- Хочет того или нет, аристократ должен себя вести так, как установлено нормами общества. Иначе его не будут воспринимать. Я, в целом, согласен, что многое можно прекрасно сделать самому, но всё равно это дело слуг. Это их работа. А выполняя чужую работу вы тем самым ставите себя на их место. И пока вы так делаете, к вам и будут так относиться. - Поняв, что пока он не отпустит юношу, формально попрощавшись - тот не сможет уйти, Ян просто проигнорировал откровенный намёк на то, что гость хочет удалиться. Мастер сделал небольшую паузу между предложениями, сел, тереь смотря на Винсента снизу вверх, продолжил. - А вы не подумали, когда решили подменять слугу, что иногда заказывают не только вино, но и хорошенького юношу впридачу, который всё это доставит?
Бишоп-Блек говорил абсолютно серьёзно, хоть и не правду. Он просто рассуждал вслух, искренне желая узнать чужое мнение, изучить незванного гостя. Англичанину нужна была пища для размышлений и анализа и он её получил вдоволь.
- Присаживайтесь, Винсент, присаживайтесь, - с одной стороны предложение, но таким тоном, что становилось понятно, отказ - не принимается. - Расскажете о себе? Мне безумно интересно, что это за такой уникальный статус у вас в замке. Или я что-то не понял?
На самом деле, Ян проссчитал и понял уж очень многое, даже догадывался кто именно этот юноша, и теперь лишь жаждал подтверждения своим выводам. Медлить правда было глупо, итак прождал немало, поэтому мужчина потянулся к вину, открыл и разлил по фужерам. Не спрашивая. Сразу два.

- Да, я родом из Эдинбурга. Мне все говорят, что меня с головой выдаёт акцент... Никогда не был силён в языках, да и не стремился. Из страны выезжаю редко, лишь когда хочется немного развеяться, или пообщаться с Германом, посоревноваться приобретениями, - Ян улыбнулся, более чем откровенно намекая кем он является. Фразу про вино выслушал спокойно, почти равнодушно, покрутил в пальцах фужер, держа за тонкую ножку и смотря на прозрачную жидкость, которая обладала удивительным свойством - лечить душу. - А вам не приходит в голову мысль, что иногда хочется как раз притупить разум? Думаете у таких аморальных людей как я не бывает повода напиться так, чтобы ни о чём больше не думалось? Да... у нас не должно быть таких поводов. Это мешает работе, начинаешь привязываться, испытывать что-то совершенно ненужное, начинаешь жалеть... А потом, неожиданно, вспоминаешь кто ты, одёргиваешь себя, но уже поздно...
Мастер смотрел на вино и только на него, на вещи сквозь эту странную призму, казалось ему даже не важно, слушают его сейчас или нет и есть ли в комнате ещё кто-то, но это было не так.
- Можно нескромный вопрос, Винсент? Как получилось так, что вы вновь стали гостем в этом поместье? я не припомню случаев, чтобы невольников отпускали раньше. Я ведь правильно понял?
"Да, куда удобнее дать видимость свободы, но всё равно привязать к себе. Сделать очень длинный поводок, иногда длинной в весь город. Да, Алекс, у тебя был даже больше... Не боялись упустить. Знали, что найдут. Знали...
Почему? Почему я не вмешался?"
Собственные мысли давили на душу, казалось, становилось даже дышать тяжело из-за этого. Ян больше не медля осушил фужер и наполнил новый.

- Да... бизнес... А почему же вы тогда остались? Мне казалось подобное прививает отвращение, впадаешь в крайность пытаясь облагодетельствовать тех, кто как кажется был несчастен. появляется желание спустить все деньги, освободить, не задумываясь, что тем самым только подстегнёшь спрос. На место проданных найдут новых. И всё вернётся на круги своя... история людей неизменна. Власть над другими, абсолютное удовольствие, разврат, насилие... это было всегда и этого не истребить. Не один, так другой... никакой разницы...
Яна потянуло на филосовствования. Это было что-то типо последствий срыва, мозг требовал деятельности, требовал вытеснить тревожащие ощущения - новыми. Разобрать, рассмотреть под лупой, выставить на обозрение и посмеяться над собственной глупостью.
- Вертеп уникальное заведение. невольников привозят сюда со всего света. Собирают самых лучших, на любой, даже очень требовательный вкус. И многие из них благородных кровей. Герман наверное один из богатейших людей мира. А вот я не такой... хотя мог бы.Я достаточно эгоистичен, жесток, властен... Но... что-то мешает.
Ян замолчал, с удивлением заметив, что фужер вновь опустел. Англичанин наполнил третий, пригубил самую малость и продолжил:
- Я твёрдо знаю, что поступаю наполовину честно. Глупое, извращённое благородство движет мной. Я подбираю только тех, чья жизнь итак на волоске, создаю приемлемые условия для жизни или хотя бы просто условия. Сделка с совестью... смешно, правда? - мастер первый раз за разговор посмотрел на собеседника. Взгляд был цепким, внимательным и совершенно трезвым.

- Почему же? Как раз смеюсь. Над собой. - Ян замолчал резко, уделил внимание фужеру, затем подлил себе ещё вина, которое стремительно подходило к концу. Ко фруктам Бишоп-Блек так и ни разу не притронулся, грамотно пытаясь захмелеть. Тишина вновь стала давящей, почти осязаемой и её захотелось прервать.
- Расскажите мне что-нибудь. Всё-равно что. Раз уж вы решили подменить мне слугу, то и отдувайтесь теперь по полной. А я пока выпью за вашу удачу!
Англичанин изучал взглядом Винсента, каждую чёрточку лица, каждый изгиб тела, даже оттенки волос в этом освещении. От собственных слов становилось мерзко и противно, облегчение от откровенности никоим образом не желало приходить, поэтому биолог попробовал переключить внимание,  перестать быть эгоцентричным не некоторое время.
"Своя могила? О да... это проверенный способ. Скажи спасибо, что тебя не похоронили там для пущей убедительности, а то я знаю и таких. Долги-долги... очень многие именно из-за них попадают в такие заведения. Некоторые из мести... Из таких получаются прекрасные рабы, дерзкие, живучие, дорогие... А бывают вышколенные игрушки, которых воспитывают с детства... как Шичи и Алекс. Такие, пожалуй, должны стоить больше остальных, но и тут несправедливость."
Заметив на столе так и не убранную папку с данными на невольников, Ян дотянулся и утащил себе, решив ещё раз пролистать, раз уж разговор зашёл - стало интересно какой процент "благородных и неугодных" в Вертепе.

- Да... природа восхитительна в своём совершенстве. Единственное о чём я иногда жалею, так это о том, что у людей зародился разум. Без нас планета была бы куда лучше. - Ян говорил абсолютно серьёзно. Он и вправду так всегда думал. Работорговец и бонвиван, он ненавидел людей и презирал. Всех поголовно. Включая себя, как это ни странно. Правильнее будет даже сказать - начиная с себя. Но в то же время с жизнью расставаться на спешил. - Природа безумно сложна в своём многообразии и законах, но в то же время так проста. Никаких вам интриг и подлости, никакой алчности. Разве что естественный отбор... так у нас он выражен в десятки, даже сотни раз хуже и это заведение тому ярчайший пример. Да, что-то, кажется, я из любой темы могу скатиться в депрессию. Наверное, я не самый лучший сейчас собеседник.
Бишоп-Блек помрачнел ещё сильнее, залпом допил вино, надеясь, что хоть в этот раз оно возьмёт его чуть сильнее, но увы, организм как будто издевался над своим обладателем. Ян откинулся на спинку дивана, закрыл глаза, пытаясь расслабиться.
- Я неадекватен, видимо, сегодня. Прошу простить и не принимать ничего близко к сердцу. Со мной такое бывает. Наговорю непонятно чего, ища укрытие от собственной тени, выставляя себя полным придурком...
"а потом становлюсь холоден, раздражителен, начинаю избегать предмета моей откровенности, опять убегая от того, что сделал в порыве чувств. Плохо. Уже двадцать девять, а я всё так и не научился держать себя в руках. вот чему мне бы поучиться у тебя, Алекс..."
Имя... оно упорно не хотело уходить, вновь и вновь всплывая в мыслях как что-то важное, неотъемлемое. Хотя оно ведь так и было.

- Наслаждаться тем, что знаешь, что кровь того, с кем хотел быть близок на твоих руках? Что мог изменить, но заколебался и не успел? - в голосе мастера проскользнуло что-то очень жёсткое.  Как будто человека разом подменили. Меланхолия сменилась злостью. Пальцы, сжимавшие фужер побелели и Ян поспешил отставить ни в чём не повинную посуду. Перед глазами стояли давно минувшие события. Бишоп-Блек искусно играл с чужими жизнями, но когда дело касалось своей - оказался совершенно не готов, не распознал того шанса, что предоставился и сейчас готов был выть от бессильной ярости, от осознания собственной глупости, но понимал что поздно. Многие, кто не знал в чём конкретно дело, советовали просто жить дальше и не повторять старых ошибок. О да... Ян пытался. Но сегодня воспоминания хлестнули кнутом по нервам, по самой душе. Англичанин был охотником, искателем, мастером, страстным любовником... Всё было вроде-бы как раньше, жестокость на грани со страстью, нежность близкая к безумию. Но Ян лишь пытался забыться, сбежать от себя, запереть воспоминания глубоко в душе, наполнить жизнь так, чтобы для старого просто не осталось места. Но оно возвращалось, во снах, в неосознанных желаниях, предпочтениях.
Зачем сейчас Ян разговаривал с этим странным юношей, он не знал. Почему рассказывал то, что не раскрывают первому встречному? Быть может прихоть безумия, крадущегося по пятам? Не иначе.
"Странный он, этот Винсент... Так спокойно воспринимать всё, что с ним произошло? Редкий человек умудряется сохранить свою психику в норме при таких обстоятельствах... Хотя...быть может он просто не долго тут успел пробыть? Или ему исключительно везло с клиентами. Попадается же много любителей так называемой грубой нежности... пф... Нам и чтобы заставлять надо было, но и любовь подавай. такие как правило платят любые деьги за понравившийся товар и чтобы вот именно этот и никой другой..."
Когда мысли скатились в "рабочее" русло, стало немного легче. Самую малость...