Капитан Обри… - а Орнельг даже в мыслях не спешил называть его бывшим капитаном – по-прежнему вёл себя разумно и не предпринимал агрессивных действий. Не то чтобы оные представляли некую опасность для Кхы-лаа… гораздо опаснее они были для самого Мартина. Он сел на диван, в глаза не смотрел, но Орнельг кожей чувствовал его насторожённость – ни дать ни взять хищная змея перед броском. К счастью, интеллект Марта намного превышал змеиный, и всё-таки следовало успокоить селлагийца, вольготно усевшегося на диван. Поймав усмешку в его глазах, означающую заявленное, но не совсем правдивое «Я тебя не боюсь, тварь неведомая», Орнельг свободно опустил руки вдоль тела и мягко, ободряюще улыбнулся приразжалованному вроде бы капитану:
- Конец жизни нам не грозит, дорогой Март. В нашем случае, как говорится в конце мудрой Книги Перемен, «всё только начинается».
Сесть рядом ещё не пришёл момент – Кхы-лаа это чувствовал, но добавил во взгляд искреннего тепла и даже подмигнул Обри:
- Касательно моих планов на будущее, капитан… полагаю, они вполне совпадают с Вашими. Нам всем нужны средства для продолжения достойного существования, я верно понимаю? Контракт с горгами, выполнение которого Вы и Амадеус наметили на ближайшее время, нам всем их обеспечит. Разумеется, я в доле. И разумеется, поспособствую в меру сил успеху операции. - Орнельг посерьёзнел. - Моя помощь не станет лишней. Скажу даже больше – она в разы повышает шансы остаться целыми для экипажа и корабля. Поверьте, или, ещё лучше, проверьте меня в деле. А вознаграждение… Полагаю, никто не станет возражать, если в грядущем мы поделим прибыль на пять частей: три больших, одну среднюю и совсем маленькую.
Тёмные, чуть раскосые глаза «индейского вождя» пристально смотрели в лицо капитана. Орнельг прозакладывал бы голову на то, что Обри решил, будто дальше последуют слова: «две больших части – нам с вами». Но…
- Вы, Март, и Амадеус – получите львиную долю, конечно. Ещё часть предназначалась бы Шелезяке, если вы не возражаете. Без неё мы не сделаем ничего, как Вы понимаете, капитан. Разумеется, полный ремонт после окончания нашего предприятия, регулярный апгрейд... нам же хочется, чтобы наш звездолёт был самым современным в населённых вселенных?
Кхы-лаа не задирал голову к потолку, не поднимал очи горе, вообще не совершал каких-либо смешных телодвижений, общаясь с кораблём. В принципе, ему проще было бы попросить Шелезяку мысленно, но тогда капитан не понял бы, что это именно ответ на просьбу, а не самовольные действия корабельного киберорганизма.
- Шел, детка, представь полный список желаемого, - мягко обратился к нему «вождь», так, будто видел перед собой прекрасную, мало того, любимую девушку.
Под потолком без задержки возникла светящаяся голубым полоса, и до пола, до самых ног капитана Обри с весьма правдоподобным шелестом развернулся голографический свиток с жирной надписью «Итого» и суммой в самом низу. Утруждаться зачитыванием всего его содержимого Шелезяка не стала.
- Четвёртая часть предназначается, по моему скромному разумению, несчастному механику, - добавил Орнельг. - Мне кажется, он заслужил не только моральную компенсацию за причинённый ущерб…
Тут «вождю» пришлось прерваться, за пару секунд до шороха дверей он спинным мозгом почувствовал приближение Амадеуса на расстояние, могущее стать критическим. Визг у пилота на сей раз получился сдавленным – видать, от избытка возмущения, но всё равно очень не тихим – уши вполне заложило. На Кхы-лаа, кроме звуковых волн, нахлынуло ещё и горестное недоумение Амадеуса, потерявшего того, к кому уже успел привязаться. Воздействовать на разум кемерийца не представлялось возможным, в связи с полным отключением этого самого разума. Придётся сыграть на инстинктах, а чуть позже на чувствах, - мгновенно осознал Орнельг, оборачиваясь и ловя на глазную сетчатку незабываемый (и захочешь – не забудешь) образ в расшитых бисером плавках и ботинках на босу ногу. – Ах, эти кемерийцы… капризны, взбалмошны, невероятно чувственны… но тем и ценны.
Сейчас Кхы-лаа понял, почему не присел к капитану на диван: момент вставания с него мог стать роковым. Тычущий пальцем Амадеус был настолько возбуждён, что в ответ на самое невинное, но резкое движение мог просто наброситься, как затравленное животное. Вместо этого медленный осторожный шаг, раскрыв объятия, ему навстречу сделал сам Орнельг. И началось чудо. Будто время для «настоящего индейца» пошло вспять: могучая фигура словно стала на ходу стаптываться и ссыхаться в комбинезоне, худеть и молодеть со скоростью, от которой удавились бы от зависти все разом геронтологи-диетологи любых народов и рас, вкупе со своими богатыми клиентами. Мужская стать на глазах сменилась юношеской хрупкостью, за те же секунды смуглая, цвета меди, кожа стала светлой, почти прозрачной. Черты лица истончились, тёмные глаза изменили форму и цвет на прежний – небесно-голубой, а тяжёлая, блестящая чёрная грива втягивалась в череп и тоже светлела, пока не стала прежней копной мягких золотисто-соломенных волос. Лицом в грудь Амадеуса ткнулся уже тот самый Куклёнок, и он же обвил талию кемерийца ручонками.
- Никто меня не съел, Ама-деус, - пробормотал мальчик, прижимаясь щекой к прохладной коже, ласково улыбаясь и поднимая глаза. - Просто Март-ину я больше нравился тем дядей. А мне нравится нравиться.
