Дрожащая лента света освещала утробу загона, где в сизых от постоянного крахмала простынях, в безудержном танце извивались две фигуры, разгоняя дрожь непорочного огня от мутно-белого светильника своим приторно-терпким па-де-де.
Глаза широко распахнуты, и раздавленными ягодами одуряющей белладонны вливаются зрачки в зрачки, чтобы не рвать наслаждение реакцией отдавшегося любовника. Щель рта, как опасно открытый перелом, ощеренный бело-розовыми клиньями сахарных клыков-костей. Язык – волочащаяся змея без кожи, стремительно заскользившая по  резцам, напарываясь на свежие ошмётки тёплого мяса, сладко пульсирующего на искусанных губах. Заострившийся кончик скользит насильно и ловко, выделываясь под терзающими кровоточащую плоть губами, вздёрнутого на член английского бульдога с кожей цвета спермы.
Вулкан в сердце, едва ли есть силы вздохнуть, пропахшие мужским запахом мурашки вбиваются под кожу, заставляя бёдра ходить ходуном как издёрганная марионетка, жадными рывками наполняя разъёбанное лоно тугой твердью налитого кровью члена. Стеночки слизистой растянутым коллоидным швом обхватывают готовый вот-вот выплеснуться горячим семенем ствол, и от этого трения тело содрогается в сладострастном экстазе, плавящем всё существо, словно липкий мёд подыхающую в нём муху.
Наглотаться стонов любовника, нажраться его слюны, налакаться сукровицы, выдрать как проститутку на мокрых от крови и дерьма простынях и ткнуть мордой в лужу собственной спермы, чтобы пошла горлом. Хаос едва различимой брани, изгиб изящных, как у курсистки бёдер, по-сучьи раскинутые гладкие колени, раскаленная кожица головка, вопль оргазмического выброса, когда от чувства, как заходится от оргазма партнёр, срывает крышу и собственный пик, как удар по яйцам заставляет изогнуться с животным рычанием. Сотрясающий  всё тело оргазм, слепящая сладость густого запаха спермы, хлынувшей из заласканного члена любовника.  Обжигающая пальцы дуга. Похотливая дробь сокращающихся мышц, когда в оттраханную задницу бьёт горячая струя собственного семени, упоительные и долгие мгновения полного выброса, и переполненное вязкой спермой лоно кажется вибрирующим муссом, обволакивающим  судорогой  пульсирующего члена. Застывшая карма  сорванного дыхания. Стервенеет усталый язык, выпачканный нежным фальцетом лязгнувших резцов. Брызги разбившегося хрустального бокала – бронзовая кожа в масле испарины. Жгуты мышц в полной атрофии расслабления.  Жучиный сок плавающих запахов. И надорванная щекотка от задранной футболки, тесно стиснувшей разморенный торс.
Джордан медленно и безвольно склоняется к тому, кто так бесстыже угостил его собой, с агонизирующей нежностью отдаёт влажный поцелуй в припухшие от боли губы.  Пауза длинною в признание, - что ты так хорош, мой блядский пижон, что сказать нечего… Опирается на локоть. Мягким движением ладони начинает машинально стирать с пресса любовника маслянистые разводы спермы. Беззвучная ласка. Сдерживаемое дыхание. Острия сосков смотрят упрямыми щенками. Ровные графы тонких ключиц. Скерцо сонной артерии. Мужчина  собирает с этого полотна терпкие капли пота языком, подрагивая в истоме после оргазма, хищно трепещут ноздри, втягивая мускусный аромат, исходящий от расплавленного еблей лона:
-Сейчас будет больновато, - глуховатая хрипотца и мягкая улыбка в голосе, чуть двинул бёдрами, давая ощутить, что член ещё по яйца всунут в дырку, - когда освобожу твой зад…Потерпишь?
В чернющих глазах сытое марево, переливающаяся игра бликов на шкуре только, что кончившего самца, жирная подводка послеоргазменного томления, и ласковая щепоть удовольствия от того, что любовник был вкуснее самого изысканного из блюд.

Лёгкий трепет от вникающих в бахрому царапин пальцев. Грохот сердца под кадыком. Тремор мурашек впившихся в обнажённую липкость сукровицы. Драли ли ему так шкуру сейчас и не припомнить…Ласковая улыбка в ответ, осторожный поцелуй с чёткую линию скулы, подушечки пальцев в плёнке подсыхающего семени проводят по губам утомлённого любовника. Протест не принимается. Слегка нажал на подёрнутый острой пеленой боли губы, оставляя густой вкус во рту. Выдержанная эпитафия собственному своеволию, когда каждое движение частичка безумного граффити, вытканного из случайной любви в алькове пропитанных оттанцевавшимися бёдрами простыней:
-Нет выбора… - качнулся медленно и плавно, приподнимаясь, и освобождая лопнувшую смоковницу  лоно с тягучей леностью, стараясь не дёрнуться от того, как сладко обдало промежность от горячего, шёлкового трения ствола об эластичные стеночки пульсирующего жаром ануса. Скользнул ниже, так чтобы можно было устроиться между разведённых ног любовника, совершенно отстранённая мысль, что в такой позе спрашивать про имя было бы дико, и склонившись, поймал кончиком языка вытекающие из задницы нити спермы. Боясь, что сделает больно, слизывал жемчужные гроздья с превеликой осторожностью, постепенно погружая языка всё глубже, собирая с трепещущей слизистой всё до капли.
Один раз только положил ладонь на пресс мужчины, погладил терпеливо, провёл, лаская по члену, словно прося не зажиматься и не мешать вылизывать пряный коктейль, льющий из задницы. Масляно блестели губы и подбородок, когда поднял голову и с лукавством посмотрел на надменную полосу бровей своей оттраханной добычи, ободок  непримиримости в кобальте зрачка, рубиновая ареола рта, и кажется, что из приоткрытых губ вот-вот сорвётся колючка – реплики. Джордан беззастенчиво любовался опрокинутым на спину партнёром, без сожаления и волнующей совестливости, понимая, что без разговоров впечатал бы его мордой в подушку снова и снова, заливая его спермой и сдирая губы грубыми поцелуями. Сыто поблестел чёрными глазами и скрипнув в последний раз языком о вылизанный анус, стёр тыльной стороной ладони блямбы подсохшего семени с кубиков пресса, поднёс руку на этот раз к своим губам,  лизнул солоноватую порцию и, устало опустился на смятую постель рядом. Следовало наверное подтянуть штаны, но было утомительно, да, и стыдливость обычно после первого глотка жидкокристаллического сока оттраханного партнёра куда-то пропадает. Совесть вообще благодушно молчала. Лишь тело истово млело, и россыпь послеоргазменной дрожи сладко путешествовала по расслабленному хребту, коленям, промежности:
-Тут есть душ.
Вдруг его расфранченный мальчик захочет избавиться от запаха случайного члена, нарушившего безупречную анатомию крепко выдранной задницы.
-Выпивка.
Маменькие сынки иногда так любят промочить горло, когда оказывается, что всё ломит так, словно насаживали на калёный штифт.
- Вот и познакомились…
Шкодливый взгляд в исподнее потолка. Уголки губ приподнимаются в улыбке, обнажая сахарно – белые зубы.

Неаккуратный секс в одной из комнат кабака, которые хозяева специально держат вот для таких обезумевших от похоти парочек, которым хочется натрахаться и, отяжелевшими от проглоченной спермы, слюны и выпивки, уснуть на пару часов с рассветным подвыванием автомобильных гудков.  Кому-то пора вставать, а кто-то не может отодрать от постели ноющую задницу, и отпиться водой из-под крана, так всё горит от выпитого накануне. А ещё головная боль и слипшиеся от спермы пальцы – не у всех есть силы после добраться до душа, а подтираться углом простыни многие считают ниже своего достоинства. Джордан же хотел в душ, хотел стащить с себя пропотевшие шмотки, и обдать ледяной водой плечи, которые пожирала саднючая боль после того, как его любовник всунул в них до мяса своих ухоженные ногти. Но медлил, откровенно любуясь …Кристофом. Горячий шёпот так произнёс имя, что Рочестеру послышалось, что прозвучало: «Христос», на что в карих глазах мелькнула растерянность, когда пососал коньячный язык, удерживая его чувственными губами, а после Джо глухо рассмеялся, пружинисто поднимаясь на постели:
-Мне послышалось Христос, мать моя, так и уверовать недолго…
Взгляд в глаза смеющийся и ласковый. Хочу с тобой в душ, что за дурацкие вопросы, моя куколка. Обнял за шею, привлекая к себе, и со сладостью впился в пахучий спермой и коньяком рот, давя языком с настойчивым упрямством между резцов, к самому соку проглоченных испражнений. Свободной рукой стал стягивать с себя брюки, чувствуя, как молния щекочет внутреннюю сторону бёдер. Трахнул языком своего любовника, и, опираясь ладонями о смятое покрывало, стал стряхивать с ног обувь, старательно поддевая мыском над каблуком. Оставшись босым, гибко изогнулся, словно хлестнули,  и с лукавством взглянул на затраханного красавца, что стоял рядом.  А потом, с ироничной рисовкой, словно век соблазнял стриптизом,  повёл бёдрами, выставляя себя на обозрение, и столкнул с себя брюки. Мягкая ткань пощекотала гладкую кожу и упала к стопам. Переступил брюки и трусы, и, чувствуя, как бурно колотится сердце, перевёл дыхание, не пытаясь спорить с внутренним мандражом. Покачиваясь в такт сумасшедшему удовлетворению, медленно –медленно стянул футболку, бросил ей на кресло, и чувствуя как по обнажённое коже волной прошлись мурашки. Пощурился, словно запнулся о невольную неловкость, испытываемую всякий раз, когда приходилось раздеваться догола, пусть даже перед партнёром которого оттрахал и вылизал во все дыры.
-Ты довольно царапучий, Кристоф, - забрал у него бутылку и приложился к горлышку. Горло перехватило, когда кадык первый раз дёрнулся, проталкивая глоток жидкого огня. Прижал ладонь к запылавшим губам, скользнул насмешливым взглядом по переносице любовника.
- И тебе не нравится, если я буду называть тебя: «Крис», верно?
Глубокий, как омут, взгляд. Подушечками пальцев мужчина обвёл контур лица своего любовника, почти ласково, собирая подтёки испарины, очертил трепещущую сонную артерию, скользнул по плечу, ладонью прошёлся по рельефу спокойных мышц, и внезапно, цепко подхватив под локоть, потянул в душ.
Горячие ступни остудил прохладный поддон душевой кабины. Рельефное стекло, за которым кажется, что силуэт тела, это намазюканная картина импрессионистов, скользкий кафель под ладонями, когда взял в кольцо рук этого «Христоса»:
-Поцелуй меня, - просто сказал, прямо глядя в глаза.

Отредактировано Джордан Рочестер (2010-04-23 19:34:48)