Наблюдать за столь аляповатым празднеством было довольно занимательно. Танцующие тесно и откровенно прижимались друг к другу, стоящие по периметру зала шутили устраивали свои азартные игры, не забывая смущать слуг и официантов. По началу оно действительно шикарно и богато, но боже, как это быстро утомляет. Разврат и роскошь - слишком насыщенное сочетание, чтобы оставаться в его среде долго. И как бы то ни было, это уже становилось скучным. Чтобы как-то себя развлечь, да и более эффективно выполнять свои обязанности Мишель пошёл гулять по залу искренне и добродушно улыбаясь гостям, интересуясь их мнением о бале, то и дело направляя бедную прислугу в те или иные углы, в которые они старались не соваться. А вот и кто-то в костюме Пьеро. Скучает или не скучает, а может ищет кого-то в толпе? Без маски это было бы понять лучше, но...
Мужчина подошёл к гостю, улыбнулся ему и вежливо произнёс.
- Добрый вечер мсье, - плавный поклон головой, - надеюсь, я не отвлеку вас от чего-то важного, если поинтересуюсь вашим мнением о мероприятии?

Маскарад… Собственно, основной смысл маскарада – получить свободу действий, оставаясь  неузнанным. Это условие колясочнику Скиннеру представлялось трудновыполнимым – проклятое транспортное средство выдавало его с головой. Однако… решение всё же имелось. Если попросту пересесть в обычное кресло до того, как прибудет основная масса ряженых, то шанс уравнять себя в закамуфлированности с прочими масками появлялся. Правда, для сохранения инкогнито и покидать бальную залу придётся последним, - в очередной раз напомнил себе Рэй. – А вынесет ли такое издевательство спина?.. Ну да как-нибудь. Эт-т-то нелегко… - садясь удобнее в кресле, Буси позволил лёгкой улыбке скользнуть по губам, - …но  возможно!
Выбор костюма доставил ему немало беспокойных раздумий, а после – ещё и немало весёлых минут. В результате теперь в кресле вальяжно восседала очень пожилая, мягко говоря, дама самого ведьминского обличья, разодетая при этом, будто какая-нибудь вдовствующая королева-мать. Платье из тёмно-синего бархата было как раз по-вдовьи глухим, скромным, и скрывало даже носки туфель. Ничего, - с усмешкой подумал бывший штурман. – Называется же за глаза итальянский «Ювентус» «Старой синьорой»? И нормально… никто позора не видит.
Он поправил парик - из-под объёмного крепового чепца с кружевами выбивались седые космы с неопрятной желтизной. А крючковатый и весьма покрасневший нос любительницы выпить почти касался подбородка. Только тёмные глаза в прорезях маски блестели молодо и весело, да пышные манжеты из драгоценных брабантских кружев открывали не похожие на куриные лапы старческие руки, сухие и скрюченные артритом, а изящные загорелые кисти без единой морщинки.
Взгляд Рэя со слабым любопытством скользил по кричащей роскоши убранства. Вызывающий, показной шик всегда казался Скиннеру дурным тоном и не вызывал ничего, кроме неприятного недоумения. Близкое, тесное и любовное знакомство с японским искусством только укрепило эту точку зрения. Обилие ярких деталей в интерьерах залы, пестрота и блеск нарядов при всём оглушительном богатстве вызывало ощущение дешёвой мишуры. Глаз отдыхал только на заоконной покойной тьме, а ухо - в шорохе осеннего ночного дождя, всё-таки различимого, когда музыка на секунду смолкала. Суета и громкий шум, бестолковая и бессмысленная карусель гротескных персонажей давно утомили, начинало даже слегка подташнивать. Отсидев полночи среди танцующих и пирующих, Рэй счёл долг вежливости выполненным. Он давно предпочёл бы ласки Морфея столь пустому времяпрепровождению, если бы не недоделанное дело. И теперь, когда фигура в скромной сутане оказалась неподалёку, наконец пришла минута завершить его.   
В нескольких шагах щебетала стайка разряженных и разрисованных якобы девушек. Скиннер жестом поманил к себе мальчика, стоящего к нему лицом. Тот подбежал с завидной резвостью, вызвав у клиента небеспочвенные подозрения, что все его попытки маскировки были тщетны.
- Пожалуйста, милый, - старческим голосом проскрипел бывший штурман нагнувшемуся к нему пареньку в пудреном женском парике и золотистом платье с фижмами. – Будь добр, попроси господина кюре подойти ко мне.
Лицо будто бы священника давно привлекало его внимание, мало того – казалось самым интересным предметом для изучения в этой точке пространства и в этот момент времени. Самообладание этого человека потрясало. Скиннер не отводил взгляда от его глаз, пока псевдокюре шёл к нему. 
- О, падре, во имя милосердного Господа! – глухо простонала Старая Синьора, целуя руку священника. – Душа моя отягощена виной. Не откажите грешнице в покаянии!..         

Отредактировано Буси (2009-09-30 14:16:30)

Филиппу становилось жарко и он почти пожалел, что выбрал такой тяжелый костюм. При таком количестве народа не помогали даже распахнутые окна, но сладкий запах приближающегося дождя волновал. Разгоряченные алкогольными напитками и полуголыми телами, гости (да и рабы тоже) веселились. Слышался смех, радостный шепот и вздохи. Звон стекла, легкая ругань. Филипп улыбнулся, думая, что будь он управляющим, то сошел бы с ума, разглядывая очередное пятно на полу. Слуга попытался отмахнуться от назойливых, совершенно не нужных на празднике мыслей, и тоже как-то повеселиться.
Получалось плохо - ему совершенно не хотелось присоединяться к той или иной группке, что бы разговаривать "ни о чем", а уж тем более участвовать в каких-либо шалостях, если судить полуголого парня... нет, уже мужчину, который явно демонстрировал то, что не стоит показывать на публике. А танцевал в последний раз он лет пять назад, на своем выпускном. Филипп был уверен, что оттоптанные ножки какого-нибудь мелкого раба были обеспечены.
- Месье, - тихо окликнул его голос - ему принесли его воду. Филипп взял болкал и в мгновение осушил его, почувствовав долгожданное уталение жажды. В то же мгновенье, его слегка толкнули, и слуга был вынужден сделать шаг вперед. Обернувшись, он посмотрел на виновников маленького происшествие, и уже хотел потребовать быть хотя бы осторожнее, как его позвали.
- Мсье Филлип, - камердинер удивленно вскинул голову. Один из так называемых "виновников" оказался месье Валин. Филипп не знал, стоит ли ему удивляться или восхищаться мужчиной, выбравшим черный костюм священника на празднике порока. Изысканная насмешка, вызов всем ярким тряпкам или просто... отражения характера? - У меня как раз к вам дело.
Филипп кивнул.
- Буду рад вам помочь, месье де Реналь, - молодой человек кивнул, на секунду отвлекаясь, что бы поставить пустой бокал на столик. Но как оказалось, это было лишь отговоркой, что бы покинуть компанию спутников.
- Ничего страшного, - Филипп не сдержал искренне-сочувствующей улыбки. - Я вполне могу вас понять, некоторые могут быть слишком... утомительны, - Филипп скользнул взглядом по комнате. - Сегодня особенный день, все развлекаются по мере своих желаний и возможностей.

Заметив неподалеку от себя монашескую сутану, Рауль на какой-то миг остолбенел – даже до их пор воспоминания были слишком живы. Однако тут просто не могло быть священников. Поймав взглядом лицо человека в сутане, парень криво усмехнулся. Де Реналь – президент работы с гостями и персоналом. Один из четырех наиболее страшных людей в этом замке. Разумеется, пальму первенства по праву забрал хозяин замка. После него шли доктор и Мастер, поскольку оба работали с прислугой и рабами.  И замыкал эту четверку президент комитета. Конечно, охрана и гости также представляли опасность для любого раба или прислуги, но эти… Четыре столпа. Не будь их, организация наверняка развалилась бы. Ренье усмехнулся своим мыслям. Думать о том, чтобы попытаться все это уничтожить – просто глупо. Нереально. Парень мотнул головой, отгоняя  невеселые думы прочь. И тут же столкнулся с каким-то пареньком в женском костюме. Тоже раб.
-Простите, мсье. – Перепугано пискнул пацаненок.
Мсье? Его приняли за гостя что ли? Рауль чуть не расхохотался. Впрочем,  сколько раз ты  говорил, что ты не раб, повторял себе и тем, кто пытался тебя сломить. А вот сейчас ведешь себя именно как раб  - забито и скованно. Если ты свободный, так расслабься. И попробуй хотя бы сегодня получить удовольствие от жизни. И… попробуй поиздеваться над теми, кто всегда издевается над тобой. Рауль усмехнулся уголками губ этой своей шальной затее. Огляделся, выискивая себе «жертву».  Затем, подхватив у проходящего мимо официанта два бокала с вином, направился к человеку с в одежде пожилой дамы. Хотя одежда и была женской, но Рауль каким-то десятым чувством понял, что под маской скрывается кто-то из гостей. Молча – а вдруг это кто-то из прежних клиентов и может узнать по голосу – поклонился и протянул один бокал.

Скиннеру надоело валять дурака. Да и дело было серьёзным. Поэтому он поднял глаза, столкнулся со взглядом человека в сутане и сказал своим обычным голосом, так тихо, чтобы кроме него и собеседника никто не услышал.
- Месье, у меня к вам огромная просьба. Тот мальчик, что встретил меня вчера… Мерк… Прошу Вас не наказывать его. Он ни в чём не виноват. Скорее виноват я, перепугал всех, переполошил. Мне было очень хорошо. Не его вина, что в момент… - Рэй запнулся. - …кульминации я потерял сознание. Со мной такое случается.
Никто не должен расплачиваться за его слабость. Он с надеждой взглянул в лицо псевдосвященника. Нельзя допустить, чтобы люди страдали без вины. Если он, Рэймонд Скиннер, может хоть чем-то помочь справедливости, он это сделает.             
- Вы не накажете его? - снова спросил он кюре.

Священник, палач, воплощения образов минувших столетий и никогда не существовавших в реальности фантазий... Обворожительный силуэт в пурпурном платье, скользящий среди собравшихся, словно умеющий распознавать если не лица людей, то их души... Реми так был увлечен разглядыванием кружащихся масок, что не сразу заметил, как к нему кто-то подошел. Он отметил необычайно приятный, чарующий тембр голоса, прозвучавшего совсем рядом и лишь мгновение спустя осознал, что обладатель этого голоса обращается к нему.
Реми мигом обернулся, с живейшим интересом окидывая взглядом стоящего перед ним молодого человека с великолепным каскадом светло-каштановых волос, перехваченных алой лентой.
- На карнавале трудно от чего-либо отвлечь, сударь, - улыбнулся он. - Это единая стихия, вы не находите? Что же до моего мнения, то я считаю, что на истинном карнавале маски скрывают лица, но позволяют откинуть завесу с потаенных страстей. Вы не согласны?

В серой глубине глаз мелькнуло удивление - не каждый день отдыхающие просят милости для рабов… Валин выслушал внимательно, не отводя взгляда от пожилой леди, выдавшей свое истинное Я не голосом, а  упоминанием дня приезда в замок и именем раба, оказавшего теплый прием. Священник улыбнулся, и на этот раз улыбка не была фальшивой.   Неужели  этот щенок так хорошо в постели, что смог довести этого мужчину до столь сильного оргазма? Валину вдруг захотелось видеть это воочию, мысленно он сорвал с говорившего это вычурное синее платье и…
-    Разумеется, господин Скиннер. – Ответил он, также тихо, голос от понижения тона стал совсем густым, таким же бархатным, как платье старой вдовы, что красовалось на госте. –    Я не накажу его.
Последние слова были чистейшей правдой.  В обязанности де Реналя не входило воспитание рабов, этим занимались иные работники Замка. Юноша, скорее всего, уже поплатился за то, что не смог сдержать своего молодецкого пыла.
Священник видел в темных глазах, блестящих в пустых глазницах маски, искреннее желание облегчить судьбу невольника. Неужели этот гость до сих пор не понял, что справедливости нет в этих богато обставленных залах и пышно убранных комнатах. В замке царил лишь какой-то извращенный, вывернутый на изнанку закон джунглей, где выживает отнюдь не сильнейший. Что делал этот  мужчина здесь, где ищут воплощения самые мерзкие фантазии, на которые способно нутро человека?   Если Вы лишь изображаете озабоченность судьбой мальчишки, значит Вы – прирожденный актер, а я теряю сноровку.
Де Реналь задержав  взгляд на подбородке собеседника, почти не видном из-за крючковатого носа маски, а затем медленно отвел глаза, вновь гладя в пеструю толпу.
К ним «подлетел» один из херувимов, с  почтением  подавая мужчинам перо и небольшие листы бумаги. Валин нацарапал своим строгим почерком «Вдова в синем платье» и вернул ангелу бумагу, предварительно сложив ее пополам.

Прочитав лёгкое удивление в спокойных серых глазах «божьего слуги», Рэй благодарно  улыбнулся. Оно служило некоторой гарантией того, что просьбу не оставят без ответа. Мерки не влетит, и то хлеб. А если и влетело, пока непутный клиент по обморокам валялся, то, глядишь, в другом послабление сделают…
Бывший штурман вовсе не заблуждался насчёт торжества истины и милосердия в этих старинных стенах. Как впрочем, и нигде в мире. «Нет правды на Земле, но правды нет и выше». Божественной справедливости не существует.  Её попросту некому осуществлять. Творец, если он был, как-то скоренько охладел, утомился новой игрушкой нашего Мира, да и забросил её вместе со всеми нуждами обитателей. Потому наводить справедливость и гармонию вокруг себя каждый человек обязан самолично. Если, разумеется, вообще задумывается о таких сложных материях. Как говорится, бессмысленно жаловаться на грязь и сор – подметать надо! То, что должен, сделай, не откладывая, не ссылаясь на лень, трусость или тщеславие. Как говаривал Скиннер-седьмой  - отдай и не греши.   
Но этот человек… Зачем ему маска? Она всегда на нём. – Рэй снова всмотрелся в лицо псевдосвященника, вновь ставшее безмятежным. – Кто знает, какие мысли, желания и страсти бушуют за этой неснимаемой личиной?.. Даже представить жутко. – Скиннер невольно вздрогнул, будто струйка ледяного сквозняка забралась в щель между воротом платья и краем чепца. - Вот чьё имя я впишу сейчас… хотя бы за потрясающий самоконтроль. Интересно… он и во время утех его сохраняет? 
Штурман старательно заскрипел пером.

Фейерверки эмоций загнали в угол, заставили прервать кружение тихой головной болью и ступить в сторону, прислоняясь спиной к стене, откинуться и прижаться затылком к твердой плоскости. Грудь часто и высоко вздымалась, как у загнанного зверя, ожидающего своего часа, взгляд блуждал по зале, выискивая выходы. Душно. Тесно. Волшебство растворилось в воздухе злыми духами, тонкие ароматы дорогих напитков проникали глубоко, выставляя на обозрение все самое плохое, выворачивая наизнанку - а была ли сказка? Сила внушения по истине великое чувство, когда окружающее воспринимается иначе, напрочь откидываются факты и сомнения, бережно храня иллюзию. Лелеять свою слабость было изначально ошибочным действом - стоит чуть шире распахнуть глаза и вместо легкого полета человеческих фигур обнаружить дикие пляски чертей.
Выдохся. Массовость откровенно утомляла, морально выжимая полностью и без остатка, поэтому следующий танец остался без внимания индрика, как и дальнейшее кружение в толпе. Настроение разом ушло, скатившись в глубокий минус, а мигрень болью застилала глаза. Музыка, звон бокалов, развязный смех и стоны, мирные беседы и громкие возгласы - все смешалось, переплелось в огромный клубок бессвязного настоящего, что стискивал виски невидимым обручем, заставлял на мгновение жмурится, плотно прикрывая глаза. Всего секунда. Не видеть мелькания и блеска дорогих костюмов, уйти от всего. Мягко оттолкнувшись от стены, мальчик плавно скользнул вперед, решительно пробираясь к выходу сквозь череду танцующих теней, мимо вальсирующей красной маски, не взглянув на нее, не обращая своего внимания на образ служителя церкви, на пирата, пугающего существования палача. Мимо всех. Устремившись дальше, к выходу, и неизбежно теряя равновесие при коротком толчке в бок. Пошатнувшись, невольник ухватился за первое попавшееся плечо, падая едва ли не в руки восточного незнакомца, впрочем, замерев, мальчик не особо старался прервать контакт, лишь спустя время отшатнувшись от него. Озарившись чарующей улыбкой, индрик, скользнул взглядом по белому, расшитому костюму, проследив за цепочкой, ведущей к ошейнику светловолосого паренька. Вскинув бровь, индрик отступил в сторону, пропуская пару и скрылся из вида, растворившись среди слившихся силуэтов танцующих.

» Холл и общие залы » Барная комната