Мартин! - Не будь вопль настолько трагичным, Март нашел бы кучу поводов подколоть Деуса. Впрочем, возможно впоследствии и припомню... А пока сам Обри крепко сжимал бластер, глядя на раскрывшееся полотно. Мартин мог бы поклясться, что когда они с Деусом тащили ковер, в нем не было никого. Да, эта сволочь была тяжелой, но... но при всем при том тяжесть не свидетельствовала о нахождении внутри гуманоида. К слову сказать, он не был до конца уверен, что Шелезяка не издевается над ними, говоря о пассажире. В крайнем случае, пассажир обязан был быть мелким, противным и мохнатым... Что-то вроде паука, зацепившегося за ковер и не пожелавшего отцепиться. Но уж никак не это милое создание, вызвавшее бурю эмоций и желание встряхнуть хорошенько, спрашивая "Какой, собственно, Тьмы?!"
Тем временем паренек потянулся и возникло чувство, что у Деуса, до этого мига рьяно отплозавшего в сторону, кто-то невидимый переключил волшебный тумблер, отвечающий за настроение.
Напряжение, цепко державшее Обри, ушло при виде мысленной картинки себя любимого, щелкающего по чудо-пульту "настроение пилота". Правда, картинка резко стала привлекательнее, когда выяснилось, что прикосновение к самому Деусу дают куда как более интересные результаты. Позволив себе понаслаждаться сим зрелищем, Март дал себе пинка. Финиш - это когда за чертой! Напомнил он себе старую мудрость, помогла она не очень, но хоть что-то.
- Кхм... - прокашлялся Обри. - Деус... Ты упоминал, что на Шелезяке есть шикарные гостевые каюты, в которые ты предлагал поселить меня. Не покажешь их гостю? - Забросил пробный шар Март.
О делах явно можно было забыть на время. Единственное, что еще держало в тонусе, не позволяя расслабиться - была трогательная беззащитность пассажира. Точно такая же мимикрия была у самых опасных тварей на родной планете Обри.
Март отвел бластер в сторону и поставил его на предохранитель, но убрать в кобуру не торопился.
- Было бы неплохо, если б вы представились, юноша. Я - Мартин Обри, капитан "Шелезяки". Деус - пилот... - Март собирался продолжать речь, но... случайный взгляд на лицо паренька и он застыл, любуясь длинными ресницами и точеными чертами лица. Что поделать - Обри всегда были эстатами и немало предков Мартина сложили головы, восхищенно любуясь противником. Юноша потянулся как маленький верлюжонок: трогательно-беззащитно и невероятно чувственно. Март с трудом вздохнул, не в силах отвести взгляд от чудного видения.
Мартин... это не твой тип... ты вообще блондинов не любишь... как класс... можно сказать - как биологический вид... ты их на дух не переносишь... Но только шевельнувшийся Деус отвлек от сеанса самогипноза... все равно не дающего результата.

Отредактировано Мартин Обри (2010-02-28 14:03:58)

Сладкие и бесстыдные в своей абсолютной невинности новорожденного существа потягушки с чувственным, но тоже совершенно естественным выгибом спины наконец закончились не менее сладким зевком. Резкий возглас существа, вскрывшего Яйцо и подарившего новому Кхы-лаа первый в жизни облик, не напугал его, парнишка просто не понял, что этого нужно пугаться. Оперевшись ладонями, утонувшими в пушистом ворсе ковра, он приподнялся на локтях и сел, подтянув ноги с нежно-розовыми, гладкими как у младенца стопами, ещё ни разу не ступавшими по твёрдой поверхности. Всё это не было серией отдельных более-менее связанных поз, но одним слитным, непрерывным, текучим движением. Так двигаются люди, с пелёнок занимавшиеся танцами. Он был не худым, а очаровательно худеньким, так что у наблюдавших за ним пробуждались даже очень крепко спящие родительские инстинкты, и его хотелось откармливать и напичкивать всякими вкусностями.   
Скрестив лодыжки и положив ладошки на разведённые колени, будто юный Будда, он застенчиво поковырял пальцем пупок, потом поднял мордашку и поочерёдно посмотрел на обоих астролётчиков огромными чистыми глазищами цвета весеннего неба, голубого и засасывающего взгляд бесконечной, сладко растапливающей сердце глубиной. Он смотрел спокойно, внимательно и дружелюбно, без страха, но с живым интересом. И выражение личика тоже напоминало Будду: в полукружьях, залёгших в уголках пухловатых розовых губ, дремала улыбка, только и ждавшая момента родиться. 
Взрослые существа вокруг него, такие большие и красивые, смотрели на него с любовью - а как же ещё может быть? – и что-то говорили. Что, он ещё не очень понимал, хотя слушал внимательно, чуть наклонив вихрастую золотоволосую голову и переводя взгляд то на одного, то на другого. Когда кемериец взвизгнул «Мой!», мальчишка смешно сморщил прямой точёный носик, звонко чихнул и виновато захлопал ресницами.
- Март-ин… Ама-деус… - указательный палец паренька невежливо, но понятно показал на обоих, потом ткнулся в собственную грудь. – И я… - голосок сначала звучал хрипловато, как новый, ещё не опробованный музыкальный инструмент, но на следующей фразе уже обрёл природную чистоту, - Я хочу… - чуть прищурившись задумчиво, мальчик снова всмотрелся во взрослых, будто за масками их лиц, в их умах искал нужные слова и радостно улыбнулся, когда нашёл, - Я хочу кушать.

Деус, казалось, ожил. В глазах появилось привычное выражение подсчета кредитов, но расслабиться Март попросту не успел. Его "Персональная Головная Боль", как он уже мысленно окрестил пассажира, целенаправленно полз к пилоту. Деус, мы тебя теряем! Признаться, и сам селлагиец засмотрелся на плавность, с которой перемещался незванный гость. Только выработанная храмовыми праздниками выучка позволила сбросить наваждение. Ама надо было срочно на что-то переключать.
- Деус, принеси гостю одежду... - Март с сомнением покосился на кеммерийца, прикидывая соотношение размеров, - Или что-нибудь накинуть. Затем убери ковры в угол. И рассчитай, наконец, время до горгов. - Посчитав, что загрузил подчиненного достаточно на первое время, Обри встал и собирался зайти в рубку, лично проконтролировать исполнение приказов, как от первого же шага в сторону полетел инфокристалл. Не мой, мелькнуло легкое удивление. На полном автомате подняв и сунув  носитель информации в карман кобуры, Март перевел взгляд на белобрысое чудо.
- Таак. И как же мы, - выделил это слово Март, - тебя будем звать, а? - Но, похоже, он опоздал - гость уже ткнулся лбом в плечо Деуса, запустив загребущие лапы в его волосы. Высажу... на ближайшей же планете высажу. Запру Деуса в медотсеке, чтоб не возмущался. А пассажира высажу. Приняв такое судьбоносное решение, Март повеселел и с большим оптимизмом смотрел, как мальчонка заигрывает с Деусом.

Отредактировано Мартин Обри (2010-03-10 22:06:05)

- Меня звать? - повернув личико, уткнувшееся в плечо кемерийца, переспросил мальчик капитана Шелезяки и, наклонив голову на бок, нежно-лукаво улыбнулся. - Не надо. Я уже тут.
Трогать тёплый, блестящий, отливающий зеленью и синью, будто вороново крыло, шёлк волос Ама-деуса было необычайно приятно. Приятнее всего в коротенькой жизни мальчика. Свободной правой рукой он потрогал свои золотистые вихры, и решил, что когда-нибудь они обязательно станут такими же длинными, красивыми, чёрными и блестящими.   
Ама-деус встал, потянув вверх паренька, и тот невольно, но в точности повторил движение кемерийца, напоминая хрупкого жеребёнка, впервые встаюшего на мягкой сенной подстилке.
- Плохие дяльки, - хмуря светлые брови от старания удержаться в вертикальном положении, повторил малыш Кхы-лаа и судорожно вцепился в Ама-деуса. - Капитан кричит, - недоумевающий голубой взгляд отдохнул на Марте. - Сейчас кушать... Ванну и спать.
Могло показаться, что паренёк просто бездумно повторяет слова за Амадеусом, но при слове "кушать" глазёнки радостно засияли, а при упоминании песенки мордашка совсем расцвела... и тут же плаксиво перекосилась, когда пришлось выпустить опору - такое надёжное плечо Деуса, который метнулся к гардеробу.
Стоять самостоятельно оказалось очень трудно. Стройные ноги не были слабыми, но держали ещё плохо. Новенькое тело, в принципе, знало, как стоять, но пока не умело. Юного Кхы-лаа пошатывало как былинку на ветру. Поэтому он с удовольствием шлёпнулся на задницу, когда черноволосый красавец, коего мальчишка обожал в буквальном смысле сроду, выбрал какой-никакой прикид. Облачаться оказалось очень интересным делом. Неважно, что светловолосый "пассажир" путался в собственных ногах и руках. Неважно, что тонкие пальцы топорщились и застревали в штанинах и рукавах, цепляясь за подкладку комбинезона - ведь новорожденный не знал, что нужно сжать их в кулачок, когда одеваешься. Зато он с превеликим интересом вертел головёнкой, следя за ловкими руками Деуса, затягивающего ремешки и защёлкивавшего кнопки. Так здорово, звонко! - мальчишка торжествующе улыбался и сиял, как начищенная монетка.
- Мило получилось! - восторженно выдохнул он вслед за кемерийцем, укоротившим комбез простым и экономичным способом подворачивания, - Красивую одежду... сладостей море. Мы готовы к ужину!
И маленький попугайчик, снова усевшись на одном из ковров по-турецки, и умильно уставился на Марта:
- Игрушки?

Отредактировано Буси (2010-03-12 18:44:10)

Посидеть спокойно не удалось. Логичное завершение такого... Март проглотил произносимые мысленно эпитеты, красочно описывающие его отношения к прошедшему дню. Впрочем, витийствовать долго, когда по кораблю разносится завывание, по убойной мощности сравнимое со свадебным криком Ф`танаррских драконов, невозможно вообще. Прерванный на середине размышления Обри рванулся со скоростью бластерного луча на вой.
Картина, представшая перед глазами, ужасала своей сюрреальностью.
- Кто?! - Практически прорычал Обри, поднимая и прижимая к себе пилота, а в следующий миг ответ на вопрос пришел в голову без всяких подсказок. - Шелезяка! Отключить эмоциональный блок.
- Есть, капитан, - проинформировал полностью механический голос.
- Доставить нормальную еду для Амадеуса. - Обри разозлился. Если кто на корабле и смел выводить Деуса из себя - то это был он и только он! Шелезяке отводилась вспомогательная роль и не более. Он покосился на парня в своих объятиях и уточнил. - Ту, которую он любит. И чтобы больше таких шуток не было - иначе сдам на Ригеле в металлолом!
Злость никак не проходила, но тепло притиснутого Амадеуса действовало успокаивающе и потихоньку начало отпускать.
- Ты как? - Март чуть поддел подбородок Деуса. - Сейчас принесут еды.
Плевать было на имидж непробиваемого грозы космических далей. Гораздо важнее было увидеть привычный блеск глаз невольного коллеги. Пусть даже и вызыванный очередной грезой о кредитках.
- Стоять можешь... сам? Или тебя до постельки проводить? - Врожденное ехидство сдавать позиции не собиралось. К тому же надо проверить, как там пассажир уговаривал себя селлагиец.
- Доставлен ужин пилота. - По прежнему, без тени эмоций сообщила Шелезяка. И действительно, в распахнувшиеся двери вкатился дроид с сервированным по высшему разряду столиком.
- Ну, что скажешь?

Отредактировано Мартин Обри (2010-03-18 21:36:13)

Взрывающиеся фейерверки алгебраических значков, величественные построения геометрических проекций, мириады голографических изображений – всё это в один ускользающе-неисчерпаемый миг, вся информация, которой владела «Шелезяка», до последнего жалкого бита, вошло в белокурую головку, когда малыш приложился темечком к внутренней обшивке прочного корпуса космического корабля.
В черепную коробку парнишки перешло всё, что знала и умела далеко не простушка-Шелезяка. Причина гневного визга кемерийца теперь тоже была ясна юному Кхы-лаа. Знания хлынули в его мозг, затопили серые тоннели извилин, но из ушей, как ни странно, не полились. Правда, от удара – и физического о металлическую переборку, и от таранного удара знаний – хрупкий человеческий организм лишился сознания, на то самое мгновение, за которое мальчик съехал на пол, лицом прямо в лужу разлитой воды. Так что обморок оказался предельно короток.             
Захлопав глазами и шмыгнув ушибленным носом, с которого ещё падали неприятно-холодные капельки, мальчик поднялся на четвереньки, а потом, опираясь рукой на негостеприимную стену, и на ноги. Постоял пару секунд, чуть нахмурившись и с задумчиво закушенной губой, будто решая что-то, потом чётко развернулся и зашагал к выходу из каюты.
Со стороны этот проход являл собой зрелище неповторимое: на ходу белокурый юноша стремительно превращался в другого, абсолютно непохожего человека. Прежним оставался только пол, хотя с таким же успехом любая особь Кхы-лаа могла менять и его, просто женщины на этом конкретном участке обжитой Вселенной не пользовались особенным спросом. Потому тот, кого Амадеус называл Куклёнком, остался мужчиной. Но всё остальное в его ангелоподобной внешности подвергалось кардинальному изменению.
Глаза, до того небесно-голубые, быстро темнели, словно в них вливали мутящиеся красноватыми завитками чернила. Волосы отрастали с невероятной скоростью, как в рапидной съёмке, одновременно из пшеничных, чуть вьющихся прядей они становились тёмно-русыми… чёрными и прямыми, достигая лопаток и ниже… сейчас сам Амадеус позавидовал бы их шелковистому блеску. Смуглела кожа, смуглела явно и моментально, доходя до матового красновато-бронзового оттенка. Из мягких, по-детски нежных черты менялись на чеканно-чёткие контуры лица не мальчика, но юного мужа, с высокими скулами, и странноватым разрезом агатово-чёрных уже глаз с чуть приподнятыми вверх внешними уголками.
Шелезяка, получившая от человека безукоризненно точный пароль, охотно… нет, радостно и услужливо распахнула дверь каюты. Тона певучего и чистого голоса светловолосого паренька тоже изменились – теперь это был глубокий, мягкий, но звучный баритон с вкрадчивыми интонациями. 
Ещё Кхы-лаа на ходу рос. На протяжении пройденных им по коридору метров он стал выше, по крайней мере, на полголовы, плечи не просто разворачивались, но объективно становились шире, фигура наливалась мужской статью, мышечная масса увеличилась, но талия и бёдра остались такими же узкими. К тому моменту, как он, обретший в момент столкновения со стеной имя – Орнельг, подошёл к дверям капитанской каюты, закатанные штанины старого комбинезона оказались там, где им положено было бы находиться у Сальво – на середине лодыжек, а засученные-закрученные рукава – почти у локтей. Поступь Кхы-лаа была уже не танцующей походкой балетного танцора, но именно поступью – величавой и гордой при всей своей лёгкости. Она осталась бы беззвучной, даже не будь он бос, как теперь, даже если бы на нём были тяжёлые башмаки астролётчика на освинцованной подошве. Сейчас он больше всего походил на индейского вождя древней Земли – неукротимого и прекрасного. У капитанской каюты Орнельг встал, чуть расставив ноги и сложив руки на груди. Грациозно и величественно тряхнув гордо поднятой головой, чтобы откинуть с лица тёмные пряди и затаив еле заметную улыбку в уголках твёрдого рта, он бросил спокойный прямой взгляд в проём разъезжающихся дверных створок:       
- Приветствую, капитан Обри. 

Отредактировано Буси (2010-04-01 17:29:50)