(несколько дней назад)
Джулиан | Лиам
Не замечать то, что происходит вокруг, легче всего тогда, когда ваши мысли заняты чем-то полезным. Или хотя бы интересным, когда вы отвлечены от окружающей реальности, или хотя бы создали себе мир, в котором можно спрятаться. Главное, чтобы эта самая реальность не пробралась в ваши мысли и не поработила их, вызывая ощущение безысходности, возвращая так не вовремя кристально чистый разум. Однако тот, не выдержав какого-то одному ему известного испытания, подергивается мутным беловато-голубым туманом, словно дымом от дорогих сигарет, и вы уже не так живы, как раньше...
И вот, выдыхая этот самый дым куда-то в темнеющее пространство дальнего угла спальни, он молча смотрел в потолок, с упрямством разыскивая в идеально ровной поверхности ответы на все вопросы. Пальцы нервно сжимали и разжимали мягкую холодную ткань покрывала, а зубы, порой, тихо постукивали, нарушая мертвую тишину помещения. За окном сгущались сумерки, только вот здесь, в этой небольшой, но приятной комнате никогда не было понятно, какое время суток: окна, постоянно завешенные плотными тяжелыми шторами, не давали, разве что, сгуститься совершенно непроглядной темноте. Повернувшись на бок, он едва вспомнил, что все еще держит в руках сигарету. Нельзя сказать, что он очень хотел курить, только вот больше ничего, казалось, не сможет его успокоить. Он был зол, зол и ощущал обиду. На них, на себя, на весь окружающий мир.
Бросив окурок в пепельницу, он медленно опустил руку к карману и, словно проходил конкурс на самое медленное, но все еще натуральное движение, достал оттуда последнюю сигарету и поднес ее к пламени одиноко горящей широкой свечи. Спустя несколько секунд воздух, пропитанный никотином, заполнил его легкие.
И вновь ему что-то пообещали. Джулиан с самого начала догадывался: просто так дядюшка его здесь не поселит. Тешить его самолюбие – главная задача Корвета, пускай "несчастный племянник" совсем не хочет заниматься подобным. Способ не имеет значения, только бы не наткнуться на непроницаемую маску безразличия.
Он закрыл глаза и попробовал представить себе что-нибудь приятное, правда, мысли, насквозь пропитанные едким запахом разочарования, отказывались хоть сколько-нибудь дарить успокоение. Вновь перевернувшись на спину, Джулиан уныло возвратился к созерцанью потолка. Согнув ноги в коленях, он почувствовал, как сильно затекли они, и очень пожалел себя за ленивость.
Скоро сюда придут, скоро раскроют и так едва притворенную дверь еще шире, наверняка позабудут плотно закрыть ее (ведь не знают же, как сильно он не любит "щели"), а потом начнут свою игру. Зачем ему это? Зачем даже на коротенький промежуток времени связывать себя с человеком, которого держат здесь для одной известной цели? Ах да, он ведь сам и согласился на это… Согласился, а потом уже начал осмысливать сказанное. Бесполезно. Он давно потерял интерес к любого рода развлечениям, и теперь уже ничто не в силах было разбудить уснувшее тело, растворить в океане чувств, желаний, ощущений его охладевшую душу. Ему это было ненужно. Нет. Он просто слишком боялся узнать это в себе, И он удачно закрылся от этого.
Мягкий ковер скрывал шорохи, и если бы не звук закрывшейся входной двери, Джулиан не скоро обратил бы внимание на то, что больше не один. Сквозь полупрозрачную дымку он увидел силуэт юноши, неслышно проникнувшего в его комнату.
- Дверь,- раздражительно и непривычно резко произнес парень, удивляясь таким интонациям. Произнес прежде, чем сам невольник мог об этом подумать, произнес максимально тихо, но голос показался громким в этой неприятной, тянущей в бездну тишине.- Прости,- вот, что действительно оказалось едва различимым. Наверное, оно и к лучшему. Он устало прищурил глаза.
