Шампанское всё ещё было холодным, когда Джордан поднёс бутылку к губам и сделал глоток. Шершавые пузырьки потекли в пересохшую глотку, не освежая, а распыляя и без того мучавшую жажду, хоть листья лижи, собирая с них прохладную влагу. В голове шумело от выпитого, тонкая рубаха прилипла к вспотевшей спине, пиджак был перехвачен за рукав и волочился почти по земле, галстук ослаблен. Молодой человек чуть покачиваясь шёл по дорожке сада, всё дальше оставляя за спиной гомонящий человеческий муравейник, постепенно успокаиваясь и даже начиная мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Высокие спицы садовых светильников расчертили на увядающей зелени острые граффити и пасторальные излишества, а в оттенках красок болезненно наступающей матовой осени так легко можно было найти  всё, что радовало после нескольких коктейлей и очередной дозы кокаина. Джо шёл пританцовывая, размахивал пиджаком и без страха всматривался в тощие руки ветвей, которые по его разумению, тянулись к нему чересчур настойчиво. Глоток шампанского и, почти не раздумывая, нырнул в узкий проём между сгрудившимися платанами, чтобы выскочить на соседнюю дорожку, но вместо этого оказался в каком-то закутке из вязи кустарника, и прежде чем выбраться, изрядно покололся об острые шипы.
Светильников тут было поменьше, а вот сыроватый воздух сгущался, заставляя Джо чуть дрожать от вечерней лапающей вакханалии прохлады. Надел пиджак, прежде запутавшись в рукавах, от усердия на лбу выступил бисер испарины, стёр небрежно, словно помаду с губ шлюхи и, привалившись спиной к стволу дерева, зажав бутылку между ног, достал сигареты.
Крошечная искорка ударилась в колечко, пламя рванулось, словно выбили ударом, обхватило кончик сигареты и осветило лицо молодого человека. Джордан был явно вымотан вторым днём гулянки, под глазами залегли глубокие тени, глаза лихорадочно блестели от принятой порции алкоголя и наркотиков, губы, сжимавшие сигарету влажно блестели от шампанского.
Медленно затянулся и, запрокинув голову, уставился в купол неба, со счастливой улыбкой, считая белёсые точки звёзд. Подхватил бутылку и пошёл по какой-то тощей тропинке к каскаду лабиринта, под подошвами сухо поскрипывала щебёнка, гулко стекленел сгущающийся сумрак. Мистические плошки светильников плыли,  словно упругие медузы в море листвы. Глаза улыбались, и всего переполняла такая хмельная эйфория, что не задумываясь бы сейчас победил ночного Великана. Хотелось проораться, так распирало от лихорадочного возбуждения. Окурок гибким хвостом кометы куда-то в сторону деревьев, глоток шампанского, с лихостью, залпом, так что мерно двигался кадык, а горьковатая влага стекала по подбородку, капая на влажную от пота ткань, попадая на полуобнажённую грудь, небрежно прикрытую застёгнутой на пару пуговиц  сорочкой. И тут произошло самое лучшее, что может приключиться с одиноким человеком в густом саду, когда он выпил и ему мерещиться. Гибкая линия хребта огромной чёрной кошки, скользнувшей чёрным геральдическим знаком с ветки дерева. Отчаянно жёлтые глаза и блеск мокрого носа:
-Ой, - только и смог сказать Джордан, медленно вытирая подбородок локтем, - киса…

За несколько мгновений пребывания с огромным ягуаром в удалённом уголке сада, Джордан успел подумать о том, как огромные клыки впиваются ему в горло, как с выдранных трахей бьёт фонтаном кровь и как крупные бурые разводы оставляют причудливые следы на светлой ткани сорочки и брюк. Фантазия лихорадочно предлагало название для статьи, смущало только отсутствие фотоаппарата. Панически забилась лихая мысль бежать со всей скоростью, на которую был способен, но колени  стали предательски ватными. Терпкий запах собственного пота. Шампанского. Набухающей сырости в ветвях деревьев. Влажной шерсти, сверкающей, словно смазанной маслом. Холёная кошка…
И только после этого молодой человек увидел человека. Спутника зверя или Хозяина. Стоящий рядом с ягуаром мужчина казался исполином, и в его властной хватке  за ошейник чувствовалась спокойная сила. Хватка хищника посильнее, понапористее, вздумай кошка забрыкаться. Так выглядело. Джо от пережитого даже слегка протрезвел, и силился дышать немного сдержанно, чтобы не несло перегаром. Отнял взгляд  от руки мужчины и перевёл на лицо.  Глаза смотрели  пристально, внимательно, довольно доброжелательно, довольно для того, чтобы онемевший от шока Джо мог разомкнуть губы в улыбке, очень надеясь, что выглядит не слишком претенциозно в подмокшем костюме, озябший, растрёпанный и с початой бутылкой шампанского в нервно стиснутых пальцах.
Оторопь проходила медленно, нервное напряжение ещё сковывало, как наручники, но печатный рой мурашек по спине теперь напоминал только о том, что с неба забрызгалась морось, и капли потекли за шиворот. Неприятно. Но лучше постоять смирно, словно на плацу, чем досаждать ягуару резкими движениями.  Немного качнулся, развёл руками и виновато улыбнулся огромной кошке:
-Заплутал…
Потом вдруг сощурился, словно кот заулыбался, и взглянул  на мужчину с лёгкой иронией:
- Честно говоря, очень приятно, мсье, что я понравился Вашей животине, не очень большая радость стать котлетой, а лавры капитана Кука вообще не моя цель…
Джордан говорил не громко, стараясь не раздражать кошку, чуть улыбался, невольно соображая, куда тут можно отскочить, если зверюга решит всё же полакомиться человеческой печёнкой:
-Очень красивое у тебя имя, киса Барон, - не очень понимая, что говорить и каким тоном, немного позволил себе фамильярности, надеясь, что хищнику без разницы,  - а я Джордан. Рукопожатие? Нет, я так и подумал…
Посмотрел на мужчину, пытаясь понять, видел ли его раньше или впервые, но в голове по-прежнему шумело. Внешность запоминающаяся. На невольника не похож. Охотник что ли. Каннибал, точно.
-А что же Вы без поводка гуляете?

Мужчина улыбался. Джордан, как все пьяные, был чересчур восприимчив к разного рода проявлением человеческих эмоций, и поэтому довольно холодно посмотрел в ответ. Хватило на несколько секунд, и снова шкодливое выражение. Лесной Дух и рядом могучая кошка с гордым именем: «Барон». Цыганщина. Карие глаза, смотревшие несколько секунд тому назад с напряжённой прохладцей, вновь заискрились улыбкой:
-Я тоже хотел побродить один, праздник, конечно,…кхм…. милый, но я устал.
Не очень понимая, куда можно деть бутылку, сунул её в карман пиджака, поднял воротник, подтянул чуть спавшие брюки, опасливо посмотрел на ягуара:
-С такими тут шоу устраивают, я не любитель, всегда думаю, что бедняге какому-нибудь отожрут голову, и отвлекаюсь. Собаки безопаснее.
Губы дрогнули в улыбке, провёл языком по нижней, слизывая шампанское, - у Вас, наверное, есть волшебная хижина, маленькая жаровня, где Вы готовите похлёбку из эльфов? Проводите, коль так. Я голоден, - без тени улыбки на губах, и взгляд на незнакомца самый серьёзный, только в глубине иссиня – чёрных зрачков весёлые черти. Пряный дух хмеля расслабил, прошёлся по жилам витком волнующих брызг, и теперь в голову лез всякий вздор. По-прежнему не хотелось спать, хотелось совершить какое-нибудь лихое безумство, опомнился, когда увидел, как язычок пламени лизнул сигарету мужчины. Словно решившись на поступок, достал свои, выудил двумя пальцами цилиндрик, и прижав в углу рта, похлопал себя по карманам. Отозвался:
-Я не волнуюсь, а боюсь, - тихо рассмеялся, - не стыдно, кстати.
Джордану вообще редко было стыдно. Бывало, но не собственного страха. Без него всё было пресным и скучным, ненужным. Психологический барьер, впрочем, маячил где-то впереди, и рядом даже бесстыжие натуры начинали краснеть и стесняться, но огромный хищник, которому явно не нравился запах алкоголя, вызывал неловкость только лишь тем, что так явно отворачивал морду, что молодой человек краснел, пытаясь рассмотреть в черноте травы хоть листик щавеля, чтобы зажевать. Ленивые капли обожгли пылающую кожу под рубахой, Джо вздрогнул, словно укололи:
-Простите, не представился, - увидел протянутую руку и сделал шаг  вперёд, спокойно и крепко пожал руку, - Джордан, лучше Джо, так я привык. Просто праздношатающийся гость, а Вы?
Смотрел на мужчину и невольно улыбался, пытаясь понять, какова вероятность, что в кровь к алкогольным стружкам подбросили несколько искр симпатии.

Питер сделал паузу, когда говорил кто он, и это неприятно резануло. Невольник обстоятельств отчего-то вызвал напряжение, и Джо потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Словно стыдно стало. Совсем глупость, честное слово, стыдно-то за что…В глубине души, молодому человеку всегда было глубоко наплевать на судьбу шлюх, которых он трахал каждый раз приезжая сюда. Зверства Джордана волновали мало, вышколенную прислугу просто не замечал, на чай оставлял щедро, с удовольствием напивался в компании приятелей, играл, флиртовал, случайно целовался, не забивая себе голову вопросами морали и обязательств.  Пожалуй, его будоражили публичные сессии, которые устраивали, чтобы поразвлечь гостей, ему нравилось красивые мужские тела, до сладостной дрожи тянуло полюбоваться, как сильного человеческого самца так заливали спермой, что он напоминал просто оттраханную суку. И, конечно, нельзя не заметить, что радость оттого, что не приходилось выслушивать душеспасительные беседы на утро, а просто после наркоты и траха можно было  избавиться от случайной связи. Нового знакомого обнажённым представить было делом нескольких секунд, но он держался с тем неизменным достоинством, которое не умели демонстрировать рабы.
Когда мужчина с улыбкой забрал бутылку, так просто, собственнически и по-хозяйски распорядился, молодой человек невольно улыбнулся, прогоняя прочь ненужные мысли и скованность, подмигнул Барону, мол, что поделаешь, человек слаб, твой хозяин не исключение.
Потом они шли по чавкающим от моросящей чепухи дорожкам, куда –то сворачивали, Джо даже не пытался замечать, просто шёл рядом, вдыхая аромат прелой земли, сырости, больше замечая, что ему нравится как пахнет Питер. Мужской терпкий одеколон и запах тела будоражили, заставляя время от времени касаться плеча своего спутника, словно желая вымазаться в его запахах. Но молчал, лишь внимательно слушал рассказ, пару раз даже вставил какие-то реплики. При упоминание де Виля задержал взгляд на лице Питера, но тот говорил деланно весёлым тоном и молодой человек не стал ничего уточнять. Джордан был наслышан о хозяине поместья, и хотя половину историй о нём считал небылицами, но, однажды увидев его на каком-то празднике, решил, что, может быть, и правда. Северо-ледовитая жестокость и манерность этого аристократа была весьма популярной темой для таблоидов, но подобную прессу молодой человек не читал, полагая, что обсуждать человека, к которому наведываешься в дом на гулянку, было бы слишком по плебейски.
А ливень всё же обрушился на их головы, и пока Джо с удовольствием месил грязь в своих модельных туфлях, Питер уже кутал нежного гостя в плащ. И снова его запах, на этот раз карие глаза спасённого от дождя заблестели совсем не целомудренным блеском, он крепко взял мужчину под руку, чтобы не дрожать самому и поделиться вскипающим внутренним жаром и, промокнув до нитки был рад вернуться в Замок, откуда с такой пресыщенной торопливостью бежал несколько часов назад.

Даже в голову не пришлось спрашивать, куда это его ведут, просто и легко доверился Питеру, иногда лишь невольно вздрагивая оттого, что огромная кошка мерно скользили рядом, явно не очень жалуя спутника хозяина, но уже и не стараясь задеть своим величественно – презрительным видом. Джо смирился и лишь старался занимать как можно меньше места, когда коридоры и коридорчики, лестничные клетки и переходы сужались так, что по ногам проносился жар, исходящий от тела хищника.
Питер  шёл уверенно и плавно, и тогда создавалось ощущение, что молодой человек попал в сказочную Нарнию, жил говорящий лев и прочие волшебные создания.  Джордан ловил себя на мысли, что думал обо всём подряд, внутренне смеялся над собой, ведь побоялся бы признаться, что его любимый герой Питер Пен. А ведь пора бы повзрослеть, ох, пора. Невольно покраснел, и опустил взгляд на пустоту под ногами. И чуть не заблудился, только голос мужчины вывел из задумчивости, заставляя свернуть в указанном направлении. Каменных плит было не видно, и казалось, что ступни утопают в бездне. Срочное наблюдение, которым хотелось поделиться с Питером, ведь он и, правда завёл в какой-то лабиринт, и выбраться отсюда невозможно без спасительной нити.
Тяжёлая литая дверь, готический стрельчатый свод, под ладонью шероховатый камень (Джордан зачем –то потрогал кладку, ему вообще нравились касаться предметов), кривые квадратные шляпки огромных гвоздей проржавели, древесина же была такой плотной, что забить эти гвозди могли только великаны. Барон протёрся по ногам лоснящимся богом, заставляя уступить дорогу, Джо отступил и прошёл следом. Понимал, что сейчас заляпает пол, поэтому беззастенчиво разулся, стянул носки, и босым пошлёпал по тёплому полу, осматриваясь и чувствуя как ледяная вода, стекающая за шиворот, нагревается на горячей коже. Лицо было мокрым. Отёр ладонью, слизнул с губ прохладные капли. Всё ещё пах шампанским. Волосы влажные из-за мороси и вечерней влаги, расчертили тёмными узорами виски и шею, выглядели как нарисованные. Стянул плащ и осторожно положил на низкий диван, достал бутылку и поставил на столик, руку в карманы и кругом по зале, деликатно не заглядывая в спальню. Несмотря на полумрак, жилище было уютным.  Успокаивающим как – будто,  и в тоже время, в нём ощущалось что-то изощрённо порочное, такое, словно тоненьким пёрышком ведёшь по голым нервам до судорожной дрожи, до экстатического наслаждения, до забвения.
Босым ступать было приятно, Джо с удовольствием ощущал, как согреваются ступни, как по телу растекается блаженная нега. Осматривался, стараясь по деталям понять пристрастия Питера. Не угадал. Странный Фавн явно не собирался так просто раскрывать свою душу. Хитрец. Губы дрогнули в улыбке, когда смотрел на мужчину, непроизвольно ласкал взглядом, любовался, понимал, что внутри оживает ненасытное похотливое пламя, соблазняя на блуд.
Сидел на полу у камина, подставив руки к огню, смотрел, как он жадно вгрызается в твёрдые жгуты поленьев, разрушает их твердь, разрывая в прах, чуть задумался, слушая утробный гул горнила. Словно скачок во времени. Чтобы не заставляло Питера оставаться заложником этой жизни таким минуты могли насытить допьяна, разыгравшееся воображение, картинки изуверских оргий перед глазами, мягкие губы любовника, ласкающий язык. Тряхнул головой, посмотрел снизу вверх на Питера, взгляд как подтёки чёрной слюды, маслянистая дикость зверя:
-Тебе нужно согреться, - тень улыбки в глазах, озорной блеск, желание и никаких сомнений, что греться придётся. Почему-то ещё подумал запоздало, что вечно это "ты" нарушает попытку остановиться...

Голос Питера звучал так завораживающе, а взгляд  был столь откровенный, что у Джо всё же вспыхнул. Нет, он не был смущён, словно девица на первом свидании, но пожалуй тяжело выдержать, когда так медленно терзают одними только глазами. Жадно выдирают всякое желание сопротивляться. Лишают права выбирать. Зачем же так пристально смотреть, уймись, фавн или я ухвачу тебя за загривок…и как ты после этого будешь смотреть…Бесстыжий, неробкий, грубее рукояти кнута, опасно близкий…Ласковый? Какой бы ни был…Не смущай лучше…
Мягкий взгляд снизу вверх, немного расслабленней плечи, голову чуть склонил на бок, смотрит в глаза мужчине, словно ждёт, кто кого переглядит. Медленно двигается кадык, когда глотает слюну, внезапно заполнившую рот. Голод почти звериный, а всего лишь хотел наглотаться спермы этого властного хищника и залить его своей. Сердце забилось как сумасшедшее от мыслей о собственной прихоти. Укол сладкого стыда.  Хочу видеть как ты сосёшь мне, фавн, касаться тебя, трогать, брать,  отдаваться, слушая как ты стонешь, извиваясь от оргазма…А ты говоришь со мной как с Бароном, верно? Требовательно. Тебе нельзя отказать. Я и не хочу. Просто хочу тебя, фавн…
От жара, исходящего из зева камина, от истомы вожделения, от тонкого аромата воска, разогретого железа чугунных прутьев у камина, мужского тела Джордан почувствовал как потёк, словно в истоме перемазался липким соком выделений.  Нити пота по вискам, смешанные с водой. По хребту тонкими лезвиями полосы испарины. Терпкий запах мускуса, когда полувозбуждение почти болезненно впилось вниз живота, гоня пульс крови к головке члена. Моргнул, силясь собраться. Не превращай меня в откровенную похотливую тварь, Питер, и прекрати пялиться. Да, на «ты».
Взгляд с поволокой в ответ на ласку тона, снова провёл ладонью по переносице, стирая испарину, в уголках губ одобрительная полуулыбка, явно подтверждая, что лучше «тыкать».
Плавно поднялся, слушая внимательно, соглашаясь и на слуг и на всё остальное. Да, да, да... Шаг такой осторожный, словно по лезвиям ступает, подошёл, встал напротив, как послушный мальчик перед наставником.  В глубине расширившихся зрачков пляски чертей, так нравится, как мужчина пытается быть гостеприимным, а в пот не бросило от мыслей об ужине? Потянул воздух, ноздри затрепетали, будто  у породистого животного. Как же от тебя пахнет, Пит, ты бы знал, вылизать тебя всего, не пропустить ни дюйма кожи…Смотришь хозяином, будто уже получил.
-Конечно, придётся, - лёгкая грудная хрипотца в голосе, - разве можно отказаться от ужина у фавна…интересно, они по- прежнему предпочитают свежее мясо с запахом человечины, м?
Взгляд на губы Питера и сладко заныло в промежности от безумного желания заполучить ласку этого рта. Думай об ужине. Не дразни его, пожалуйста, вот же, сволочь, до ванны хоть дойди…
-Найду, - чуть качнулся в сторону мужчины, но не прикоснулся, только обошёл, слегка касаясь плечом, почти электрическим разрядом ударило, так взлетело в глотку сердце, - не возражаешь, если я не буду при тебе раздеваться, м?
Так и не прикоснулся, разве что рукавом задел рукав, так что засосало под ложечкой от ласковой дрожи. Развернулся, и пока шёл так медленно как только мог, заодно стряхнул с плеч влажный, пропахший лесом и одеколоном Питера пиджак, картинно снял галстук, покачал его в вытянутой руке, и уронил на пол. Покачиваясь плавно словно в каком-то музыкальном ритме, с мучительной для себя осторожностью расстегнул рубаху, и, приспустив её, оголил плечи, потом обернулся, поймал горячим, смеющимся взглядом выражение лица Питера и, тихо рассмеявшись, чинно проплыл в ванну, по дороге с удовлетворением отметив размер постели.

Чуть замешкался, прежде чем войти  под арку, словно прохладный, гулкий  грот – потусторонний мир, где можно узнать непристойные тайны этого фавна. Всё сверкало чистотой. Словно языком вылизано. Хозяин – чистюля. Ступил на прохладный кафель и тихо подошёл к зеркалу. Пылающие щёки и блестящий, жгучий взгляд, губы облизывал и теперь словно помадой мазнули - влажные. Смотрел на своё отражение, раздеваясь медленно, стараясь задеть чувственные покрова полоской ткани или подушечками пальцев. Хотел ощутить, как потоки сладострастного томление растекаются по телу, касаются низа живота, и от пупка к паху ласкающей горячей дорожкой, чтобы потянуло в яйцах и пульсом обожгло член. Стойка на этого фавна, верно? Да, определённо.  Поэтому и пришёл, как на поводке привели,  без уговоров, без фиговых увёрток, просто увидел, и повело, верно? Да, да, да! Захотел получить мужчину, а не глупую крашеную куклу, не фигляра с тонкими ключицами и впалой грудью, а мужчину, которого довести до оргазма слаще, чем в мёд язык окунуть…
Рубаха упала на пол, глухо шаркнув пуговицами о плитки под ногами. Пряжка ремня ударилась о кафель почти с сумасшедшим звоном. Показалось, в стены брызнули звонкими стружками металла. Вздрогнул, словно услышит кто-то. Чутко, как зверь прислушался. Шаги? Показалось. Стояла непроницаемая тишина, нарушаемая лишь собственным прерывистым дыханием. Ждал когда придёт Питер. До дрожи хотел этого, поэтому и раздевался так, словно для него. С развязным вызовом, и невольной скованностью, которая заставляла время от времени переводить дыхание. Бесстыжий, но был смущен.
На спущенные брюки кинул трусы, потянулся, поднимаясь на цыпочки и напрягаясь до покалывание в суставах, руками бы до потолка дотянуться бы, чуть выше, до сладостной дрожи в плечах, когда мышцы  узлами натянулись. Глубокий вдох и полное расслабление, словно марионетка сложилась. Замутило, откашлялся, чувствуя во рту вкус кислятину. Хмель вцепился так, что было не отделаться, а Джордану категорически не хотелось заниматься сексом в таком состоянии, он сердито тряхнул головой, и с отчаянной решимостью во взгляде, включил ледяную воду. Не орал только потому, что зажал рот ладонью, когда струи так отстегали льдом, будто розгами приложили.
Зар-рра-зззы..Свооол-лоч-ччи…П-пал-лачи. А сам хотел протрезветь, и поэтому подставлялся, пока не начал дубеть от холода,  и кожа не стала гусиной, но  в голове зато прояснилось, желудок перестал давить в глотке. Ледяными пальцами открыл горячую воду, клацая резцами, пока не прогрелся и тогда снова ледяную, и так пока не поверил, что способен различать чёткие контуры предметов.
Мылкая пена стекала по спине, груди, ложбинке между ягодиц, гениталиям, падала хлопьями пушистых сливок под ноги и стекала в сток. Зубную пасту выжал просто на язык, чтобы прополоскать рот, сплюнул под ноги, смыл, понежился в ароматном жаре, ополаскиваясь тщательнее, и выключил воду.  Вытирая с лица капли, обернулся в поисках полотенца. Без излишеств. То, что было у Питера в ванной вполне хватило, небрежно вытереться, и кое - как запахнуть вокруг бёдер. Невольно улыбнулся. Тепло пахло гелем для душа и влагой. А так ведь и не пришёл, фавн, знаешь, что я к тебе сам прибегу…
Шагнул в спальню, гадая, что делает Питер, замер на пороге, просто смотрел на разлёгшегося на постели хищника. Сильный, гибкий, слегка разморенный льющимся жаром из соседней комнаты. Немного напряжённый или кажется? Думает, наверное, обо мне бог знает что. Упился мальчишка и бросается на всех. Точно думает…
Плавно стянул ненужное полотенце, на миг задержал дыхание, чувствуя, как спасительная ткань соскользнула, и только тогда мягко ступая, подошёл к постели. Рассматривал. В чёрных глазах вспыхнуло удовольствие. Осторожно опустился на постель, просто сел, положил ладонь на спину мужчине, ласкающим движением повёл к пояснице, верху ягодиц:
-Думаешь, я пьяный? – тихо прошептал, чувствуя, что заливается краской. – Думаешь, что шалава?
Опираясь на локоть, склонился, пощекотал дыханием шею мужчине, мягко коснулся губами плеча, осторожно задел резцами кожу:
-Хочу с тобой трахаться, - ласкал губами плечи, согревая дыханием, стараясь унять нахлынувшее судорожное волнение от которого мурашки полоскали хребет, - почему ...почему ...ты не пришёл в ванну?
Говорил чуть слышно, почти шептал, касался Питера, не хотел, правда, выглядеть похотливой сучкой, но от близости колотило таким животным ознобом, что требовалось усилий не впиться клыками, не раздвинуть властно ягодицы, да и ткнуться языком поглубже, вылизывая, да пальцами, да член вогнать, чтобы до боли в яйцах…

Чувствовал, что Питер напряжён, и ластился к нему. словно ласковый  кот, не давая ни на минуту зажаться. Ладонями обнимал за плечи, удерживал, слегка запуская когти в атласную шкуру. Тихо…Тихо…Такой напряжённый, словно пружина сейчас ударит по рукам…Я сам побежал за тобой, как телок…Стыда нет, клейма ставить некуда.
Жаркое прикосновение бедра к бедру, и пальцы прошлись по выемке между ягодиц. Звериная грация мужчины и такое ощутимое и волнующее смятение, что Джордан невольно крепче обнял Питера за пояс, позволив себе распоряжаться. Возбуждение стегало плетью, а сладострастная нега мучила пульсирующий член. Капли тёплой смазки выступили на багровой от прилива крови головке и на стволе явно обозначились тугие сплетения сосудов. Яйца словно языком облизали, ныли так похотливо, словно при каждом движении их касался тот самый воображаемый язык.
Тёк прямо на глазах у Питера, немел от собственного вожделения, но и в мыслях не возникало стыдливо прикрыться.
Ну что же ты лежишь, фавн, дай увидеть твой член, провести ладонью по промежности, чтобы почувствовать как горячо и мокро у тебя между ног…Ты возбуждён, и дрожишь, и скажи что-нибудь, а то я перетрясусь и трахну тебя без смазки…
Пит шевельнулся и приподнялся на локте, смотрит близко, глаза как стальные наручники, а блеск матовый, как масляный. Краска стыда на скулах и Джордан невольно улыбнулся, чувствуя как жарко вспыхнуло внизу живота от этой картины. Стыдишься, фавн…стыдишься, захотел мальчишку...как же ты так…
Следил, чуть прищурившись за тем, как мужчина переворачивается на бок, теперь можно было видеть и поджарый живот, и гениталии. Удовольствие в чёрных глазах. До судорожного глотка, когда кадык прыгнул как дёрнутая кукла, захотелось взять в рот этот член. Заалели щёки. Взгляд в глаза с мягким лукавством, не дотронулся даже, просто следил за выражением лица, чувствуя, что от растекающегося в воздухе мускусного запаха двух возбуждённых мужчин сладко сосёт под ложечкой.
Чуть вздрогнул, когда пальцы Питера зарылись в гриву. Властно, собственнически, будто так и надо было, и Джордан не посмел возразить, плавно и податливо склонился к плечу, так чтобы горячее дыхание с терпким привкусом винограда обдавало шею.
Глухой смешок на замечание о готовности. Стоит у меня, Пит, стоит на тебя… Слушал голос Питера, хмелея от слов и тона, погружаясь в пучину такого безмерного сладострастной горячик, что колючие мурашки драли голое тело в самых нежных местах. Взгляд в глаза. Острый. Властный. Мягкая поволока в глубине чёрных зрачков:
-Ты будешь умолять, мой гордый фавн…извиваться подо мной, изнывая от нетерпения…- он почти шептал, едва разжимая зубы, - и почему...почему... ты не встал как собака до сих пор?
Словно укорил. Ласкал глазами, старался не вспугнуть зверя своей агрессивность. Сам выпрашивал доверия. И снова размеренно шлялся по грани, за которой пропасть. Пальцы, задевая соски скользнули к низу живота, ладонь легла на член мужчины. Подушечками пальцев растёр горячие капли смегмы, увлажнившие головку. Поднёс к своим губам, слизывая липкую влагу:
-Мне попросить, Питер?
Вкрадчивая ласка и пристальный взгляд на мужчину. Ноздри хищно затрепетали. Рот наполнился солоноватым привкусом. Плавно качнулся навстречу фавну и мягко коснулся его губ, делясь его вкусом, шепнул, задевая резцами губы:
-Прошу…покажись мне…
Вязью по хребту дрожь. Спицами в жилы нервный озноб. Гул рвущегося из груди сердца. Близкое касание рук и коленей. Горячая головка члена мазнула Пита по колену, когда Джордан приподнялся, чтобы вогнать в его рот требовательный язык, впиваясь в губы, насилуя, пресекая всякую мысль о том, что глупый мальчишка не соображает, чего хочет…