Зигфрид фон Вейхс
старинное овальное зеркало. В тяжёлой бронзовой раме, замутнённое, молчаливое. Стереть ладонью слой пыли и долго смотреть в своё отражение, туманить дыханием и снова стирать, постепенно переставая узнавать себя, свои глаза и пугаясь, что отражение улыбнётся тебе, когда ты не улыбаешься - пугаясь до того, что замахнуться и бить по гладкой поверхности, пока не треснет и сверкающие осколки не посыпятся со звоном под ноги
Ноэль Аронис
свежий розовый нарцисс. Сидя у окна в солнечный день, в задумчивости любоваться им, предаваясь своим размышлениям и безотчётно направляя на цветок всё оставшееся внимание как на прекрасное творение природы, достойное восхищения. Уходя, сорвать и выбросить, дав сгнить ему в густой грязи
Рауль Ренье
книга, которую узнал в юности. Подержать в руках, любовно погладить обложку и корешки, вспоминая то восторженное чувство, с которым читал её. Вспомнить цвет форзаца. Открыть и полистать. Растерянно улыбаться, выхватывая взглядом знакомые строчки, и случайно вытряхнуть сохранившийся между страниц засушенный листок
Кристоф
картина. На ней обязательно изображена большая полная луна в тумане, освещённая мостовая, горбатый мост с газовыми фонарями, дождь или лужи на земле. В отдалении кто-то, нарисованный спиной, в цилиндре и плаще, с отставленной рукой, в которой светится лезвие ножа. На первом плане неясная масса - то ли окровавленная рука, то ли обрубок собачьего хвоста. Что-то недосказанное, скрытое, бесноватое, манящее. Повесил бы картину так, чтобы часто попадалась на глаза и тревожила воображение