясь, что лента его верных «друзей» при нем.
Потом посидел на импровизированном ложе, проверяя его пригодность.
Потом попрыгал на нем.
Еще подождал.
Внутренний хронометр подсказывал Роше, что за прошедшее время можно было ползамка обежать, не то что загнать тележку на место, но самолюбие не давало признать, что  его банально продинамили.
Наконец,  смирившись с реальностью и придумывая изощренную, красочную месть, Ален дернул дверь. Она не поддалась. Он потянул сильнее – бесполезно, только хрустнули старые петли. В двери не было никакого замка – простая ручка, как в деревенском сортире, но она не открывалась.
Живописно выругавшись, Ален расхохотался – поганец опять подловил его. Взывать о помощи в глухом коридоре было бесполезно, но оставалась надежда, что мелкий паразит наслаждается пакостью, притихнув снаружи.
-Дюбуа! Дюбуа! Открой! Бить не буду, честно! – чувствуя себя идиотом, позвал Роше и прислушался.
За дверью царила гробовая тишина, только где-то за тюками скреблись крысы.
-Открой, хуже будет! – честно предупредил Ален.
Ответа не последовало, тогда Роше отступил, на сколько было возможно, и элегантно вынес филенчатую дверь плечом. Коробки, наваленные рядом в два человеческих роста, посыпались. На шум прибежали кастелян и несколько праздно шатающихся слуг, глазам которых явилась картина апокалипсиса на отдельно взятой свалке.
В узком коридоре в клубах пыли стоял местный массажист, вокруг валялись пустые коробки и прочий мусор, а он, привалившись к заботливо прислоненной к стене двери, вырванной с косяком, ржал в полный голос, протягивая невольным зрителям руки с зажатой в них сломанной пополам ручкой от швабры.