Лесопарк

На окружающее опустился густой туман, плотно смыкая свои объятия на хрупкой талии мальчишки и оберегая от тихой, густо льющейся боли. Весь мир превратился в смазанное пятно и отчаянно толкал к темноте, плотной как сама тьма, и спасительной, как эти жаркие объятия, несущие в себе ощущения безопасности. Все прошлое казалось дикой шуткой, иллюзорным и чем-то несущественным в отношении возбуждающей близости, и будь у юноши чуть больше сил, он непременно совершил бы еще одну из своих ошибок, возможно, худшую - Блуд позволил бы себе вольность, протянув руку и дотронувшись до губ мужчины. Воспользовавшись паузой между событиями, мальчик строил сон, направляя его и обогащая некоторыми волнующими элементами. Кончики пальцев коснулись собственных губ в желании провести ими между губ демона, толкнулись внутрь, разбивая некрепкую преграду, и легонько погладили язык. Невольник, едва слышно застонал, перевернувшись на спину и раскинувшись на широкой кровати. Дыхание сбилось, преследуемое испытанным возбуждением, а между ног топорщилось, пачкая чистое нижнее белье смазкой.
Зал купался в лучах неестественного света, озаряя каждый угол помещения и малейшую его деталь, и в этом неистовом огне горели фигуры, пеплом вырисовываясь на фоне. Они двигались, жили, кружась в невесомом танце, и уплотнялись, внимая голосу своего творца. Осторожно ступая по нагретым плитам, юноша с любопытством озарялся, вглядываясь в проносящиеся мимо пары, в золотистое сияние их застывших улыбок, и не сразу обратил свое внимание тесно прижавшиеся, почти слившиеся воедино хрупкие фигуры двух херувимов. Двое поразительно похожих юношей с завитками рыжих волос жались друг к другу возле колонны, ладони одного из братьев скользили по линии бедер второго, со стоном вырисовывая их гладкие очертания. Легко скользнув на колени, ангел устроился между разведенных ног, касаясь губами внутренней стороны бедер, оставляя влажный след от зубов. Он жестко держал второго мальчишку, впиваясь пальцами в нежную кожу и не давая свести колени, провел языком между яйцами и напряженно сжатыми ягодицами, затем потянулся и рванул брата вниз, заставляя встать на четвереньки и широко развести ноги. С глухим, грудным урчанием он скользнул языком между ягодиц, обводя сжатое кольцо мышц и толкаясь вовнутрь, помогая себе пальцами и растягивая тугое отверстие. Невольный зритель развернувшегося безобразия удивленно распахнул глаза, прислоняясь к стене, чтобы не рухнуть на подкосившиеся от волнения колени. Сердце колотилось на уровне горла, щеки раскраснелись, а дыхание рвало связки хриплым стоном. Прикрыв глаза, он старался совладать с собственными желаниями, но в памяти невольно всплывал волнующий образ демона, который глушил своим присутствием волшебство. Силуэты уже не плыли беззаботно по залу, распластавшись по двое, по трое они льнули друг к другу губами, руками, вызывая в мальчишке страх и смятение.
Блуд вздрогнул во сне, шумно выдохнув и перевернувшись на бок, ладонь скользнула между ног, неловко поглаживая возбужденный член сквозь ткань брюк, затем с нажимом сминая его, почти толкаясь пахом в свою руку. Закусив губу, он сквозь дрему чувствовал мужчину, словно нарочно показывая ему небольшое представление и представляя его руки на месте своих, пребывая между сном и реальностью.

Отредактировано Дэрин (2009-09-14 15:42:06)

Мутная пелена, огораживающая от реальности, медленно рассеивалась под принудительным влиянием разбуженного сознания, возвращала юноше чувства. Стесненный собственными мыслями, юноша заворочался, не желая просыпаться под грубым напором существующей действительности и волнующей слабости внизу живота. Что-то невнятно пробормотав, он шумно выдохнул, расслабляясь и приоткрывая глаза, сонно щурясь и совершенно не горя желанием вставать. Опустив руку, он нащупал край одеяла и потянул его на себя, чтобы спрятаться от неизбежного пробуждения и продлить моменты полного уединения и мирного счастья. Вместе с назойливыми мыслями вернулось томящее ощущение боли в израненных конечностях, легкая, но пронизывающая теплом, боль. Возбуждение по прежнему было сильным, но справиться с этим представлялась великолепная возможность, особенно, при отсутствии прислуги - холодный душ приятно справляется с этой задачей, стирая слабость.
Вновь вздохнув, Дэрин приподнялся на локтях, вглядываясь в тени. По лицу скользнуло недоумение, а в глазах читался вопрос - мальчик усиленно старался вспомнить, каким образом мог оказаться в этой комнате с чужими стенами и роскошной обстановкой. Вряд ли заведение предоставляло своим пленникам такие апартаменты и еще меньше вероятности, что комната предназначалась для медицинских целей. Поэтому выяснение причины заняло некоторое время, пока взгляд юноши не коснулся застывшей в кресле мужской фигуры, предположительно знакомой, словно раньше мог наблюдать ее лишь во сне. Глаза испуганно ширились по мере того, как мальчик разглядывал гостя. Дернувшись словно от удара, он медленно отполз к спинке кровати, натягивая одеяло по подбородок и силясь улыбнуться Мастеру. К коктейлю из страха и недоверия прибавилось другое чувство из ярких ноток неудовольствия, легкого томящего раздражения, когда по привычке закусив губу, он ощутил на языке незнакомый привкус дорогой косметики. Неловко коснувшись рукой губ, он провел по нижней, растирая помаду, чтобы взглянуть на перемазанные подушечки пальцев. Перевел изумленный взгляд на мужчину, в попытке понять, что могло происходить в его "отсутствие", пропитанное, по всей видимости, крепким снотворным. Подавив в себе невольное желание вытереть губы о чистое постельное белье, Блуд отвел взгляд от хозяина, замерев в нерешительности. Замявшись, он на мгновение прикрыл глаза, чтобы в следующую секунду вновь обратить свое внимание на мужчину, изогнув губы в мирной улыбке.
- Доброго времени суток, Мастер. - произнес хриплым от волнения голосом и пододвинулся к краю кровати, спуская ноги.
- Могу я принять душ? - вежливо поинтересовался, не поднимаясь с кровати и сдержанно улыбаясь, четко контролируя и планируя свои действия наперед, не позволяя себе новой ошибки. Взгляд упал на перебинтованные ступни, заставив слегка нахмуриться, но удержать прежнюю улыбку на губах.

Улыбка пропала, скривив губы в недовольной гримасе и слегка приоткрывая их, словно в сдержанной попытке выразить протест произнесенным мужчиной словам. Невольник отвел хмурый взгляд, омраченный звучным голосом обидчика, его отказу на невинную просьбу стереть с лица искусственные краски, дающие ощущение морального дискомфорта. Откровенно говоря, Дэрин не знал, как подступиться к этому человеку, осторожно подыскивая приятный для обеих сторон выход из ситуации - вернуть себе достоинство и не задеть при этом желаний Мастера. Неприятно кольнула мысль, что вслед за пробуждением последуют новые разочарования, красочно превращающие некогда мирную жизнь в кошмар, неизбежно выворачивая наизнанку и ломая личность. Насколько может быть приятным ощущение полной власти над живым, еще трепыхающимся созданием? С упоением вдыхать и наслаждаться его страхом, отчаянными, но бессмысленными попытками выкарабкаться из опасной ситуации? Сосредоточенно глядя в сторону, Блуд старался придумать объяснение такому поведению, и он никак не мог представить сидящего неподалеку ребенком, властным, избалованным и испорченным сыном богатых родителей, каким тот, должно быть, и являлся. Всякое отсутствие строгого воспитания породило этого демона, который не принимал отказов и неповиновения, внутренне ликуя при возможности раздавить слабого, лишить собственной воли, подчинить. Неприятная, внушающая страх особенность.
Взгляд привлекло движение, и юноша невольно отвлекся от размышлений, настороженно наблюдая за мужчиной, словно готовый сорваться с места в любой подходящий момент. Пальцы сжали одеяло, комкая мягкую ткань. Впитывая в себя каждое его движение, Дэрин сглотнул, зачарованный мягким жестом, ласкающим плавный изгиб скул, и невозмутимой ясностью проницающего взгляда. Выпрямившись, мальчик поспешно отвернулся, чтобы не выдать своего смущения, и прислонил холодную ладонь к щеке, рассеяно проведя по гладкой коже.
Нет?
Настойчивое повторение уже сказанного вновь обратило внимание юноши на хозяина, отвлекая его от изучения теней. Словно в ответ он беспокойно заерзал, поднимая ноги и пряча их под одеяло, но не решился взглянуть на подошедшего собеседника, уперев взгляд в пол и поджав губы. Последующий мягкий, почти интимный шепот вывел из равновесия, разрушив хваленный самоконтроль. Блуд резко вскинул глаза, обескуражено воззрившись на мужчину и, путаясь в одеяле, пополз от него  в дальний угол кровати.
- У меня нет имени. - поддаваясь вчерашнему разговору, хрипло пробормотал в ответ.
Уголки губ нервно дернулись, выдавая чарующую улыбку.

Всем своим видом невольник старался показывать сдержанное спокойствие, не смотря на смятенность чувств и вязь путанных мыслей, упорно красовался радушной улыбкой и жался к спинке кровати, подмяв под себя многочисленные подушки. Частое дыхание предательски выдавало владевшее юношей волнение, вскруживший голову страх и влечение к этому человеку. Он играл, смешивая факты и сея сомнение в желаниях мальчика, который уже не мог сказать точно, что испытывает острее - привязанность или отрицательное чувство ненависти. Ощущая себя загнанным в угол, юноша ощетинился, противясь моральному давлению со стороны собеседника, и вновь потянул на себя одеяло, которое служило щитом, отделяющим от посторонних взглядов.
Неприятно, но Блуд помнил все, вплоть до последних моментов своего бодрствования, так же он не мог забыть, кто именно являлся причиной всех бед, как живой памятник, тревожа и смущая мысли. Мог ли он с той же уверенностью сказать, что доверяет этому монстру приятной наружности? Убежден ли он в том, что мужчина не причинит ему вреда, не смотря на мягкость тона? Нет, юноша безусловно не мог испытывать этих чувств по отношению к обидчику, но все же слепо поддавался его чарам, следя за каждым движением рук и медленно усваивая каждое его слово.
- Прикоснуться?.. - гаснувшим эхом повторил за хозяином и уставился на него, в попытке уловить интонацию.- Я не бегаю и не... - замолк, следя за каждым движением его руки, ласковым, волнующим. Глухой тон исполненного самодовольством демона проникал в самую душу, стягивая ее в жгут, жестко скручивая.
Уголок губ дрогнул, выдавая волнение, и, чтобы не потянуться вперед, юноша до боли сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Было ли в короткой провокации предупреждение?
- Хорошо. - покорно согласился юноша, нарочно действуя по приказу, словно безвольная марионетка. - Дотронусь. - повторил, словно заранее предупреждая о своих следующих намерениях, чтобы хозяин мог отказаться и подтвердить свою шутку, как минимум, болезненной оплеухой.
Приподнявшись на коленях, Блуд уперся одной рукой о постель, а второй потянулся к мужчине. Держась на достаточном расстоянии, он легонько коснулся волос, спуская руку вниз и костяшками пальцев поглаживая висок, очерчивая щеку, подбородок. Едва ощутимо дотронулся до шеи, поддел цепочку, несильно потянув на себя, и замялся, испугавшись собственного поведения. Облизнув нижнюю губу, он улыбнулся и выпрямился, скрещивая руки за спиной, чтобы не показать дрожь, вызванную возбуждением.
- Выполнил. - негромко подвел итог своим действиям.

Знал ли собеседник, как сложно иногда дается контроль над собственным телом? Испытывал ли когда-нибудь безумное, до колющей боли в кончиках пальцев желание протянуть руку и осторожно, словно боясь разгневать видение, дотронуться до его волос, путаясь пальцами в мягких прядях, провести ладонью по щеке, легонько приподнять подбородок и мягко коснуться губами? Поддавался ли он влечению стать чуточку проще и вместо боли дарить удовольствие? Вся хваленая выдержка юноши рассыпалась в прах, едва он выдохнул последние свои слова, остро реагируя на каждое движение собеседника, но не попытавшись отодвинуться, когда сильные руки ухватили за край одеяла и дернули в сторону. Мнимая защита была сломлена, открывая взору хрупкое юношеское тело и тем самым, подавляя морально.
Садиться ближе?
Юноша с огромным недоверием всматривался в лицо хозяина, стараясь уловить хоть какое-нибудь чувство, эмоцию. Разрешение или приказ? О чем мог думать этот человек, обладающий огромной выдержкой и ненавистью ко всему живому? Не в силах противиться искушению, Блуд пододвинулся ближе, становясь возле мужчины и вновь протягивая руку, чтобы мягко положить ее на плечо. Смятение. Невольник заметно колебался, прежде чем принять ответственное решение и склониться ниже, прижаться щекой к виску и несильно прикусить хрящ, лаская ухо языком, провести по ушной впадине и греть дыханием.
Считалось ли это верным поступком или он в очередной раз, рискнул шеей, поддавшись своим желаниям? Дэрин ликовал, наслаждаясь своей короткой и призрачной властью, и желал продлить мгновения счастья, решившись упереть вторую ладонь в плечо Мастера. Еще в отчем доме, в питомнике, его учили безоговорочно принимать каждый озвученный приказ, поддаваться чужой воле и не заниматься самодеятельностью.
- Вы ударите...- севшим голосом пробормотал невольник, раскрывая свои мысли и опасения, но не отодвигаясь. Опасность подстегивала его, заставляла жаться все ближе, прихватывать руками волосы на затылке и тянуть назад, чтобы с придыханием, не веря, наконец-то коснуться губ в поцелуем, толкаясь и сламливая преграду, не давая отстраниться.

Вместо ожидаемого удара последовал толчок, достаточно сильный, чтобы юноша отступил и в полном недоумении застыл. И лучше бы причинил физическую боль, вместо того, чтобы оцепенеть и смерить невольника ледяным взглядом, повторяясь словами. Отказ в действиях вызвал ущербное чувство жалости к себе - который раз он уже подрывался на своем неподконтрольном желании стать ближе? Опустив глаза, Дэрин задумчиво уставился в пол, пытаясь придумать причину такого своего поведения, всякого отсутствия осторожности и красноречивость мотивов. Он уже не мог сказать точно, который раз за весь недолгий период знакомства с этим человеком делает опрометчивый шаг и, казалось бы, пора прекратить неразумные попытки пробить глухую стену - существовал  ли смысл прикладываемым усилиям? Мальчик сел, поджав ноги под себя и выпрямившись, подчинился воле своего хозяина, его строгому тону и отсутствию всякого взаимопонимания. Мастер любил брать, пользоваться, что читалось в каждом его отстраненном действии в ответ на податливость пленника. В эти медленные минуты, наполненные тишиной и абсолютным покоем, мужчина не кривил губы в усмешке, но что-то в его лице подавляло, вынуждало безропотно подчиниться, без колких слов.
Вторя мрачному выражению лица, невольник отвел взгляд в сторону и потянулся руками к пуговицам, аккуратно расстегивая рубашку и неприятно отмечая причину скованности своих движений - кружевной короткий топ был мягок наощупь, но заставил щеки заалеть, слишком непривычно было тонкое белье. Поджав губы, Блуд слегка нахмурился, сведя брови к переносице, пока тщательно складывал снятую деталь гардероба, после чего, с тем же недовольством, принялся избавляться от брюк.
Шлюха?
Юноша не стал переубеждать мужчину относительно прозвучавшего эпитета, дававшего яркую характеристику его отношения к невольнику. Особенную окраску словам придал внешний вид ребенка, который к последним словам уже успел справиться с ширинкой брюк и медленно стянуть с себя, обнажая ноги, затянутые в чулки, и шелк бело-розовых девичьих трусиков, совершенно не предназначенных для ношения, пусть не очень значительных, но вполне мужских достоинств. Нежная ткань натянулась и болезненно терла чувствительную плоть при каждом неловком движении, поэтому мальчишка вскоре замер, успокоившись и высоко задрав подбородок.
Дэрин отказывался смотреть на Мастера, ощущая горький привкус обиды на языке, но и не думал прикрываться одеялом, нарочно собираясь вести себя в соответствии с обозначенным положением. Он не улыбался, напряженно ожидая дальнейших приказаний и внимая тишине.

Комната объяла сгущающимся сумраком, сдавливая в своих тесных объятиях и перекрывая доступ кислорода, плотного, густого от накопившегося напряжения. Сердце сжалось, выталкивая и разгоняя в крови смутный страх от долгого молчания мужчины, билось через раз, срывая с приоткрытых губ тяжелое дыхание. Ожидание давалось мальчику нелегко, заставляя непривычно сгорбиться, рассеяно, глядя в одну точку, провести рукой по волосам, приглаживая непослушные пряди и отводя от глаз. Все еще чувствуя себя непривычно, не приспособленным и не подготовленным к своеобразной ролевой игре, юноша замялся, вскинул взгляд, чтобы смущенно отвести. Нижняя губа дрогнула в безмолвном ответе на прозвучавшие слова и он опять нахмурился, сосредоточенно выискивая в голосе нотки фальши, льстивую ее сладость. Мастер бил, гладил и вновь чередовал эти действия интонацией, тоном, смыслом сказанного. Растерявшись, Блуд сжал кулаки, цепляясь за мягкую ткань постельного белья, стягивая его в жесткой хватке и вновь расслабляясь, приобретая контроль над смятенными чувствами.
Пронзительный, смотрящий глубоко взгляд настораживал, отчаянно смущал, разжигая огонь в крови. Мастер оторвался от созерцания цветов, привлеченный невольником, и направился к кровати, не отводя глаз. Непривычно сжавшись, юноша слегка отодвинулся, откинувшись назад и твердо уперев ладони по обе стороны бедер, склонил голову на бок и все так же, сосредоточенно, без улыбки взглянул в лицо обидчика. Вздрогнув от мягкого прикосновения, словно от удара, Блуд заметно побледнел - опять эта игра на реакцию, что тихо раздражала из-за неспособности мальчика держать себя в руках. Казалось, мужчина нарочно тягает за нити, забавляется, подсчитывая бесконечное множество бесполезных попыток прильнуть, сблизиться. Или он желал иметь полный контроль над ситуацией, направляя ее самостоятельно и только с такими правилами разрешая влиться?
Матрас податливо прогнулся под тяжестью тела, когда Мастер придвинулся ближе, терзая взглядом. Не в силах сдержать хриплого, едва слышного стона, юноша тряхнул головой и зажмурился, прогоняя ночное видение, не желая поддаваться его грубому очарованию и обрести холодный контроль над собственным телом. Память недавнего унижения помогала держаться, не давая уплыть из реальности. Изумленно распахнув глаза, юноша опешил от яркой ассоциативной картины - плавные движения со звериной грацией, сила его притяжения, едва заметный трепет крыльев носа, когда он, прижавшись щекой к груди, вдыхает чистый аромат юного тела - ожившая кошмаром рысь склоняющаяся все ниже, водя носом и легко касаясь губами колена. Покорно разведя колени, Дэрин с силой смял простыни, стараясь не дышать, чтобы не спугнуть призрака. Сознание заволакивало мутной, непроницаемой пеленой, вытолкнув лишние мысли и наслаждаясь теплым дыханием на внутренней стороне бедер, отчаянно желая большего и кусая губы, чтобы не умолять.

Наблюдать за тем, как низко склоняется мужчина, сквозь тонкую ткань белья чувствовать рядом жар чужого тела, с силой стискивать зубы, не давая пролиться новому стону - его намеренно, осознанно тянули в пропасть безграничного, темного удовольствия. Юноша силился отвлечься, отстраненно думать о том, сколько книг может вместить библиотека Вертепа, о возможных занятиях, о музыке, о Боге, в конце концов, но безнадежно мыслями возвращался к хозяину. Весь мир сейчас концентрировался вокруг двоих, двигаясь и оживая лишь для них, вызывая непреодолимые желания гладить, ласкать ладонями плечи мужчины, заставить опустить ниже, втиснуть в свой пах, обхватывая ногами и мягко толкаясь вперед. Дэрин ненавидел эту слабость и одновременно желал ее продолжения, чувствуя растущий огненный ком внизу живота, стеснение в узком женском белье. Бессознательно стремился продлить томление вопреки доводам разума и жалящей совести.
Жаркий шепот проникал в мальчика, пленял низменно чувственной улыбкой. Блуд вздрагивал, напряженно прислушиваясь к каждому звучному слову и загорался волнением при очередном ласкающем прикосновении, с головой отдаваясь во власть сильных рук. Продолжая наблюдать, затуманенным желанием взглядом, юноша растянул губы в чарующей улыбке, неизбежно понимая, что находится в плену звериного обаяния. Времени не существовало, как и всего окружающего, сосредоточенного лишь на коротких поцелуях, срывающихся с губ мужчины, волнующей слабости в широко разведенных коленках. Мастер приподнялся, заглядывая в затуманенные похотью глаза невольника, помедлил, наслаждаясь собственной властью, словно дикая кошка приготовившаяся к прыжку. Дэрин испуганно обмер, когда руки хозяина сомкнулись на запястьях, и незначительно отпрянул, приоткрыв губы в ожидании бесцеремонного дурманящего поцелуя и едва сдерживаясь, чтобы не обвить руками шею. Чувства обострились, накаляясь до предела и сокрушая преграду воли и разума, сначала неловко, осторожно отвечать на поцелуй, позволяя скользнуть языку между своих губ, толкнуться своим, делиться долгим стоном и задыхаться под жестким напором. Мальчик заерзал под тяжестью мужского тела, и отвернулся, прижавшись щекой к прохладным простыням и прерывая долгий, отнимающий рассудок поцелуй. Сбивчивое дыхание тревожило связки, выливаясь хриплыми стонами. Распластавшись на кровати, он поясницей ощущал давление скованных хваткой рук, выгибаясь и тем самым с силой прижимаясь пахом к выставленному колену. Вновь завозился, стараясь не смотреть в лицо хозяину, и прикрыл глаза.
Шлюха.
Обидная мысль отрезвляла и юноша расслабился, по прежнему лежа с закрытыми глазами, еще старался помнить оскорбление, так спокойно и правдиво звучавшее из уст Мастера. За эти короткие мгновения, с трепетом и чувством отзываясь на каждое его прикосновение, невольник оправдал свой статус легкого поведения, болезненно и с горечью осознавая чужую власть над собственным телом.

Сломленное чувство собственного достоинства не должно было тревожить невольника, оставшись в далеком прошлом, но в эти мгновения оно нелепой гордостью рождалось в мальчике. Он безнадежно хотел понравится своему хозяину, доверчиво прижимаясь и наивно полагая, что сможет приобрести в таких отношениях не столько выгоду, сколько душевный уют. Позабылся. Из памяти совершенно выпал тот момент каким образом и для чего он оказался здесь, в плену чужих желаний, существуя только для них. Не бесполезная кукла со всяким отсутствием острого ума и воображения - его взращивали, воспитывали для услады чужого самолюбия, учили опытно поддаваться ласкам, ненавязчиво игнорируя собственные желания, подавлять невольные стремления к своим удовольствиям. Едва ему исполнилось семь - он потерял свою жизнь, сосредоточившись на чужой. Как он мог выпустить это из памяти? Был ли виной тому завладевший разумом демон, вызывая болезненно аффективные реакции организма, переживания?
Влажное прикосновение языка к векам, теплое, сбивчивое дыхание опаляющее нежную кожу. Интимная ласка возбуждала кровь, разгоняя жар по венам, заставляла задыхаться от волнения, исступленно прикусывать губу, чтобы не излиться стоном. Пачкая тонкое белье выступившей смазкой, Блуд продолжал прижиматься пахом к колену, медленно толкаясь и усиливая трение при неловком движении. Он готов был излиться от крайнего возбуждения просто ощущая на себе давление мужского тела, невероятную близость и ласку рук, губ, языка. Тяжелая ладонь легла на грудь и, испуганная частым биением сердца, скользнула ниже, чтобы удержать напряженное колено. Сухой шепот. И Дэрин приоткрыл глаза, в которых купалось вожделение, чувственное влечение к хозяину, скрашиваясь легким, едва уловимым страхом.
Оказавшись сверху, невольник судорожно выдохнул, широко распахнув глаза и глядя на мужчину сверху вниз. Не было чувства превосходства, напротив, он ощущал свою принадлежность, приятную скованность. Медленно растянув губы в улыбке для своего хозяина, он подался вперед, устраиваясь удобнее на бедрах, пачкая своей влагой, проступившей сквозь ткань.
- Слушаюсь, мой Господин. - низким от возбуждения голосом пробормотал мальчишка, откровенно любуясь Мастером. Протянув руки, он осторожно ухватил за края жилет, скользнув ладонями ниже, по кромке распахнутой рубашки, прежде чем добраться до пуговиц, нарочито медленно расстегивая, уделяя долгое внимание каждой. Пришлось приподняться, чтобы вызволить хозяина, избавляя от двух деталей одновременно. Вновь принял прежнее положение, он уже усаживаясь на обнаженный живот и, едва ощутимо спуская руки ниже, отодвигаясь дальше, чтобы коснуться пряжки ремня, освободить брюки и дрожащими заняться застежкой брюк. Путаясь, ему удалось справиться с этим заданием и, замешкавшись на минуту, он взялся за верхние края брюк и спустил их на бедра, вскинув взгляд на крестик и борясь с желанием дернуть за цепочку, чтобы ангелы (или кто там мог быть наверху?) не могли увидеть греховной сцены. Проведя языком по губе, мальчик, сквозь шипение, поднялся на ноги и присел на колени, возле ног хозяина, справляясь со шнуровкой сапог.