Когда де Виль заметил его, поприветствовал кивком, Валин наклонился, что бы выслушать просьбу хозяина замка. Выпрямившись, он не кивнул даже, лишь задержав взгляд на белой руке мужчины, все еще ощущая запах алкоголя, которым был пропитаны слова. Мгновение, и серый, острый как бритва взгляд, препарируя пеструю толпу, нашел человека в инвалидном кресле. Де Реналь сразу отошел, неспешным, но уверенным шагом приближаясь к гостю.
- Господин Скиннер. – Его белая фигура возникла перед штурманом откуда-то сбоку,  заслонив от разноголосого шума любопытно - жадных взглядов. – Мое почтение. – Его холодные, жесткие пальцы нашли теплую ладонь мужчины, осторожно сжали ее, приподнимая руку. Валин наклонился, что бы прижаться губами к аккуратной кисти. Обычно де Реналь ограничивался простым кивком и скупой улыбкой, но сейчас  новый приветственный жест не казался чем-то из ряда вон выходящим – карнавальный блеф, не более того.  Когда его губы почти коснулись теплой кожи, он поднял взгляд, встречаясь им с  темными глазами Скиннера.
- У Вас есть десять минут, что бы покинуть зал. – Произнес он негромко, так, что только сидящий в инвалидной коляске мужчина мог слышать его. Дыхание президента казалось таким же холодным, как его бескровные руки, да и весь он, облаченный в белые одежды походил на ожившую ледяную скульптуру. Только глаза отличались от всего его холодного естества, спокойные, глубокие, взиравшие всегда с одним и тем же выражением, в котором смешались усталость и что-то еще, но что именно не могли сказать даже те немногие, знавшие его несколько лет. – Вы можете выполнить задание, но постарайтесь  уложиться в отведенное Вам время. – Валин проводил взглядом прошедшего недалеко охранника, посланного за напарником, и объяснять ничего не пришлось. Он выпустил руку гостя и выпрямился, окинув его взглядом с высоты своего роста. Едва склонив голову, развернулся, и исчез среди карнавального шума.

Отредактировано Валин (2010-04-17 21:42:49)

Чем дальше в лес – тем гуще джунгли!
Если первые желающие зайчатины его, откровенно говоря, раздражали, то при появлении новых лиц его просто пробило. Он закатился безудержным ржачем, разглядывая разномастную толпу претендентов на шкурку санитара. То ли «товар» был отменный, то ли градус шибанул по серотонинам, но Красная Смерть разрывалась от хохота, выводя булькающие рулады. Когда на сцену выперся распорядитель, Кен старательно прикрыл дырку в маске всем видом показывая : « Ну все, нем как рыба». Но смех периодически прорывался через хлипкую преграду, отзываясь тихим гиканьем.
Судьба, конечно отменная тетка, но случай коварный ублюдок. Заткнуться все-таки пришлось. Броским кинжальным ударом наотмашь резануло:
- Я участвую.
Бред, галлюцинация, подаренная марихуановой сказкой, полет разыгравшегося воображения? Так что это?! Поднятая вверх рука разогнала завесу сомнения.
Рей! Рей! Рей! Что же ты делаешь глупый. Они же порвут, придавят, затопчут! Кто ты для них? Забава? Шут, выставленный на потеху толпы? Тебя не пощадят, сметут, безжалостным кулаком втаптывая в грязь, из которой уже не выбраться. Ты только погляди на эти лица? Жалость и сострадание… Разве это про них? Черт, хреново то как! Словно серпом по яйцам. Я тоже хорош. Приперся… А зачем? На кой черт? Сидел бы себе в бальной зале, нагрузился по полной, молодежь погонял и спокойно пополз в свои апартаменты.
Хмель моментально слетел, подчиняясь стрессовому сдвигу. Ввязываться в игру было поздно. Затевать перепалку и устраивать бунт, было большей нелепостью, чем он мог себе вообразить. Пытаться скрыться с коляской напоминающей броневик, в яркой вызывающей одежде минуя толпу охранников и мордоворотов, было равносильно рытью собственной могилы. Доктор знал, куда утилизировался расходный материал. Мусорная корзина и свалка была идеальным местом для использованных отходов. Остановить нарастающую бурю? Как?! Он не Господь бог, но как же хотелось им быть…
Глаза, смотрящие сквозь безликие прорези маски, застыли, останавливаясь на де Виле.
Вот он – вершитель судеб! Царь и Бог в этом маленьком мирке. Только ему тут дано казнить и миловать. Что делать? Как что?! Набраться сил, наплевать на унижение, просить, умолять… Обещать то, что наверное выше твоих сил. Да, пусть будет так…
Тело рванулось в желании покинуть пригретое ложе, но слащавый голос пропел первые задания. Вроде бы легкие, простые совсем, с такими - каждый справится.
Теперь его влекло в другую сторону. Всего несколько шагов отделяли от инвалидного кресла, но они показались дорогой в ад.
Алая Смерть, со зловещим посохом маской склонилась над профессором.
- Уходи отсюда, Рей. При первой возможности уходи. Черт с ним, с этим заданием, - рука, затянутая в перчатку осторожно легла на плечо. – Тебе ничего не надо доказывать. Я и так знаю, что ты сильный, - вдох, наполненный перегаром через рваную прорезь в маске. – Выполни первое и откажись. Послушай меня, не ввязывайся в это.
Пальцы надавили на кожу, отпуская плечо. Смерть кровавым призраком вернулась на свое место. Теперь оставалось только ждать и наедятся, не внимая потехам толпы. Взгляд прикованной цепью сторожил коляску.
Белая тень закрыла обзор. Мужчина в восточном наряде склонился над охраняемым драконом «сокровищем». Ладонь подхватила лежащую на подлокотнике руку, поднося к губам. Кровь мерными ударами отозвалась в висках.
Валин…

Офф: Простите, господа, что вы вынуждены будете читать этот бред.

- Выполнение задания №2 -

Задание выполнено, и можно расслабиться. Но не тут-то было, не успело сердце успокоить свой бешеный ритм, взятый, как разбег спринтера, во время выступления; не успел румянец, пожирающий щёки, уползти насытившейся змеёй в свою нору – как в уши вновь вторгся звук шуршащих юбок. «Боже», - мысленно простонал Люка, - «неужто уже закончились обычные маскарадные костюмы? Человек-паук, например... или ещё лучше, какой-нибудь древнегреческий бог, вообще красота – простыня и венок на голову. Зачем надевать все эти шуршаще-скрипящие «колокола»...» Его непрозвучавшие вопросы застыли в голове колкими сосульками, лишь стоило юноше осознать, что звук мнущейся фольги стремительно приближается по направлению к нему. Люка судорожно вцепился пальцами в края сиденья диванчика, впадая в парализующую панику – видимо, человеку в юбках было невдомёк, что слепые люди, они как норовистые лошади – приближаясь вот так, неосмотрительно в лоб, рискуешь быть либо затоптанным нервным животным, либо получить кулаком в рыло от взволнованного неожиданностью слепца. В нос ударил сладковатый запах косметики, приторный как жирный масляный крем на пирожном, припудренный напылением запаха пота, - «Оно меня съест!», - сердце подскочило к горлу, и Люка порадовался, что почти ничего не ел, а то его неминуемо стошнило бы прямо на подошедшего. Манипуляции со своим лицом и шёпот, раздавшийся набатным звоном в мозгу, юноша вытерпел с трудом, если бы не охватившая его оцепенелость, то присутствующие в Зале имели бы возможность наблюдать некрасивую истерику в его исполнении. К счастью всех гостей и Люка в частности, пытка длилась недого, и беспардонный претендент на Чёрного Зайца ушуршал к своей следующей жертве, а молодой человек ещё некоторое время содрогался от произошедшего, глубоко дыша приоткрытым ртом, утихомиривая рвущееся наружу вместе с содержимым желудка сердце.
Новый перечень заданий заставил его встрепенуться и забыть о недавнем эксцессе. Бондаж с подвешиванием? Обнажённым? Легко. Если организаторы аукциона, раздающие задания, имели своей целью смутить или унизить юношу, то они просчитались. Будь Люка обычным молодым человеком, возможно, он бы и сгорел от стыда, если не отказался от дальнейшего участия в торгах. Однако у слепоглухих совершенно отличное строение психики, это их минус, и плюс для юноши в выполнении задания. Минус в том, что очень сложно объяснить все нормы поведения, правила и табу, принятые в обществе – почему неприлично есть руками – ведь так интересно познать консистенцию еды на ощупь, размазать пищу по столу или своему лицу, впитывая все ощущения, строя собственные умозаключения и связующие звенья. Почему не принято ходить голым, почему нельзя трогать себя и других людей, почему не позволительно лизнуть собаку или щёку человека признакомстве? Попробуйте втолковать это слепоглухому... И хоть Жюлю и удалось воспитать Люка в соответствии с нормами цивилизации, слова «некрасиво», «не принято», «нельзя» и прочие – остались для него пустым звуком, он просто запомнил, что ходить надо одетым, а при приёме пищи пользоваться столовыми приборами. А обнажённость лишь ещё один из способов контактировать с окружающим миром – юноша любил стоять голышом перед огромными колонками музыкального центра в своей комнате, ощущая всем телом, каждой клеточкой кожи мощные волны вибрации.
- С Вашего позволения, господин Церемонеймейстер, я доверю процедуру лишь своему личному помощнику, - он несколько извиняюще улыбнулся.
Жюль помог своему подопечному избавиться от плаща и комбинезона, неодобрительно ворча что-то о безголовости и авантюризме, впрочем, не осуждая решение Люка, а скорее «для порядку». Когда на юноше остались лишь весёлые жёлтые боксеры, он взял его за руку и повёл сквозь строй расступающихся гостей к подготовленной для проведения действия площадке.
Для начала Жюль придирчиво осмотрел предложенный инвентарь, одобрительно кивнув – мягкие конопляные верёвки для бондажа и более прочные, с металлическими карабинами для подвешивания. Металлическая конструкция для крепления тела также прошла инспекцию, не вызвав со стороны мужчины нареканий, судя по всему, в поместье работали далеко не дилетанты. После подтверждения Жюлем готовности к выполнению задания, Люка снял слуховой аппарат, аккуратно положив его рядом и выпрямился, заведя руки за спину в позиции «молящаяся монашка», что доступна не каждому человеку, а лишь достаточно тренированному. Юноша улыбался в предвкушении, ощущая первые признаки возбуждения, бондаж он любил и Жюлю доверял полностью, так что мог полностью отдаться эмоциям, не отвлекаясь на внешние раздражители. Пребывая в своём мире мягкой темноты и тишины, Люка «включил» себе в голове музыку, ощущая, как первые витки верёвки нежными змеями опутывают тело.
Жюль захлестнул петлёй левое запястье подопечного, мягко затягивая, обводя ласкающим движением плечо и протягивая верёвку чуть выше уже отвердевших сосков, правое плечо, верёвка огибает правое запястье и, завершая первый виток узлом, идёт в обратную сторону. Ещё дважды мужчина повторил путь верёвки, закрепляя наконец узлом на запястье правой руки. Следующим этапом бондажная змейка проходит под сосками, стягивая кожу и ласково прижимая локти плотно к телу, вынуждая юношу выгнуть спину в поистине королевской осанке. Виток за витком опоясывает верёвка торс Люка, сжимая в ласковых тисках тело, словно окорок, предназначенный в качестве главного блюда для гурманствующих господ, бесстыдно манящий жемчужно-розовой мякотью. Дойдя до поясницы, Жюль, предварительно стянув боксеры чуть ниже коленей  и провязав узелки, протягивает верёвку аккурат между ягодиц юноши, лёгким натягом вырывая из горла подопечного стон, затем между ног и, разделив верёвочную змейку надвое, затянул в нахлёстной петле мошонку. Аккуратными, мелкими стежками мужчина привязал ещё не полностью вставший, но уже бодрствующий член к яичкам, натяжением верёвки заводя гениталии между ног. Сделав знак одному из слуг, что маячили неподалёку, готовые прийти на помощь в случае надобности, придержать юношу за плечи, ловко смыкает ноги Люка вместе, узорной вязью обвивая бёдра и ляжки до коленных чашечек. Заключительный узел, и юношу аккуратно укладывают спиной на подставленные руки служителей.
- Всё хорошо, Люка? – простучал Жюль по линии плеча подопечного и, получив утвердительный кивок, приступил к лодыжкам. Кончик верёвки протянулся от коленей к тонким щиколоткам, жадно обвивая их несколько раз, закрепляющий узел – и ноги, согнутые в коленях соединены верёвочным мостиком с запястьями. Круг замкнулся, и мужчина взял в руки первый карабин, защёлкивая его на путах чуть выше коленей, нейлоновый канат протягивается сквозь кольцо в крепёжной конструкции, узел, второй карабин на лобке, и вновь Жюль плетёт паучью сеть, третий карабин на поясничной зоне и четвёртый, завершающий – чуть повыше неё. Знак слугам, и те осторожно убирают поддержку рук, Жюль отходит в сторону, открывая вид на юное тело, приспущенные боксеры навевали на мысли о школьнице, застигнутой физической потребностью в людном месте, и вынужденной, краснея, стянуть трусики дабы не намочить их. Этот пикантный штрих добавлял беззащитности всей композиции, и без того возбуждающе-прекрасной.
Люка расслабил все мышцы, запрокидывая голову, отдаваясь всецело чувству невесомости, он парил в абсолютной пустоте, он был свободен как никогда и звучащая в памяти музыка добавляла ирреальности. В его темноту вторглись мерцающие огоньки, сначала матово-жёлтые, они становились ярче и ярче, пока не заиграли всеми красками, сменяя цвет как стёклышки в калейдоскопе. Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. И пусть его нежную кожу жгут лазеры нескромных взглядов, жадных, презрительных, порицающих, восхищённых; пусть о нём думают что угодно – сейчас он был тем центром, куда словно магнитом притягиваются взгляды, он был роскошным блюдом на царском столе. И пусть его потом сожрут, давясь и раздирая крюками жадных пальцев, не оставив ни косточки, ни волоконца мяса – сейчас он был Вселенной.
Всё в этом мире имеет начало и конец, так и Люка был снят со своего импровизированного трона по истечении указанного в задании времени, путы, из-за экономии времени, разрезаны, и Жюль пронёс разомлевшего юношу на руках до диванчика, помогая облачиться в костюм и прикрепляя слуховой аппарат обратно на ухо. На губах Люка играла мечтательная улыбка, когда он произнёс слегка задыхающимся голосом, от неспавшего ещё возбуждения:
- Господа организаторы удовлетворены? – вопрос прозвучал немного двусмысленно в свете последних событий, и юноша склонил голову набок, словно говоря, - да-да, именно в этом смысле.

**Примечания:
Музыка, звучащая в голове Люка во время бондажирования и подвешивания
Приблизительная поза

Отредактировано Люка Грамон (2010-04-17 20:45:02)

Верделет не смотрел в его сторону, что Тореро вполне устраивало в свете последних взглядов и реплик седобородого. Но его голос разнесся по зале:
- Змея останется змеёй и в орденах и в лентах, - игрался в слова "демон" в зеленом балахоне. - Вы, - он все-таки обернулся и посмотрел в глаза следящего за ним с интересом исследователя особых форм жизни Танго. - Имитация змеи, хоть метр, но ползком и не помогая себе руками, надеюсь, вы понимаете, что это просто лотерея, - уточнил зачем-то он и, заметив того, кто нещадно пел куплеты, поплыл к нему, тепло, с дружелюбием песца улыбаясь. - Вы, свет наших очей, взошедшая звезда Орфеума, раздеваетесь полностью, и являете нам себя подвешенным...

Дальнейшие словесные излияния Верделета не интересовали Танго - услышав "плату" за следующий этап торгов, Танго поперхнулся виски и сначала решил, что ему послышалось. Но нет - все так и было. До него медленно, но верно доходил смысл задания, и выражение его лица, наполовину скрытого маской, менялось, как рисунок барханов под веющим ветром: от злости, с которой Тореро приступал ко второму раунду торгов, не осталось и следа - ее сменяли недоумение, мимолетная растерянность и - тонкие упрямые губы дрогнули, криво, с усилием сдерживая рвущийся наружу смех.
Дослушивая задания остальным участникам торгов, Танго поспешно хлебнул виски, заливая готовый разразиться хохот, но алкоголь только еще больше подхлестнул бурлящий в крови адреналин - Танго прорвало и он, лишь успев сжать зубы, выразительно хмыкнул, давясь смехом.
Справившись с собой - поймал взляд "Кровавого барона", как завуалированно аккуратно прозвал его по-лисьи хитрый и осторожный Верделет, хающий все и всех вокруг.
- Развлечемся, - мысленно кивнул "партнеру" - а почему-то соперником парень в намекающе распахнутом пиджаке не ощущался, в отличие от других, да и его невольное участие в "плате" за Терри располагало отнюдь не к "войне" за следующий лот, - и отвлекся, выискивая подходящую "сцену" для "развлечения", неожиданно испортившего весь напряженный пафос и тревожный "аромат" опасных игрищ.
Поднимаясь с кресла и небрежным движением руки смахивая с головы монтеру, растрепавшую волосы, он вручил шляпу Терри вместе с отстегнутой шпагой:
- Держи, пацан, охраняй имущество. Я пополз... - тихо для мальчишки, чтоб не боялся происходящего вокруг, и громко и оскорбленно для ближнего окружения праздных зрителей:
- "Хотя бы метр"? Да я сам длиннее буду.

Но после, окончательно взяв себя в руки и вычистив из сознания любые намеки на ненадлежащий атмосфере смех, он скривил надменно губы и распорядился одной из "султанш" принести рулетку. А когда распоряжение было поспешно выполнено, прошел между сдвинутых вокруг "сцены" с лотом кресел к величественному камину. Здесь тоже и сидели, и стояли желающие "хлеба и зрелищ", а также сновали готовые исполнять прихоти гостей слуги и ожившими статуями двигались рабы с опахалами, разгоняющими дым смолящихся сигарет.
Критичным взором окинув необходимое ему пространство и не задерживаясь на "даме" в углу, пребывающей в состоянии нескольких мгновений до оргазма, к которому вел гостя услужливый мальчишка-невольник, забравшийся под края пышного кринолина, Тореро - невозмутимый, как ледяной айсберг, надвигающийся на титаник ожидающих действа зрителей, - попросил отодвинуть пару мешающих кресел и отмерил метр на роскошном длинноворсом ковре, устилавшем пол перед камином. "Старт" и "финиш" зафиксировав бутылками с шампанским. И, наконец, оценив удовлетворенным взглядом "поле боя", он кивнул:
- Для гадюки великоват. Буду удавом, обожравшимся мартышек...
"Подойдите ближ-ж-же, бандерлоги..." - ох, невовремя вспомнилась цитата из Киплинга, но Танго прикусил губу, не позволив себе даже видимой внешней насмешки.

Заведя одну руку за спину, молодой мужчина в черном облегающем костюме испанского "покорителя быков", со спокойным, почти безмятежным выражением на лице, плавно опустился сначала на колени, а после, опершись о ковер свободной рукой, без особых смущений улегся на живот перед невидимой чертой "старта", помеченной бутылкой шампанского, и, подняв голову, прицельно глянул вперед - на линию "финиша".
- Вперед, партизаны, до вражеского обоза еще ползти и ползти... - хмыкнул самому себе, вспомнив свое бурное юношество, и пополз, двигая вперед то одно плечо, то второе, и незаметно отталкиваясь носками мягких zapatillas.
Если не брать в расчет саму абсурдность действия, которая уже давно стиралась в сознаниях гостей аукциона повсеместным алкогольным куражом и творившимся по отдаленным углам развратом, все оказалось не так уж и сложно - натренированное тело двигалось без труда, преодолевая смехотворный отрезок пути. Сложней было соблюдать невозмутимость во время исполнения особо "змеиных" движений, но тут Танго просто послал мысленный реверанс "барону" и ухмыльнулся про себя: постоянные раздевающие взгляды со стороны этой "маски", недополучившей свой поцелуй, не остались им незамеченными, так что пусть смотрит, загораясь горячей: испанские игры с быками издавна делили быка и тореро по двум "лагерям" - "мужскому", готовому к бою, и "женскому", играющему со своим "быком". Развлекаться так развлекаться, - постановил Танго, пересекая финишную черту.
Позади него в густом ковре оставалась борозда...

Выполнив задание, Тореро все также невозмутимо поднялся, отряхнул колени и, хлебнув из поднесенного ему "султаншей" бокала, оценил свой "след" на ковре сдержанным смешком. Кивнув ведущим аукциона, следившим за выполнением заданий претендентами на лот, он вернулся на свое место - к виски и сигаретам, дабы продолжить и насладиться картиной дрочащего "барона".
Однако, разочарование оказалось ярче, чем удовольствие от идиотизма ролевой игры в хладнокровное "создание божье" отряда рептилий: пока он подготавливал место для выполнения своего задания - как оказалось по итогам "оплат" "покупателей", он пропустил, не насладившись, картину самовозбуждения, исполненную господином "Кровавым бароном". Другие задания не особо интересовали - тем более ничем не возбудил обнаженный связанный юноша, непонятно зачем пришедший на Аукцион разврата и беспредела. Пропуск же "ожидаемой тв-передачи" в виде выполнения задания "бароном" задел, и Тореро скривился, отметив для себя на будущее столь соблазнительные шансы на развлечение не упускать так нелепо. И подмигнул неестественно притихшему за столом Терри, вернувшему ему монтеру и шпагу, тут же пристегнутую мужчиной у бедра обратно.

Отредактировано Танго (2010-04-17 21:15:32)

Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять…
Мы уверены, что поздно или рано,
Выйдет зайчик погулять на поляну.
Раз, два, три, четыре, пять...
Вышел! – Рэй опять окинул взглядом длинноухого богатыря. - Ну и на хрена ты, спрашивается, вышел, зайка моя? Я твой зайчик… но кто знает, надолго ли. Тоже, чёрт меня дери, погулять вышел. Я вышел в лес гулять, мне боязно, мне страшно, - заголосила память дурацкую арию из дурацкого рисованного фильма. Ну, так чему ж ещё голосить в такой дурацкой башке? – Рэймонд по привычке тряхнул ею, отгоняя навязчивый мотивчик.   
Все мы тут гуляющие зайчики. Хор мальчиков-зайчиков, - фыркнул Восьмой, скользя рассеянным взглядом по круговерти яркой, душно-пахучей, суетливо-истерично-весёлой толпы. Стало смешно на секунду – уж больно не вязалось умильное и невинное определение с очередной жестокой оргией, набирающей обороты. - И, тем не менее… Зайчики с кнутами, зайчики с бокалами, зайчики-зайчики, зайчики-волки, зайчики-тигры саблезубые… неважно.
Все мы только зверюшки, которым пока позволено попастись – уж кому как повезло: в тесной клетке, или на лужайке с сочной травкой. Резвитесь, милые, покуда во-о-он тот господин в красном не вытянет вас, независимо от длины клыков, за ушко да на солнышко.
И кстати, он, этот грозный дядя, кажется, направляется ко мне… что, уже время? Так вот ты какая, смерть самурая? – Восьмой обозначил движением головы поклон и улыбнулся самому неотъемлемому и верному союзнику человека не дерзко, но почтительно и благодарно. Как оказалось, не напрасно – благодарить было за что. Голос Кена прозвучал, как гром средь ясного неба, но удивление бывшего штурмана выразилось только в расширившихся на мгновение зрачках.   
- Да понимаешь, Кен, я вообще в полубессознанке сюда припёрся, - признался бывший штурман, - Ко мне же брат приехал, вот буквально час назад. Я уж и спать лёг, но подняло и сюда привело что-то… Знаешь, какой-то зов. Что я должен был сделать, как порядочный буси? Пришёл вот, ребёнка там бросил и увидел этого…братца-кролика. Ты на него глянь, он же младенца невиннее, не смотри, что бугай. Растерзают же… Я не могу уйти, хотя бы не попытавшись его выручить. То, что я сделал это отчасти против своего желания, не избавляет меня от необходимости тут присутствовать. Но… Не хочу поблажек. Наравне со всеми хочу. Конечно, хочу. Только... и сил не чувствую, и слабым боюсь показаться. Ну, попросят спеть-сплясать, забацаю я мадригал, или  венский вальс на колёсах, но если что-то жёстче попросят, облажаюсь ведь прилюдно.
С врачом Восьмой был откровенен. Тот оценил это, дружески сжав пальцы на плече… Красный дракон, защитник, - улыбнулся Скиннер, и тут услышал обращение «господин профессор»… сердце замерло.     
Моя душа предчувствием полна, моя душа предчувствием полна… душа полна...
И, услышав задание, издевательский двуликий хор самоиронии и отвращения к себе браво и резко грянул: Предчувствия его не обманули.
Ой ты, травушка-мурава, луговая,  ой ты, заячья сторонушка родная... – сощурив глаза, Рэй окинул взглядом зал, прикидывая фронт работ. - О-хо-хо, вот оно, последствие смешения рас и народов – брюнеты превалируют. Говорят, скоро блондины повыведутся вовсе. Так… кто у нас тут брюнетистый? Клошар в котелке, полуобресниченный вертлявый тип в половинной маске Призрака Оперы… высокий и величавый месье с ледяным взглядом, что озвучил задание, оставшийся, несмотря на позор, недосамурай, тореро… о, господин Железное Лицо демаскировался?.. Жаль, потому как оказался с изрядной проседью, но всё-таки брюнетом…     
А это что за призрак? – Рэй остолбенело проволок взгляд снизу вверх по окликнувшей его по фамилии фигуре. – Смертушка уже была с добром и заботой, что нам скажет Тень Отца Гамлета?   
Фигура в белом была немногословна – петухов боялась, что ли? А холод взявшей Скиннера за руку руки чувствовался даже через перчатку. Но добравшись глазами до лица, Восьмой узнал усталый и печальный взгляд давешнего маскарадного священника. Ещё один жизненный цикл отразился негативом – теперь якобы клирик целовал руку бывшей Старой Синьоре. 
Выслушав, Рэй понимающе кивнул:
- Да, сэр.
Часы в каминной были. Хоть полночь давно миновала, но вдруг какая-никакая Золушка заплутала в зале? – Рэй взглянул на положение стрелок. Успею.
- В очередь, чаровницы, в очередь. - скомандовал он ближайшим обольстительным гуриям.

Отредактировано Буси (2010-04-18 13:27:55)

задание уровня medium.

-Сладкая моя кокоточка, козочка моя, Вы без помощи языка, рук и губ должны возбудить любого желающего.
Сладенький.
Игривый взгляд в сторону Венделета, переборы цепких фаланг рассекающих воздух в наигранной попытке поймать посох вздымающий пышнее фалды подола. Демонстративно раздвинуть колени, едва приподнимая сборки, переливом выпуская из пригоршни, но, давая заметить чуть больше. Тихий смешок, подмигивание, жеманное подергивание плечами.
- и не помышляйте о моей конфетке.
Да, милый, да. Яйца есть и еще кое-что. Я ведь знал, куда ехал. Это даже не «Le Queen» по четвергам, куда в таком наряде попадешь, разве задрав юбку. И не Au Dernier Métro, где, только пожрать хорошо можно. Все по взрослому, детка. Все по взрослому… Прячешь свой леденец? Жааадина!
«Членоносец», в полном смысле этого слова, нарезвился, оставляя Жака в тревожном раздумье. Самые сильные умения, были безжалостно перечеркнуты буйной фантазией жрецов разврата.
Время подступало, придавливая тяжелой платформой силиконовую грудь. Ну же, стоило подумать чуть-чуть, окунаясь в мелодию прошлого. Охмурить одним взглядом могли только гейши. Тут нужно что-то особенное, волнующее будоражащее-блудливое, сродни молодому вину, отжатому юными ладонями из спелых, налитых солнцем гроздьев. Что - руки? Что - губы?
Как же там было сказано в этом «Храме любви» Каджурахо? Последнее посещение страны индоариев возбудило не дюжий интерес каме. Кажется так: «Возлюбленные Бога не принадлежат ни к какой касте. Брахмана, не имеющий любви к Богу — уже не брахмана, а пария, возлюбивший Бога — уже более не пария. Посредством бхакти даже неприкасаемый очищается и поднимается до самого возвышенного уровня».
А какие вышли фотографии! От обилия поз, просто бросало в дрожь. Nicon чуть не расплавился от палящего солнца, и жужжа щелчками объектива выискивал обольстительные сцены поклонников древнего культа. Жрецы умели веселиться на славу. Особенно позабавила картинка совращения ослика. При совершении божественного ритуала у парнокопытного была такая довольная морда, что животному можно было позавидовать и рукоплескать стоя умению Высших брахманов.
Может и стоило разговеться для «храбрости», запах спиртного и разгоряченные лица пробуждали желания отдаться на милость Бахуса, но предчувствие подсказывало иное. Румяная фортуна могла повернуться спиной, сладострастно снимая штаны и показывая голую задницу. Жак знал, что одна капля на сессии могла стоить ему жизни, а сессий в его жизни было не мало.
Озарение? Пожалуй. Оно приходит внезапно. Так оно свалилось на Шакьямуни, переведя в просветленную фазу. И пусть идиоты  парятся по поводу высокой философии. Когда в глазах блестит Его Величество доллар, другие голоса молчат.
Палец уверенно подцепил шелковый пояс стоящего рядом султана. Тело прильнуло к могучему торсу молодого ифрита.
- Мой чарующий дев, свет очей моих, радость, веселящая сердце и согревающая кровь. Ты ведь поможешь мне, правда? – руки увлекли шею вниз и горячие губы прошептали на ухо свои пожелания.
Парень удивленно расширил глаза, но играя улыбкой на устах, беспрекословно подчинился гостю. Он вернулся через минуту, удерживая в руках серебряный поднос. Но полированном до блеска блюде, возлежал силиконовый фаллос, с присоской у основания, и черная кожаная плетка, с костяной ручкой. Наманикюренная лапка подхватила свернутую кольцом плеть и резким движением кисти привела ее в исходное положение.
- Никто не запрещал пользоваться подручными средствами. Ведь так? – язык прошелся по напомаженным губам. – А эту штучку мы прилепим сюда, – лизнув резиновое основание, горничная-воительница прилепила вздыбленный «клинок» к гладкой полировке табурета.
Придирчиво окинув просторы помещения, рыщущим взглядом, Жак остановил его на «ягуаре», удобно устроившимся в сидячей позе и расслабленно потягивающего коньяк.
«Тигр!» - мелькнуло в голове. Крупные блондины это был тот тип мужчин, который вызывал у кутюрье искреннее восхищение. Подхватив свое имущество, он уверенным движением двинулся на абордаж, ставя орудие соблазнения на расстоянии двух метров от испытуемого.
- Как я поняла, - воркующий елейный голос, измененный до неузнаваемости. – Господина нельзя касаться руками, губами и ртом? Но никто не запрещал мне касаться себя. Да и кроме рта и рук есть много чего интересного. Музыку, господа! Музыку!

- Уф, совсем заморили мадмуазель. А я ведь еще на замужем, если что, - гордый взгляд в зал, тонким налетом превосходства. – Ну, как, месье, ваша шпага хоть чуть-чуть шевельнулась?

Звучавшая музыка.

Отредактировано Жан Жак Ферье (2010-10-26 01:53:23)

Оос: согласие получено и нервный срыв тоже ))

Задания становились всё более странными. Попахивало криминалом, как промелькнуло в голове Луи. Впрочем, что криминалом является само содержание публичного дома, Дюпен не помышлял. Легкая несобранность, граничащая с полным пофигизмом, вольные взгляды Америки, вечерние прогулки по Амстердаму, где он не раз проводил «каникулы», начисто исключали подобные мысли. «Любая работа хороша, тем более, по обоюдному согласию», - с неизменным видом последнего циника повторял Луи, веселясь с друзьями. А потому, с первого посещения заведения, где он нынче коротал свой досуг, Дюпен воспринимал все легко и спокойно, изредка вслушиваясь в байки об этом замке, которые лишь разжигали его фантазию, но так и оставались просто занятными историями - как о графе Дракуле или той самой дамочке в белом.
Отшатнувшись от трости, Лу поморщился и, осторожно ткнув набалдашник пальцем, отвел его в сторону. Новые задания уже были оглашены, теперь ожидалась реакция посетителей.
- Хоу. Хоу. Хоу, - медленно произнес Луи, оглядывая зал. - Что за извращенец ваш тамада?! Дадите телефончик?
Возможно, удары по спине отрезвили б его возбужденное сознание, но это задание досталось кому-то еще. А Йоширо сидел в зале. По-прежнему дымя сигаретой? Лу сейчас не видел его лицо. Но доктор едва ли б поверил, если бы приятель добровольно решил выйти из игры. Да Дюпен и сам не умел отказываться от поставленных целей, кто знает, была ли то патология, или просто характер, но остановить упрямого француза могли лишь его не менее упрямые принципы. А таковых имелось не много, в особенности после продолжительного лечения. Часто полагаясь на удачу, с упорством безумца Лу каждый раз брал все новые и новые барьеры, нередко выстроенные им же самим, и, как гласила народная мудрость, в борьбе с собою был непобедим.
Чуть заворожено, с неподдельным, несколько ребяческим интересом в глазах внимая ведущему, Дюпен уже мысленно прикидывал меру своего порока. Ногой легче кому-нибудь врезать, чем доставить удовольствие. Обратного он доселе не пробовал. Из груди вырвался легкий смешок, абсурдность задания, как и любопытство к необычной выходке, вызвали радостный отклик в его сознании. Новая шалость? Луи медлил.
- Нет. В пропасть – так с разбега!
- Месье, позвольте?
Дюпен шагнул к хозяину аукциона и (дождавшись, пока тот кивнул с едва заметной улыбкой на губах) остановился у его кресла. Что-то тихо насвистывая, снял обувь. Неторопливо завернул брюки до колен, демонстрируя свои эротичные волосатые голени, и залез на массивный подлокотник (благо душ Лу принимал перед выходом, так что наверняка до сих пор благоухал фиалками). Взглянул на хозяина замка. Широким жестом, чтобы немного разрядить обстановку, облокотился на несуществующую спинку, тут же чуть не рухнув назад и поспешно вернувшись в исходное положение, на время притих. А нужна ли прелюдия? На всякий случай улыбнулся месье.
- Погода нынче прекрасная.
Осторожно перекинув ноги на соседний край кресла, Луи устроился удобнее. После всех позывов расхохотаться над формулировкой задания, сейчас он с удивлением обнаружил, что испытывает легкое возбуждение. Однако не стоило придавать этому значения в данный момент. Тем более видимого. Медленно проведя большим пальцем вдоль паха мужчины, ощутил жар его кожи. Ткань была тонкой и приятной на ощупь. Луи сглотнул. Близость чужого тела ощущалась более тесно, чем он рассчитывал.
- А он носит вообще нижнее белье?
Шевельнув уголком брови, Дюпен поднял глаза на хозяина поместья, тут же встречаясь с ним взглядом. Обнаженная ступня, едва касаясь, скользнула по члену месье.
- Быть может, мои соперники мне уже помогли?
Губы чуть дрогнули, пряча озорную улыбку, Луи попытался ухватить пальцами правой ноги за причинное место (получилось хоть и не слишком похоже, но ощутимо). Осторожно перебирая ими, провел стопой выше и - внезапно уперся голым коленом в грудь господина де Виля. По телу пробежало легкое волнение, Дюпен поспешно перевел взгляд. На задание. Чуть надавил, ощущая первый эффект своих махинаций. И легко поглаживая, стал осторожно закреплять результат.

Отредактировано Луи Дюпен (2010-04-18 01:57:22)

Выполнение задание.

Порхающие бабочки на заре утреннего фарса. Скоро выйдет солнце и сойдет суета сует, покроется дневной усталостью, а из зала выйдут пару десятков живых трупов. Сползшая краска с лица и уставшие ноги от каблуков. Как это все печально.
Данте автоматически прищурился, выслушивая задание от Церемониймейстера. Сущая мелочь. Боль ничто, жажда все, дело стоит таких свеч? Немец расплылся в какой-то неземной улыбке, почти хищно проводя пальцем по нарисованным губам маски. Ему казалось, что это все словно в цирке. А может быть задания по желанию? Кто сказал что ангелы не должны богу много крови и боли? Еще как. Это их главная задача. Выполнять неугодные дела, а потом терять крылья за спиной и падать, расставив руки, прямо в яму ада. Перышко за перышком, белый пушок опадает. Мужчина долго скользил взглядом по залу, рассматривал господ. Скользящих, лоснящихся. Они как похотливые кобели сбежались на красную тряпку. Кому-то добыча нужна для случки, а кому-то что бы просто «сожрать»*. Макс чуть качнулся вперед и жестко ткнув тростью какому-то рабу с подносом прямо в грудь, придирчиво стал рассматривать предлагаемые напитки. Все как всегда. «Секс на пляже», «Маями Бич», «Жгучая удавка», «Мертвая Маргарита» - богатый выбор шот - коктейлей. Выпей любой и твой мозг потрясет ядерный взрыв. Моментально захочется вскочить широко раскрыв глаза и, наверняка, плясать на сцене двигая своими телесами под жесткие ритмы какого-нибудь отборного транс-клубняка. А потом дешево трахаться в дальней комнате, вбивая тельце сухенького мальчика прямо в стенку, слушая как он тихонечко постанывает, выпятив округлую задницу. Твоя собственная сперма будет стекать вниз по расставленным ножкам, и в голове лениво мечется раздраженной пчелой мысль – а не бахнуть ли еще? Драйв, кайф, транс и полный улет. Непозволительная роскошь, господа? Тогда не мои проблемы.
Данте выбрал «Мертвую Маргариту», довольно почти урча откинулся на спинку кресла и прищурив синий взгляд прикрыл специальным блюдечком коктейль. Настоящие знатоки знают что для того, что бы крепче вставило, нужно смешать вишневый ликер с таящейся на дне прозрачным слоем водкой. Убийственная смесь, которая, в первые две минуты вызывает жгучее ощущение кислоты. Бальдуччи только хмыкнул, рассматривая выполняющих задание господ. Романтичнее не придумаешь. Ползущий тореро, выписывающая комплименты кокетка в аппетитно розовых чулках,  и очаровательно дрочущий мсье в котелке. Все это напоминало Данте какой-то фильм, только вот названия он не мог вспомнить. Что-нибудь из разряда «выносящий сознание напрочь сюжет». Обязательно мелькающие эпилептические ядерные цвета, мелькающие «мертвые экраны», мозгодробящий звук скрипящих железных ножниц по школьной доске. Он этого хотел. Хотел грязного секса, хотел крови. Пусть совсем немного, символическую каплю, но он хотел взрыва. Так что бы подсознание когда-то давно неуверенного верующего, почти святого отца, вырвалось на свободу и стало чем-то парадоксальным. Разврата. Больше, Быстрее, Сильнее. Он этого хотел.
Взгляд Ди загорелся еще больше, когда фигура где-то между снующих гостей, развлекающихся с рабами, показалась ему зеркальной. Он нашел его. Того, кто идеально подойдет на роль «орудующего флоггером». Плетка? Да пускай. Это милая забава.
Мужчина медленно встал со стула, дожидаясь, когда вся аудитория закончит выполнять свои задания. Скрипящий звук кожаных сапог, точеный шаг и мсье «немец в маске» останавливается у стула одного из гостей. Черные перчатки начинают расстегивать пиджак формы СС, одна пуговица за другой. Белая рубашка с тугим воротником и черный длинный галстук так же аккуратно отправляются на спинку соседнего стула.  Покуда сам генерал СС не остается обнаженным по пояс. На лице только маска и фуражка.
Было видно, как чуть нервно подергивались напряженные мышцы на теле мужчины, выдавая его то ли напряжение, то ли предвкушение.
-Мсье, соизволит помочь мне? – Данте обратился к гостю на хорошем французском, предлагая  жестом в руке флоггер. Длинные ровные волосы, ярко зеленые глаза и совершенно бледная кожа. Он казался неземным для подобного общества. Отрешенный сидел в самом дальнем углу медленно попивая из тонкого бокала какую-то муть и затуманено обволакивающим взглядом скользил по залу. Безучастный, но влекущий. Что-то знакомое, тонкое, яркое. Данте он казался совершенно далеким, диким, тем, кто действительно мог превратить простые десять ударов в настоящее красочное действие. Месье долго смотрел в прорези глаз на маске генерала, а потом просто улыбнулся. Тонко и изящно, сверкнул взглядом и очень медленно поднялся со своего места.

ООС: Пост совмещен с моим помошником.

-Если вы этого хотите. - Рука незнакомца спокойно легла поверх перчатки, уверенно забирая плетку из рук. Я знаю что с ней делать. Тонкий толчок где-то в районе плеча холодных до жути бледных палец, прежде чем они оба направились в центр залы.
Я вижу тебя впервые, но мы сможем разделить этот момент. Отвлекись, ты мой самый любимый немец. Пальцы Эссена скользили медленно, черча какие-то забытые знаки, томное ощущение ритмически бьющейся горячей крови под кожей итальянца. Он точно был горячим, у него очень тонкий запах. Четко слышимый.
- Представь что я всего лишь твоя тень. – Голос был мягким. Данте прикрыл глаза опуская руки и голову, вслушиваясь в гул голосов и дыхание господ. Шепчущий сладкий, томный жаркий, похотливый язвительный, раздраженный пафосный. Разные и яркие.
Первый удар был вспышкой. Самый настоящий. Не игра в кошки-мышки, не для жару, а со всей силы. Незнакомец бил не жалея, широко улыбался и медленно убирал пряди вьющихся волос со лба. Они так некстати закрывали обзор, когда белая полоска на спине итальянца побагровела. Жаждала подарить капли багровеющей крови, разливаясь в неприятное алое пятно. Всего лишь удар. Что бы там были шрамы, на каждой из кончиков плетки должны быть маленькие грузики. Вещичка потяжелее. Что может быть ярче.
Зеленоглазый мужчина явно недовольно нахмурился критично рассматривая свою работу. Ах, прости. Я плохо постарался. Ничего, мон Шер, все будет.
Во второй раз удар был не один, не давай даже толком опомниться от шока, они шли чередой. Два, три, четыре, пять…Вышел зайчик погулять. Данте шумно выдохнул и чуть зашипел чувствуя как щипает кожа на спине и капельки пота выступившие на плечах смешиваясь с едва проявившейся каплей крови начинают стекать по позвоночнику. В зале стояла жара. Только кому она принадлежала? Им двоим, или жадно смотрящим на них взглядам? Тонкие пальцы Шадора были контрастом, просто спасительным кусочком льда. Он был в Вертепе чужим. В голове Данте мелькнула совсем странная мысль, что это все подстроенное шоу, только для того, что бы встретится с кем-то, кого мужчина очень давно должен был знать.
Итальянец захотел опрометчиво  обернуться но тут же снова дернулся, сдавленно вдыхая от вновь следующих ударов. Ему не давали опомниться, не хотели подарить передышки. Просто чувствуй, лети, томись. Еще четыре удара по лопаткам обжигая, и ленивая мысль в глубине головы, что завтра наверняка будут синяки. А еще так сильно печет, что хочется дико смеяться, вскинув голову и расставив руки. Видишь, Дорогой мой Бог, как развлекаются твои детки?
Снова касание уже не таких холодных пальцев и знакомый звук громкого сердцебиения. Зеленоглазый незнакомец на мгновение прислонился к горячей и ноющей спине Данте тяжело выдыхая, чему-то пьяно улыбнулся, скосив свой взгляд на хозяина поместья, и, исказив лицо в усмешке, толкнул Макса вперед. Последний удар. Но в этом замкнутом пространстве, где царила только жажда и возбуждения, теперь было уже трое. Чужеземец дарил свой последний удар Герману де Вилю, а желал Данте Ди. Какая странная ирония.
-Я дарю это чувство неудовлетворенности вам. – Одними бледными губами прямо через весь зал прежде чем хлесткий удар флоггера завершает свой путь на спине генерала, оставляя тонкую красную полоску. Наверняка еще один некрасивый след, но это все будет потом. Проходит минута или две, прежде чем зеленоглазый что-то очень тихо шепчет Данте на ухо, а потом кидает плеть куда-то в сторону шипя и разворачивается выходя из зала. Нарушили покой, низвергнитесь в ад, мы повелеваем вам, смертные.

Музыка под пост

Отредактировано Данте Ди (2010-04-18 23:28:59)