Алекс, чье тело буквально растеклось по стулу, поддаваясь ласковым прикосновениям руки чужого человека, которая неустанно чертила на его лице и шее теплые дорожки, внезапно напрягся. Давящая на плечо рука могла в полной мере ощутить как наливаются мускулы и отяжелев становятся твердыми как камень.
Парень медленно открыл глаза. Неподвижный мутноватый взгляд застыл на одном месте, на незримой точке впереди стоящей мебели.
Прикосновения пальцев все еще целомудренны, голос мягок и доверителен. Мужчина снова задает вопросы, казалось бы совсем ничего особенного. Но Алекс готов поклясться, что чувствует, с каким смаком Зигфрид произносит каждое слово, будто катая их на языке, пробует на  вкус. Звук треснувшей кости, еле уловимое дыхание ножа рассекающего плоть, холодный камень, раскаленное железо и нестерпимое желание раздавить остатки чужой гордости - стоило ли сомневаться что Змей знает об этом не понаслышке. Перед глазами Александра нескончаемой чередой всплыли ужасающие и возбуждающие сознание картины. Стало немного не по себе, но алкоголь настолько сильно притупил чувства, что Александр не может в полной мере осознать нависшую над ним угрозу, фактически дышащую ему в затылок

- Все что вы перечислили… - Александр облизал губы и слегка тряхнул головой стараясь избавиться от наваждения. Граница между реальностью и бредом стала практически не ощутимой – Это… даже сложно представить – Это все лож. Представить не сложно, сложно поверить, что подобное может произойти в любую минуту. Еще неделю назад, или даже двое суток назад, Александр бы даже не задумался на эту тему. А сейчас все по другому. Каждая минута в этом месте может стать последней.
По хребту пробежал холодок, ладони моментально покрылись влагой, парень заерзал. Ему вдруг стало неуютно, но попросить отпустить его, он не смел, все еще держа в памяти ту призрачную надежду, которая имела неосторожность вспыхнуть яркой звездочкой в его сердце.

Звереныш застыл, будто в трансе, уставившись куда-то вдаль, и, скорее всего поеред его глазами сейчас стояли вовсе не невинные картины французских мастеров, украсившие противоположную стену. Плечо под пальцами потяжелело, будто застывая гранитным валуном. Мммм... Тяжело бороться с собственным сознанием, не так ли, мсье пират? Особенно когда оно подсовывает тебе подобные картинки. А картинки явно были из самых укромных уголков памяти, судя по резкой смене настроения - так, что даже тело предало своего владельца, из безвольного киселя застывая сталью мышц.
Змей просто провел ладонью вниз, оставляя руки на обоих плечах.
- Сложно представить? - переспросил негромко. - Как можно бояться того, что сложно представить? Страх любит рисовать четкие картины.
Внезапно слова прервала хлопнувшая дверь. Какого черта? Раздражение на неуместность звука заставило неслышно скрипнуть зубами. Впрочем, под маской и гримом все равно не видно выражения лица.
Холодный янтарь змеиных глаз смерил явившегося с ног до головы. Впрочем, он и сам явно понял, что появился невовремя. Смутно знакомое лицо. Зигфрид видел его в толпе прислуги. Чей-то слуга или камердинер. Застыл в дверях и глуповато растерянно улыбается.
Змей перешел обратно на французский. Резкая, хлесткая фраза, будто плетью по щеке.
- Пшел вон, милейший. И можете затворить за собой дверь.

Ну вот, и оправдываться не пришлось и дело своё он сделал. Мишель и тихо закрыл двери в каминную залу и выдохнул. Какие бы взгляды на него не кидали, и что бы не говорили, он выполняет свою работу, а остальное совершенно неважно. Дворецкий жестом подозвал проходившего мимо слугу и приказал ему оставаться в коридоре и под любым предлогом стараться не впускать туда никого, пока из самой залы не выйдут.
Так, какие места у нас есть ещё? Мишель вытащил из кармана маленький блокнотик и раскрыл Барная комната На каминном зале мужчина поставил галочку и направился в барный. Там наверняка более оживлённо чем здесь хотя, куда там, живее чем здесь... и мало ли что. Спрятав блокнот обратно в карман, Мишель снова поправил кружева на воротнике и бодрым шагом поспешил убраться из этого коридора.
И снова убранство, и снова эти картины... Описывать всю эту красоту можно до бесконечность. Что многие, наверное, и делают.

-------Барная комната

Все что было нужно Александру, прозвучало в воздухе как рокот тысячи колоколов, заставляя сердце заходится неподдельной радостью. Парень искренне улыбнулся, воспроизводя мысленно это заветное предложение «Очень даже может быть». Надежда не умирала, а еще больше цвела и пахла. Что может быть лучше и приятнее осознавать, что мечта, насколько бы призрачна она не была, очень даже может сбыться. Алекс верил мужчине, но отчего-то не задумывался о сроках. По его разумению, это должно произойти в ближайшее время, в течении дня, двух максимум.
- Я был бы не прочь по бабам пойти – Кройц усмехнулся и отвел взгляд куда-то в сторону – Здесь таковых не имеется – каждая вечеринка, на которой присутствовал парень так или иначе заканчивалась безудержным сексом с представителем какого-нибудь из полов. Сейчас же эти жеманные мальчики вызывали у Александра лишь отвращение, он вообще не мог понять как можно себя так вести, буквально на глазах терять свою мужскую привлекательность и превращаться в.. парень даже не мог найти этому достойное определение.
– Так что, наверное, ничего – Алекс пожал плечами. Его слегка вело от выпитого, даже когда он неподвижно сидел на стуле. Прикосновение чужой ладони к похолодевшим от призрачного испуга пальцам, дыхание мужчины, трогающий ноздри запах табака – все было каким-то далеким и в то же время ярким. Странные вопросы уже не казались странными, а можно сказать даже будничными. Ему всегда нравилось такое неоднозначное состояние, когда сам себя не понимаешь и не заморачиваешься на этот счет. А сейчас особенно - хоть какое-то приятное состояние после внезапного знакомства с этим милым немцем. Кто его знает что будет завтра, стоило непременно пользоваться ситуацией.

Александр не мерз, однако ему было приятны касания теплой ладони к коже. Ласка была ненавязчива, желания отдернуть руку не последовало, хотя по всем правилам это было бы самым разумным по убеждению Александра.
- Да, можно и к камину – ответ прозвучал на автомате. Александру было все равно где сидеть, но в то же время, он не отрицал что у камина будет уютнее.
Кройц огляделся, присматривая достойное место у полыхающего камина. Небольшой диван и пара кресел, очень красивых, но чрезвычайно неудобных.
К черту мебель! – Алекс поднялся и прошел совершенно в противоположную сторону. Со стоящего дивана у стены он взял все подушки, и быстро пересек комнату, чтобы все это добро кинуть на медвежью шкуру у камина. Он собрал все имеющиеся в комнате подушки и быстро соорудил «гнездо» на полу, при этом, чуть не спалив пару бархатных «думочек».
- Идите сюда, здесь будет удобнее – Александр стянул надоевшие сапоги, которые ко всему прочему были ему на пол размера меньше и жали, и отбросил их в сторону, туда же отправился красный жилет, бандана и бутафорское оружие. Для него маскарад давно закончился, уже не было смысла изображать из себя доблестного корсара.
- Вам, наверное, неудобно в этом костюме – Алекс предполагал, что в нем, по меньшей мере, жарко. Все же любая костюмированная вечеринка это испытание для организма. По сравнению с Зигфридом и доброй полвины гостей, его костюм был самым удобным, не считая сапог и ему в принципе не на что было жаловаться.
- Если хотите, можете его снять, наверняка маскарад подходит к концу. -  До сего момента парень даже не задумывался о том, сколько же сейчас времени. Похоже, за окном все еще идет дождь и чернь так и не рассеялась. Еще глубокая ночь. Но как говорят, самая темная ночь перед самым рассветом. В некотором роде Александру было жаль, расставаться с этим приятным вечером. Ему было страшно ступать в следующий день, было бы гораздо удобнее и спокойней оставаться в этой комнате навсегда.
Изящные танцы пламени, тишина и легкий шепот дождя убаюкивали хозяина морей. Откинувшись на гору подушек, парень смотрел на огонь, наслаждаясь его щедрым ласковым теплом и улыбался.

Зигфрид все же принял приглашение Александра, хотя парень все же сомневался. Обычно взрослые и серьезные люди, не желая терять лицо, отказывают себе в таких меленьких, но очень приятных излишествах, как посидеть на полу перед камином или повалятся в снегу. Искуситель же не остался в стороне, но костюм свой снимать не стал. Однако он избавился от маски и перчаток и, оказавшись рядом с Алексом, предстал перед ним в несколько ином виде, почти со своим реальным лицом и свободными от ткани перчаток руками. Его кожа была немного светлее, чем предполагал парень, а глаза намного выразительнее, чем это было видно сквозь прорези маски. Однако искусно наложенный грим создавали впечатление материальной преграды, ибо нижняя часть лица мужчины до сих пор переливалась чешуей. Это смотрелось немного странно, казалось если протянуть руку и зацепить пальцами край сверкающей чешуйки, то вслед за ней сойдет все разом, будто бы Змей отбрасывает собственную кожу.
Мужчина моментально сократил дистанцию, оказавшись, казалось бы непозволительно близко. Но пьяному и море по колено, парень не заметил этом ничего предосудительного, как и легкое прикосновение подушечек пальцев ко лбу, смахивающих выбившуюся прядь. Однако когда рука Зигфрида скользнула ниже и принялась неторопливо расстегивать пуговицы рубашки, Александр насторожился. Взгляд опустился ниже, с легким недоумением наблюдая как аккуратные пуговицы пролезают через дырочки, а полы рубашки приоткрывают гладкую загоревшую грудь
- Что? Маски? – Александр сперва даже не понял вопроса, но сознание незамедлительно преподнесло ему смысл сказанного. Кажется, нужно было отвечать или хоть что-нибудь ответить
– Нет, наверное, не всегда. Это как ящик Пандоры, никогда не знаешь что получишь за свое любопытство. – И вот последняя пуговка выскочила из прорези. Александр продолжал сохранять удивительное спокойствие. Он доверял Искусителю, как не доверял еще никому в этом злосчастном замке. Мысль о том, что этот человек может сделать что-то, что не понравится молодому человеку, даже не возникала. Возможно отчасти потому, что пока Алексу нравилось ровным счетом все, что делал Зигфрид. Его измученный алкоголем взгляд скользнул по лицу мужчины, остановившись на его губах, которых вдруг нестерпимо сильно захотелось коснуться подушечками пальцев или же своими губами.

- Нет, пожалуй… - фраза была произнесена с некоторой задумчивостью, которой, впрочем и не было на самом деле. Лицо Алекса выражало глубокий умственный процесс, но голова была пуста, как кокосовый орех. Ни одна мысль была не способна прорваться через алкогольную блокаду, которая напрочь выключила мозг юноши. Однако в его жизни действительно не было ничего подобного. Что там говорить, он был сыном влиятельного человека и каждая собака в городе знала его в лицо, никто не смел сделать ему  худо, ведь он и сам мог за себя постоять, науськав налоговиков или вышибал. Александр никогда не прощал обид и все это знали. Пожалуй единственным исключительным случаем был Мадрид, откуда его и доставили сюда. Тот человек, с которым Алекс выпивал создавал впечатление хорошего человека, не обремененного деньгами или высшим положением, хотя на деле оказалось все с точностью наоборот
- Хотя было… Я не знаю, как другие попадают сюда, но меня «завербовал» человек, прикинувшийся овцой. Мне бы никогда в голову не пришло, а вот как получилось… - фраза прозвучала с некоторой грустью, будто бы Алекс перешагнул за ту границу, откуда уже не возвращаются. Он потупил взгляд, уронив его на свою обнаженную грудь, которую уже несколько мгновений тщательно исследовала ладонь Зигфрида. Рука была теплой, сухой. Пальцы неторопливо обводили выступающие грудные мышца и кубики пресса, скользили вверх и невзначай трогали соски. Алекс плохо отражал происходящее, в его голове способны были только уместится обрывки происходящего, а очевидным последствиям такой интимный обстановки места там уже не хватало. Однако в какой-то момент, его ладонь накрыла руку Искусителя, приговаривая ее остановиться, а внимательные глаза впились с немым вопросом в лицо мужчины
- Зигфрид, вы ведь не сделаете мне ничего плохого? – почти детская наивность, повлекла за собой этот довольно глупый вопрос. Алекс и сам не знал, что именно имел ввиду, но обычное, простое «нет» вполне удовлетворило бы его беспокойство

- Да… - тихим шелестящим полушепотом. – Меня жизнь никогда так не пинала. У меня даже не было причин, думать о плохом. Я вообще считал, что и не умру никогда – легкая мимолетная ироничная улыбка тронула губы Александра. Когда у тебя куча денег и власть, все можно купить и даже смерть. Но на деле оказывается совсем не так. Все мальчик, наигрался. Вкуси как другой жизни, с более острым вкусом и непереносимым запахом дерьма.
Алекс мотнул головой, прогоняя навивающие тоску мысли. О завтрашнем дне он думать не хотел, да и о прошедшем тоже. Сейчас было намного лучше. Крохотный мирок, пропитанный умиротворением и спокойствием. Здесь не может существовать зла и боли, здесь только тихое потрескивание дров, мягкие прикосновения к нагретому огнем телу и сплетение рук. Зигфрид сегодня дал зверю намного больше, чем ему могло показаться. Надежду, уверенность в завтрашнем дне, доверие, наконец, которого Алекс с непринужденной простотой сумел лишиться за последние сутки.
Губы мужчины мягко касаются запястья Алекса, пробуя на вкус его чуть солоноватую кожу и трепещущий под ним пульс. Сердце бьется чуть сильнее, гоняя по жилам кровь, дыхание немного сбивается, Александру постепенно становится жарко. Он улыбается услышанному, мысленно подтверждая свои собственные умозаключения – Зигфрид не сделает ему плохо. Его рука сжимает кисть мужчины сильнее, так будто Алекс боится потерять его или сорваться с головокружительной высоты. Парень понимает, что стал внезапно испытывать к немцу невероятной силы тягу. Возможно, здесь имела место разница в возрасте, которая может быть и не была столь очевидна, но наверняка у обоих мужчин не возникало сомнений что она определенно есть. Алексу казалось, что Зигфрид старше его лет на десять, а то и пятнадцать. Он, по всей видимости, преуспевающий бизнесмен, умный, уровновешанный, знающий себе цену человек. С таким приятно находится рядом, спокойнее. Казалось, он может защитить, укрыть от зла, заставить невзгоды отступить. А может, потому что он был нежен с Александром, вел себя с ним на равных и всегда давал сделать выбор самостоятельно. Он был привлекателен и селен и весь святился харизмой, которую неудержимо сильно хотелось впитать в себя, всю без остатка.
Немного помедлив, Алекс качнулся и с долей неуверенности приблизился к лицу Зигфрида. Глаза на мгновение встретились, затем контакт испарился, как только Алекс припал своими губами к губам мужчины. Язычок осторожно прошелся по сомкнутым створкам, будто исследуя территорию, и мягко скользнул внутрь.

Сейчас действия Алекса отвечал только алкоголь, впитавший в себя всю разумность и стыд. Александр предпочел ни о чем не думать и повиноваться своему внезапному порыву. Но вместе с тем, парень отчего-то опасался. Что Зигфрид может его оттолкнуть. Эта мысль была  несколько абсурдна, учитывая специфику заведения и предпочтения самого Зигфрида. Однако, с другой стороны она была не так уж и глупа. Каждый здесь гонялся за рипутацией беспощадного садиста с наставническими наклонностями. Каждый старался преподать урок своему нерадивому партнеру. Алекс ожидал пощечины и громкого замечания, дескать, я тебе не разрешал.

Но ничего этого не было. Кройц внезапно встретил напор со стороны мужчины, будто бы на него только что наехал многотонный грузовик. Зигфрид навалился на парня, придавливая его своим телом и жадно впился ему в рот жарким напористым поцелуем. Алекс предпочел не отступать, руки обняли плечи искусителя, пальцы впились в блестящую ткань змеиной шкуры. Его язык, с присущей зверю наглостью, вторгался в горячий рот Змея, вступая с его собственным языком в нешуточную борьбу. Сплетаясь с ним и толкаясь в ребристое небо и обводя ряды белоснежных зубов.
Очень быстро стало нечем дышать. Каждый случайный вздох, Зигфрид крал своим поцелуем, вынуждая Алекса качать спасительный кислород носом. Но этого было ничтожно мало. Легкие охватил жар, в глазах заискрились звезды, но едва ли было возможно, прекратить этот поцелуй хоть на мгновение. На языке горьковатый привкус табака, спиртного и грима. Алекс с жадностью глотал набежавшую слюну, будто старался насытить ей свою внезапно накатившую жажду. Но никогда прежде поцелуй не казался Алексу слаще, чем этот…