Архив игры "Вертеп" |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Архив игры "Вертеп" » Архив » Площадка "Огненного шоу"
Площадка перед парком, оборудованная для "Огненного шоу" в последнюю ночь Маскарада
На площадке построены декорации в виде Индийского храма с фрагментами оформления:
В центре площадки сложен алтарь из ценных и благовонных пород дерева, пропитанных благовонными маслами.
Отредактировано Неро Раккард (2010-02-23 17:14:20)
Начало игры.
Солнце клонилось к закату, и работники сцены срочно заканчивали монтаж декораций, привезенных с собой лицедеем. Баснословно богатый и влиятельный владелец замка заказал на последнюю ночь маскарада шоу, и предложил такую сумму за выступление, что лицедей не мог отказать. Заработанных за ночь денег хватит, чтобы безбедно прожить полгода, не думая о заработках. Одно выступление, и в Анды. В уединенный домик в горах. Сейчас там хорошо - самое начало весны, когда снег уже почти сошел, но еще белеет морозными островками в тени скал. А земля влажная, так что босые ноги утопают в ледяной жиже. И пахнет капелью, просыпающимися в земле семенами, остатками осеннего увядания, становящегося питанием молодой поросли. Месяц покоя без суеты шумных городов, взрывающих голову машин, звонков продюсеров.
И еще с домом были связаны личные воспоминания. Мелочь. Кажется, и говорить–то не о чем. Мимолетное увлечение молодости, которых было потом не меряно. Теперь, с планки сорока лет, они кажутся тусклыми, одинаковыми, пустыми, затертыми временем и памятью. А вот это почему-то в последнее время все чаще и чаще напоминает о себе, то острым, пронзительным желанием уехать в горы, то странными, тяжелыми снами.
Дверь в комнату- гримерную скрипнула, и вошедший слуга - индус сообщил, что декорации смонтированы, все возможные меры пожарной безопасности соблюдены.
-Дархма, невольники приготовлены?
- Да, два молодых юноши, как вы и просили. Вам помочь наложить грим, Гандхарва?
-Нет. Спасибо. Я сам. Лучше приготовь «Крипа Агни»**
Дождавшись, когда слуга покинет гримерную, мужчина поднялся с дивана, сел перед большим, трехстворчатым зеркалом над уставленной баночками, флаконами, коробками с салфетками тумбой. Глянул на свое отражение в глубоком зеркале, усмехнулся, вспомнив обращение слуги.
-Гандхарва. Певец, с райской планеты. Полубог. Полубог, который до полусмерти боится стихии, «магом» которой его считает публика.
Окунув палец в банку с красной, густой массой грима, артист привычно начал наносить символы Агни на лицо.
Когда же это началось? Могло показаться, что жизнь сделала крутой зигзаг в один день, когда он бросил горные тропы, туристические группы, устроенную, не плохо обеспеченную жизнь, любимую работу, собрал рюкзак с личными пожитками, и исчез за стеклянными дверями международного аэропорта, чтобы появиться никому не известным уличным артистом на Елисейских полях. Разве расскажешь кому, что последние месяцы перед этим он почти перестал спать по ночам? Снежный. Так называл себя голос в голове, который медленно, но верно сводил с ума, насылая не ясные видения о запутанных, чужих мирах населенных существами, от попыток разобраться в странной психики которых, мозг начинал буксовать и отказывался воспринимать что либо. Наконец, сдавшись, Неро просто поплыл по течению, делая то, что желал «пришелец». Сделав номер огненного шоу, Саламандр начал гастролировать, разъезжая по городам и странам. Опять же, по настоянию Снежного, семь лет назад резко изменил график гастролей, заплатил огромную неустойку и уехал в Индию, где в храме огнепоклонников длительное время пытался вникнуть в трудно воспринимаемую для европейца философию и религию древнего народа. Итогом почти годового отсутствия стало шоу « Рождение Агни», каждое представление которого отнимало столько сил, что потом приходилось восстанавливаться месяцами. Но и оплачивалось оно баснословными гонорарами. Пресыщенные люди падки на острые ощущения. Там же, в Индии, голос в голове не умолкал до тех пор, пока он не сделал татуировку дракона на спине. Процедура, мало того, что болезненная сама по себе, так еще и прошла не удачно, принося то боль, то ощутимый дискомфорт. Однако Снежный был доволен, сказав, что так и должно быть. Во время одной из медитаций «пришелец» назвал свое имя- Китэ Драккар.
Как человек относительно логичный, Раккард долгое время пытался понять, что происходит с ним. Осознав тщетность вылечиться от «пришельца», он пытался понять, что хочет это странное существо по имени Китэ Драккар, но разум последнего был настолько сложен и подвижен, что и эта попытка окончилась провалом. Итогом копания в себе стало лишь понимание, что Снежный толи ищет кого-то, толи кого-то ждет, тролли пытается кому-то помочь. Во всяком случае при мыслях человека прекратить давать огненные представления, Драккар бесился так, что Раккард несколько раз оказывался в больнице с полным истощением нервной системы. Врачи лишь пожимали плечами, кололи уколы с витаминами, втихушку крутили пальцем у виска, мол- артист, что с него возьмешь? Все они со сдвигами.
-Свами*** Раккард, ваш выход.
Быстро закончив гримироваться, Саламандр поднялся, обернул бедра атласной алой юбкой с разрезами от пояса, поверх черных шелковых штанов, и, босиком, пошел в сторону площадки, декорированной для представления.
Шоу начиналось. На фоне макета индусского храма, который в темноте казался выполненным из темного резного камня, чуть подсвеченного изнутри, группа танцоров исполняла замысловатый, чувственный танец, воспроизводящий древнюю легенду о том, как после рождения бога Агни, другие боги замыслили учредить жертвоприношение.
«И они хотели, чтобы Агни стал их жрецом, они хотели, чтобы он стал Возносителем жертвы. Но новорожденный бог устрашился: "Когда я вознесу жертву и догорит жертвенный огонь, кончится и жизнь моя". И он бежал от богов и спрятался в водах.
Но когда Агни скрылся, воспрял духом Ракшас, ибо не стало огней на земле, разгоняющих ночной мрак, и ночь была отдана ему в безраздельное владение. "Мы должны найти Агни",- сказали боги и во главе с Варуной, владыкою ночи и владыкою вод, отправились на поиски. Рыба выдала богам местопребывание Агни - она была обеспокоена жаром, распространившимся в воде.
В гневе Агни проклял ее - и силою его проклятия рыбы стали с той поры законной добычей людей, употребляющих рыбу в пищу.
Варуна воззвал к Агни: "Вернись! Ману, спасшийся от потопа, должен свершить жертвоприношение, чтобы продолжить человеческий род на земле. Кто же, кроме тебя, вознесет его жертву богам? Вернись, о Агни!" Агни возразил: "Уже гибли жертвенные огни на земле. Из страха гибели я бежал, как буйвол от стрелы охотника. Я вернусь, если вы дадите мне бессмертие".
Боги сказали: "Ты будешь нашим бессмертным жрецом, о Агни, такова милость Брахмы. Никогда не будет тебе ущерба при обряде, и жертва будет принадлежать тебе. И вселенная будет вечно почитать тебя". И Агни вернулся; став владыкою жертвоприношений.» ****
Из глубины Храма пели голоса невидимого хора гимн огненному божеству.
«Трехликий Агни, чья едина суть,
Ты, людям в виде пламени известный,
Пронзаешь воздух молнией небесной,
По небу в виде солнца держишь путь.
Там, в небе, ты давным-давно возник.
Но мудростью познавшего писанья,
Сведен был вниз в земное пребыванье,
И жить среди людей земных привык.
Рукой жреца скреплен был дивный брак,
Четы, что пламя Агни запалила.»
Поднявшись на боковое возвышение сцены перед Храмом, Неро молча смотрел, как в темноте расцветают пока скудные соцветия огня, выхватывая их мрака то одну, то другую фигуру ритуальных танцоров.
* Гандхарвы — полубоги, певцы и музыканты с райских планет. ( санскрит.)
** Крипа- милость (санскрит.) Агни- бог огня. «Крипа Агни» - дословно «Милость Агни». В тексте- наркотический напиток.
*** уважительное общение к мужчине (санскрит.)
****»Махабхарата»
Прочие помещения замка » Картинная галерея ---------->Прилегающие к замку территории » Площадка "Огненного шоу"
Красное и черное. Смысл и разделение твоей жизни получается катарсисом твоего последующего будущего. Когда ты осознаешь что все, тебя больше нет, пропадает вообще какие-либо силы желать, хотеть, думать о будущем, пытаться строить планы. Какой смысл мечтать, если тебя самого в этих мечтах, как «потребляющего» нет и вовсе. Ты становишься чужим даже сам себе. Тебя самого начинают раздражать любые мысли о том, что завтра нужно что-то сделать, или вот через пару лет пора бы купить себе нормальный дом. Где-нибудь осесть, возможно, задуматься о жене и детях. Ведь за тобой должно быть закреплено поколение. Только вот…тебя же нет, как же ты это сделаешь? Ты умер еще несколько дней назад. Сейчас это все всего лишь твои похороны. Те несчастных девять дней, пока ты пройдешь все тридцать троп очищение, что бы дойти до верной горы. Там ты сможешь решить, что же тебя ждет. Вечное ничто – как грешившего, или небо – как праведного, или…Перерождение для еще одного шанса.* Все это рассчитано на твою честную мертвую душу. Только такие могут сами себя судить. Серегил, ослепленный огненным свечением, смотрел словно сквозь все, замирая мертвой идеальной статуей. Впереди творилось нечто. Танцующие люди в красных костюмах, обнаженные по пояс, распивающие песни мягким, вводящим в транс, голосом вызывали уже сами по себе странное ощущение ирреальности. Острый запах благовоний ударил в нос и мастер втянул его полной грудью, словно ощущая что-то знакомое, свой воздух, свой запах. Что-то родное. На секунду в голову словно врезалась молния, заставляя его пошатнуться, опуская голову, с трудом удерживая себя на ногах, что бы тяжело закашляться. Демон, чужак, живущий в нем, разрывал сознание на пополам. Бил железным молотом прямо по костям, дробя их в пурпурную пыль. Шиита мутило от столь сильной боли в голове. Он, в последней попытке остаться в сознании, сделал несколько шагов к какой-то колоне прислоняясь к ней плечом. Серегил не ощущал, как его бросает в жар и его белая сорочка намокает от пота на спине. Горячая солоноватая капелька влаги возникла на виске и стремительно быстро скатилась вниз по шее, пропадая за воротом белой рубашки.
Огненное дыхание странного нечто, оно гипнотизировала мастера вызывая желание протянуть руку к костру и ухватиться за рыжее пламя. Просеять его меж пальцев, почувствовать его такой родной жар, вдохнуть колкий запах трескучих раскаленных углей, ощутить мучительную сухость алого костра. Бурлящая кровь. И снова такой мощный удар. Серегил зажмуривает глаза стискивая зубы, ощущая как они безумно чешутся. У него должны быть клыки. Он хочет вспороть ими шею недалеко танцующего парня, выпить его сейчас такую сладкую кровь.
Мужчина тяжело дышит и как в бреду медленно открывает глаза. Он видит перед собой странного человека в алой юбке и черных штанах. Он так же обнажен, но на его плечах и спине мелькает такой знакомый рисунок татуировки. Его волосы и лицо, пусть скрытое под каким-то странным гримом, даже в таком состоянии они кажутся Серегилу знакомыми. Он…знает этого человека? Он знает его больше? Или это очередной приступ так мучавший его?
-Прекрати…. -Сухие губы едва раскрываются, но на самом деле его слов невозможно услышать. Только полыхнувший, совсем рядом, сгусток огня на миг приносит облегчение. Словно он под куполом какой-то защиты. Энергетика, идущая от костра, кажется мужчине сейчас самым настоящим лекарством. Или это все просто дурман и он двинулся умом? Кошмар, который мучает его до сих пор, и стоит всего лишь проснуться, как придет облегчение? Резкая боль в руке на мгновение отрезвляет, возвращая мысли в этот мир. Нет, это не сон. Это кошмарная явь, и если сейчас что-нибудь не случится, Серегил сойдет сума. Прямо здесь, прямо сейчас.
И в миг приходит оцепенение. Мужчина отталкивается от колоны, и делает шаг по песку, усыпанному перед ступенями храма. Сандалии остаются где-то на ступеньках. Глаза черные и такие пустые, обреченно-сдающиеся. Этой битвы простому человеку не выдержать. И даже не понять, какими же силами мастер до сих пор так держался.
Серегил де Ивори-Фарансье всю свою жизнь старался быть сознательным и адекватным. Оценивать правильно ситуацию, пытаться не создавать себе проблем. Даже в те времена безумной молодости, он старался не давать себе спуску, удерживаться от глупых отчаянных поступках. Вкушая всего в меру. Возможно, его именно рациональность и спасала, но сейчас ее запасы истощились. Последняя капля упала на раскаленную землю и зашипела, испаряясь в горячем воздухе бескрайней пустыни. Серегил пришел к своей горе. Похороните же его душу, или дайте новую жизнь.
*ГребаХивари - Одна из версий(религии шиитов) загробного суда перед Аллахом, после очищения по карану. Умершая душа живет на этой земле 9 дней, собирая с собой все что ей нужно для следующего выбора. Души жен, детей(которые сжигали вместе с ними), одежду и прочую утварь. Потом умерший должен пройти тридцать троп испытаний во грехах и благах, и лишь потом он достигнет священной горы, где Аллах даст ему право выбирать.
Отредактировано Серегил (2010-02-25 12:54:36)
Постепенно на представление собирались зрители – обитатели замка, ради развлечения которых и было заказано шоу хозяином. Именитые, капризные гости, сопровождаемые невольниками, свободная от смены прислуга, не несшие дежурство, охранники, привлеченные музыкой и огнями, зажженными в ночи. Они располагались небольшими группами вокруг низкого ограждения, опоясывающего сложенный из коротких промасленных бревен, алтарь. Отсюда хорошо было видно как спец. эффекты, возникающие то в небе на перекрестке лучей мощных лазеров, то на земле в виде неожиданной возникшей на земле огненной змейки, «проползшей» по аллее и «исчезнувшей» в цветнике. Облаченные в скудные красные одеяния всех оттенков, слуги, разносили желающим слабо наркотический напиток в тонкогорлых индийских кувшинах, украшенных цветной чеканкой и эмалью с мифологическими сюжетами.
Танцоры, закончив номер, скрылись в недрах Храма, и их место занял фокусник в костюме демона Ракшаса, выдувающий разноцветные языки пламени изо рта. Вокруг фигуры актера словно бы сами собой вращались на разно направленных орбитах девять пронзительно ярких огоньков- звезд. Представление шло своим чередом.
Внезапно, один из зрителей неожиданно отделился от общей массы гостей и двинулся в сторону лестницы, ведущей на сцену перед храмом. Порой, такие вещи случались, и «подтанцовка» прекрасно знала, что нужно делать в таких случаях.
К Серегилу тут же подскочил молодой, гибкий юноша в широких, расшитых золотой нитью шальварах и обнаженным, загорелым торсом, украшенным целым каскадом звенящих, привлекающих внимание, цепочек. Звонкие браслеты украшали так же запястья и щиколотки молодого танцора. Одаривая гостя завлекающей улыбкой, он словно из воздуха стал извлекать разноцветные, невесомые платки и подбрасывать вверх. Влетев, лоскут цветного материала несколько мгновений парил в воздухе, затем вспыхивал цветным огнем, и осыпался на доски сцены благовонным пеплом с дурманящим ароматом. Танцуя, и развлекая гостя мини-представлением, юноша ненавязчиво уводил его со сцены обратно в «зрительный зал».
Цель почти была достигнута, когда яркой, искрящийся зеленым пламенем огненный шар упал под ноги юноши. Закрутился на месте, зашипел и взорвался, издав негромкий хлопок. Молодой человек от неожиданности отпрянул, и , словно позабыв о танце и платках, обернулся в сторону «балкона», где стоял Саламандр. Мужчина медленно склонил голову в кивке.
А вот такое случалось во время представления всего дважды…
-Избранный…
Прошептал молодой человек и опустился на колени перед шиитом, касаясь лбом пальцев его ног.
Рукой жреца скреплен был дивный брак,
Четы, что пламя Агни запалила.
Но небо! Эту правду что б сокрыло?
Отцов дитя пожрало точно враг!
Но Агни — бог! И людям не понять
Деянье, пред которым ум немеет.
Его ошибкой кто назвать посмеет?
Дела богов лишь боги могут знать.
Слова читаемой юношей мантры Агни утонули в усилившемся многоголосье хора.
Поднявшись с колен, актер взял Серегила за руку и повел внутрь Храма, на лестницу, ведущую на балкон.
Снова поклон, на этот раз стоящему на возвышении лицедею, и юноше исчез.
Несколько мгновений Неро молча разглядывал приведенного к нему человека. Игра огней и теней дыма курительницы, рисунок грима на лице Саламандра не давали прочесть его выражение. Узнал ли он бывшего любовника, не узнал ли, сказать было сложно. Да и он ли вообще это был? Те же черты лица, та же фигура, хоть и измененная временем, но глаза… Расширенные и неподвижные, они в упор смотрели на Мастера, словно слой за слоем вспарывали оболочки его души. Перед шиитом стоял Жрец.
-Подойди ко мне.
Протянув руку, мужчина провел пальцами по смуглой шее, наткнулся на белый материал с серым узором, сдернул его, и бросил в горящую курительницу. Ткань вспыхнула факелом, взметнувшимся вверх, закорчилась, как живая, и рассыпалась пеплом. А пальцы между тем играючи рвали петли, держащие пуговицы рубашки. Белые кружки пластмассы с остатками ниток градом сыпались на пол, подскакивали, кружились, пока поверх их не накрыла сдернутая рубашка.
Окрашенные багровым ладони с жирными, черными, схематичными линиями жизни, судьбы и любви, сжали плечи шиита. Изрезанное символами лицо приблизилось, губы сухо, жестко и неотвратимо смяли чужие, с каждым мгновением беря все большую власть, высасывая из них сок, раздвигая, раскрывая, овладевая ртом, языком, дыханием, брызнувшей влагой. Глаза Раккарда закрылись, и веки засветились кругами пронзительно –желтой радужки с багровыми зрачками, нанесенными поверх кожи.
Отредактировано Неро Раккард (2010-02-25 21:41:41)
Гипнотическое ощущение времени, едва уловимые волны смирения, и такая глубокая апатия. Но это всего лишь на мгновение. Что бы просто поглотить себя и переродится. Где-то в районе груди рождается медленный, мучительный и жаркий ритм желания. Человеческое тело, ведь оно такое слабое перед инстинктами. Оно зависит от желаний. Замкнутый круг.
Толпа гостей, пришедших на шоу, не сразу заметила, как юноша-танцор повел странного человека дальше, к балконам храма. Многие рассматривали огненные плевки фокусника, хлопали и о чем-то своем галдели. И только громкий хлопок огненной бомбы, словно заставил их всех отрезветь. Смазался такой яркий демон Ракшас, его огненное дыхание уже не казалось таким ярким. Интерес, он полностью поглотил толпу, превращая ее в любопытное стадо, которое ожидало зрелищ. Ярких, сексуальных, страстных, впечатляющих. Шум и гул были столь резки и беспрерывны, что только хлопки аплодисментов могли их "перекричать". Наркотические напитки усиливали ощущения каждого из присутствующих, опьяняя их и медленно вводя в транс.
Но шиит ничего этого не слышал. Для него мир утонул в тишине, превращаясь в одно огромное цветное пятно, где в самом далеке стоит фигура этого странного человека. Маска лица изрезанная узорами, его плечи и обнаженный торс. Серегил видел только его и ничего больше. Словно прикованный в одно мгновение каким-то проклятием, мужчина даже не сразу понял, как его лишили платка и рубахи. Обнаженные плечи обдало спасительным жаром. Чужие пальцы, скользнувшие по смуглой коже, вызвали волну мурашек и сладкой истомы, медленно текущей по позвонку вниз к пояснице. Кровь постепенно начинала кипеть, вызывая в голове мимолетные, еще не сформировавшиеся желания. Серая пленка желания застилала глаза вынуждая желать непонятного, недопустимого, неразумного. Серегил больше не владел своим разумом. Как послушная игрушка в чужих руках он только выдохнул последний воздух и принял с жаром прикосновения чужих губ. Поцелуй ли это был? Или способ соединится? Отдать свое дыхание, свое сердце и забрать чужое. Он не знал, он ничего не понимал, но тело все делало за него. Руки сами скользнули по обнаженной талии жреца, проходясь острыми царапинами по рисунку татуировки. Основание хвоста дракона, там касались его пальцы. Нет, он не видел его. Не знал, что на самом деле это движение может вызвать. Просто…ощущал. Словно бы не раз уже так обнимал это тело, и знал, как можно было его раздразнить, овладеть им. Жаркие губы опьяняли, вызывая очередной приступ галлюцинаций.
Комната. Лето. Глубокая ночь. За окнами слышен четкий ритм набирающего скорость града. Он старается разбить стекло, желая прорваться внутрь, окропить холодной водой два обнаженных тела. Его тоже влекут чужие стоны?
Совсем неудобная поза, просто мраморная стойка бара на кухне и валяющиеся на полу разбитая стеклянная тарелка, смятые салфетки. Им не повезло оказаться рядом с этим смерчем двух тел.
Рычание, разрывающиеся на стоны и едва заглушаемые барабанной дробью дождя похотливые влажные шлепки. Прямо на против двух тел стоит зеркало, и черный взгляд одного из них замечает это. Его мучает то, что он видит. Его смуглое тело распято на столе. Его сминают, практически насилуют, шепча какие-то пошлые вещи на ухо. Но сопротивление не угасает. Конечно, ведь он никогда не сдается. До последнего сопротивляется, дергаясь в тщетных попытках освободится. Игра тел и разума. Кто первый сдаться или сломается отдаваясь?
Руки в чужих тесках и жаркий шепот в губы, а в ответ только громкий вскрик. Боль, смешанная со сладким желанием. Конечно, этой ночью никто не заботится о его комфорте. Врываясь в тело на сухую, без подготовки. Насилие? Ой, ли. Впрочем, какая разница. Тот, что сейчас снизу дергается и стонет от слишком резких толчков, парой часов позже будет так же измываться над телом своего партнера. Оставит звонкий удар на бледной коже губ, будет жадно вылизывать выступившие алые капли крови, и не давать опомнится, вбивая его тело в пол. Они оба жадные, горячие, ненасытные.
Что это было? Почему так сильно и ощутимо? Серегил вздрагивает, ощущая как удвоенная волна желания растекается где то на бедрах, вязким и сладким соком томления. Он позволяет незнакомцу, этому чужому богу, так свободно владеть своими губами, кусать их терзая плоть зубами. Четкий запах крови, и рана на руке, которая еще не успела зажить снова разошлась, опадая мелкими капелями на песок.
-Напои же меня…Ну же…Напои…-Жаркий, невнятный шепот в чужое дыхание, а сердце Серегила отбывает такую сумасшедшую чечетку, что готово вот-вот взорваться. Так четко, он словно сейчас в той самой кухне, а за воображаемым стеклом идет теплый летний град. Взгляд мнимых глаз, созданных гримом этого жреца вызывают у Серегила вспышку ярости и животного, чужого дыхания. Не его, а демона. Он слышит хлопок черных, раскрывающихся крыльев за спиной. И пусть это всего лишь шум в его сознании, это не мешает ему ощущать и желать большего. Руки на мгновение проскальзывают по рисунку дракона, царапая его золотую чешую нарочно так сильно и больно, словно стремясь вызвать самого зверя. Оставляя на коже блондина капли собственной крови. Приди же ко мне, наконец! Приди! Оглушающий звук вспыхнувшего рядом, яркого и мощного костра. На мгновение он съедает две соединенные в одно целое фигурки людей, заставляя толпу пораженно ахнуть, но тот час распадается покорным прахом, возвращая жреца и избранного в этот мир. Очередной фокус этого шоу?
Сам Серегил ничего не ощутил, прикрывая глаза, сдаваясь под напором рисованных «глаз» жреца, прогибаясь всем своим естеством. Словно ощущая, что в нем будет что-то рождено заново. Его практически ломает от желания обрести… Он еще сам не знает чего хочет, сжимая только дрожащие пальцы в кулаки, отпуская тело незнакомца, что бы заглянуть в его настоящие глаза. Толпа видела как жрец целовал этого странного мужчину. Едва ли кто-то узнал в нем мастера Серегила, ведь его лицо сейчас было смазано огнем и желанием. И только укравшему у него дыхание, были видны так четко темные глаза, постепенно всасывающие в себя тени ночи. Взгляд с ядовитым вкусом желания демона, превращающийся в два мертвых камня-гематита с редким красноватым отсветом.
Отредактировано Серегил (2010-02-26 13:19:35)
Томительный жар чужих губ дразнил, разливался по лицу, плечам, рукам едва заметным подрагиваем мышц. Так уже было два раза. Эта тянущая сладость первого прикосновения к Избранному, первое познание чужого дыхания, чужого вкуса. Сначала без тонких оттенков надкусить спелые ягоды губ, сделать первый глоток сока, почувствовать -какой он. Потом языком глубже, в сердцевину, в мякоть, неторопливо познавать чужое дыхание, оставаясь самому на грани, не переступая черту.
Но в этот раз пошло по-другому. Руки Избранного скользнули на спину, на поясницу, и ниже. Резкая, острая боль от, казалось бы незначительных, царапин на коже. Даже не заметил бы их, если бы ногти не полосовали золотую чешую дракона на татуировке, а пальцы не мяли, не гладили основание хвоста въевшегося в кожу сказочного чудовища. Яркая вспышка внезапного сильного желания, раскатом стона прокатилась по горлу, забилась на соединении губ. Ладони, сжимавшие плечи, скользнули на лопатки, поясницу, огладили бока, полоску у кромки брюк, притянули смуглокожего ближе, не оставляя пространства между двумя обнаженными торсами. Кожа к коже, дыхание к дыханию, тело к телу в холодном пламени огня спецэффекта. Треск полыхающих химических соединений, хлопок, единый вздох отпрянувшей в мимолетном испуге, многоглоточной толпы, гром рукоплесканий.
Так мало. Так немилосердно мало сейчас этих губ, кофейного шелка кожи, его сбившегося шепота, краткости прикосновений. Саламандр чувствовал, как в первый раз на представлении теряет контроль, теряет ощущение времени, проваливаясь в прошлое, в тесное пространство кухни, в тесноту чужого, близкого тела.
Много лет назад – стремительное знакомство, взаимное притяжение, алкогольный угар, бесшабашное желание. Он впервые увидел его в группе начинающих альпинистов, которым не место было на вершине Аконгуа. И уж тем более не место в вечных, суровых высокогорных снегах было восточному красавцу, который ассоциировался с пляжами Мертвого моря, пальмами, верблюдами, песками. Но, заказ, есть заказ, когда он оплачен. Не нужно вершин. Немного выгулять у подножья, угостить экзотикой ночевки в палатках, сидения у костра, и назад- в цивилизованный мир. Он стоял, прислонившись плечом к косяку двери на базе, смотрел, как шиит выгружается вместе с остальными, из машины, и тогда уже знал, что ночь они проведут в объятиях друг друга. Ночь безудержного секса в одном спальнике на мерзлой земле, ночь стонов до хрипоты, поцелуев до синяков, соития до разрывов. А на рассвете, вместо «доброго утра», «я увезу тебя в горы». Потом пол года, как один день алкогольного угара, ненасытного секса, сумасшествия. Порой Неро казалось, что их не двое, а четверо, что сознание двоится. Появившийся странный голос в голове обретает все большую силу, завладевает волей, жаждет жизней. Как же все это было давно…
-Сержи…
Тихий шепот, не слышный ни публике, ни «подтанцовке» . Момент узнавания, выхода из состояния полутранса, в которой вгонял перед шоу голос, называющий себя Снежным.
-Сержи, зачем ты здесь? Уходи. Уходи быстрее. Сегодня не будет Избранного.
-Китэ, ты говорил, он послушен? Что у тебя нет с ним проблем?
- Тише, Кей. Тише. Это люди. Они такие смешные. Думают, что весь мир принадлежит им. Дай мне свою руку.
Демон качнул распахнутыми опахалами черного оперенья крыльев и протянул руку дракону. Острые лезвия клыков скальпелем вспороли кожу, мышцы, вену от локтя до запястья. Багровые струи хлынули , заливая ладонь, пальцы, отражаясь багровым в желтых глазах.
-Смотри.
Зверь склонил голову и, едва не захлебываясь от вожделения, жадно припал к ране.
-Серж.
Лицедей порывисто схватил за запястье любовника, дернул в сторону выхода с балкона, но тут взгляд желтых глаз упал на разводы крови на смуглой коже. Рывок кадыка вверх вдоль шее, вниз, и, склонив голову, едва не захлебываясь от вожделения, человек жадно припал губами к ране, глотая кровь.
Черное сукно неба вспыхнуло, расцвечиваясь яркими созвездиями фейерверка
Оторвавшись от раны шиита и как-то пьяно улыбнувшись, Саламандр опустился на колени, тронул губами шелк на выступающем паху любовника, вобрал в ладони ягодицы, сжал их, снова коснулся поцелуем бедер.
-Не слушай меня, я болтаю глупости. Сегодняшнее шоу мы сделаем вместе, Избранный.
Ладони поднялись вверх, огладили бока, и снова устремились вниз, увлекая за собой брюки и белье Мастера., пока те не упали на пол декораций.
Тихой, багровой тенью на балконе появился индус, держа в руках деревянный, украшенный резьбой ларец, сильно пахнущий благовониями.
Поднявшись, и откинув крышку ларца, лицедей достал баночку, наполненную густым, красным составом.
О, Агни, ты божественный мудрец,
В святой науке сведущий, являешь
Ошибки наших дел и исправляешь,
Святой, пороку чуждый, ты наш жрец.
Священный шнур, протянут в мир иной,
Ты — мост над черной бездною без края
Меж небом и землей; достигнет рая
Достойный в путь идти твоей тропой.
Вновь послышался, замолкший было во время фейерверка, голос хора. Голоса множились, вторились, звуча то в унисон, то, распадаясь на многоголосье. Обняв одной рукой Избранного за бедра, Жрец подхватил языком багровый состав из сосуда, и припал губами к его лицу. Влажное, чуть саднящее прикосновение языка к коже, замысловатые движения, порождающие знак Агни на одной щеке шиита, потом на второй. Подбородок, шея, новая порция въедающегося в кожу состава, знак Агни расцветает вокруг сосков. И наконец, последний- на животе, над тонкой дорожкой темных волосков к паху, на уровне возбужденной головки поднятого члена.
Пока Жрец скидывал скудную одежду с себя, слуга-индус удалился и вернулся с наполненной алой жидкостью, чашей и новым крохотным сосудом с густой чернотой. Зайдя за спину избранника, мужчина вжался грудью и пахом в его спину и ягодицы, поочередно окунул ладони в сосуд, окрашивая их в красный цвет. Несколько мазков, и красноту прочертили линии жизни, судьбы и любви.
-Пора, Избранный. Сегодня ты дашь Агни жизнь, или погибнешь сам.
Тихий шепот у самого уха Серегила, мимолетное касание губ кожи, и, крепко сжав бедро шиита, Жрец повел его вниз
Тело без сознания обычно является практически бессмертной оболочкой. Живым куском мяса, которое может функционировать, не бояться боли, страха, не ощущать ненужных предрассудков и жить до тех пор, пока просто износит себя. Сознание же это самая центральная, главная точка в этой «форме» жизни. Именно оно решает, возбуждаться ли, бояться или банально хотеть есть. Хуже всего, когда твое сознание просто раздавлено под мощным потоком непонятной психической болезни, и ты даже можешь не осознать того, что сейчас лежишь на холодном полу, корчась от боли. В твоей голове будет происходит что-то совершенно другое. Что прикажет тебе твой взбрендивший разум, то ты и будешь ощущать.
Сознание Серегила сейчас просто ломалось на куски. Трещало по швам, медленно разрушаясь черным храмом, некогда имевшим жизнь. Его темные стены могли вибрировать от насыщенной энергии его души, светились едва заметным синевато-зеленым свечением. В нем никогда не было огня, только горячий сквозняк ветра и множество потухших каминов. Серегил- человек отличался от Серегила – «чужого». У того был целый мир, наполненный бесконечной песочной пустыней, жаркое солнце, верблюды, караваны на которые изредка нападали шахиру – разбойники. Там было невыносимо жарко и красиво…Золотые города, низенькие джины-слуги, черный вороной конь Фархат, вымощенные ровными белыми плитами улочки, яркие звезды по ночам и сильные, ужасные бури разгневанной песчаной матери. Для Серегила – человека это было недопустимый мир. Недозволенный, безумно далекий и чужой. Он был нелюдим, замкнут в своем маленьком храме-дворце, изредка расхаживающий по черным коридором в поисках жертвы. А теперь….теперь все рушилось. Души в нем больше не было, храм пустовал. Она погибла двадцать восемь часов и тринадцать минут назад. Больше не было источника, который бы мог насыщать храм. Больше не было ничего.
Человек - Серегил сдался, просто делал свои последние шаги к горе, возводя карие глаза к небу в нескольких последних минутах, что бы покорно выбрать небытие. У него не было с собой ни детей, ни жены, никаких вещей с его телом не жгли. Все что было это некогда белая рубашка, свободные штаны и рвано серный платок - сарацинка на шее. Он неторопливо перебирал ногами по песчаным далям пустыни, как загипнотизированный идя на темную гору Аллаха. Там, за ее пределами будет пустота. Его тело заберет этот странный чужак, и он больше никогда не будет мучаться так сильно. Никогда. Его просто не будет.
На мгновение по глухой мертвой пустыни словно разнеслось эхо, заставляя Серегила медленно приходить в себя. Всего лишь на мгновения, что бы как-то ощутить что он еще не умер. Чужой, знакомый отдаленно, голос звал его по имени. Словно пытался вытащить из скорлупы того предзагробного мира. Серегила мутило.
- Неро? – Голос сам вытащил из недр памяти это имя, складывая их в немного агрессивное, вызывающее имя. Человек едва ли склонив голову на бок, вплетая пальцы в белые волосы, лихорадочно перебирая пряди. Жадно впиваясь глубоким поцелуем в эти губы. Он его знает. Спасутся ли они?
Пальцы жадно в ответ проходятся по телу, словно желая удостоверится в его подлинности, ощутить эту почти всегда прохладную кожу, услышать знакомый запах меда и мяты. Услышать гортанное дыхание и прорывающийся наружу хрип дикого ненасытного зверя. Неро-Неро-Неро. Существо-дурман, отнявшее у него все его будущее. Нарушившее все законы мироздания маленького мирка Серегила, так легко и просто позволяющее поступиться почти всем.
Бросить любимую девушку, уехать из Парижа, забросить дела семьи, принимать наркотики, пить до утра, танцевать в клубах до угара, заниматься редкими извращениями, которые вызывали только омерзение. Месяц полного угара, безумное время, когда и твое дыхание, было вовсе не твое. Шиита мутило только еще больше. Словно иссушенный пустыней и набредший на оазис, он впился в эти губы, не в силах насытится их влагой. Пить, пить, пить. До грубых укусов, до сладкой холодной крови, ощущая вязкий и жгучий яд взаимного желания.
А потом словно глухой и мощный удар по затылку. Их скинули куда-то в пропасть. Заточили в пещере.
-Ты был упрям. Ты сильный человек. Но глупый. Я оставлю тебе мнимую память. –Голос откуда то извне. Его образ напоминает свой собственный. Но шиит действительно сильный. Он принимает свой конец, запрокидывая голову вверх, глядя как в ночном небе хлопая крыльями висит его будущая душа. Чужака, или безумия, самому мастеру уже все равно. Он четко видит внешность и отражение в этом существе. Длинные черные вьющиеся волосы, глухие глазницы черных глаз, смуглая кожа и этот стойкий, мощный запах кофе и шоколада. Только контрастом разрывала его черноту белесая прядь седых волос на челке. Так странно, раньше он ее не замечал. Даже в своем небольшом мирке, где шла их короткая битва в последние несколько дней, он не видел этого яркого пятна света. Значит он отвоевал свое.
Повоюем, Нали?
Серегил тяжело дышит жадно вглядываясь в лицо своего любовника. Казалось что он все это время был здесь рядом. Вспышки огня на мгновение выводят из этого транса, заставляя мастера едва ли оглядываться по сторонам, замечая шевеления толпы, их жадные взгляды, устремленные на их обнаженные тела. Когда Неро успел его раздеть? Хотя именно ему это удавалось так. Мастер закрывает глаза тяжело выдыхая жгучий, напичканный множеством рвущих глотку иголочек, и выдыхает приглушенный стон. Пальцы жреца скользят по телу, его губы рисуют какие-то непонятные знаки на теле, словно оставляя ярко-алое клеймо. Серегилу еще сильнее делается дурно. Земля под ногами идет кругом. Но это всего лишь на мгновение. Кто-то внутри него примеривается к новой одежке – телу Серегила. «Повернуть вот здесь, натянуть проводок посильнее, а еще не плохо бы быть осторожнее, а то ведь не бессмертный, и умереть так можно»
Слыша эти мысли в своей голове, Серегил начинает опьянено улыбаться, покорно позволяя вдруг припавшему к его ране Саламандру пить кровь. Мастеру хочется сказать что-то Неро, попытаться остановить, прокричать во всю глотку, что он пьет яд, но…кажется, огненный лицедей это знает итак. Огненный…Нет, не Огненный. Огненный это я. Безумная улыбка по губам и взгляд темный, влекущий, острый, опасный. Новый, совершенно не такой, как был у Серегила.
Мужчина чувствует как лицедей вжимается в его тело сзади, трясь горячей плотью об его ягодицы, дрожащими руками вырисовывает ярко-алой краской на теле узоры, обнимает за талию и ведет к ступеням храма. Ему все начинает нравиться. Он хочет большего. Он наконец то ДОМА.
Когда они проходят мимо тропинки, уложенной горящими углями, взгляд шиита сужается, словно бы это ЕГО тропа, его истинная сила. Этот бесконечный и вечный жар, полыхающие костры и дрожащий воздух вокруг, это его дом. Ад воплоти, истинное рождение, цветок его разума. Танцоры-невольники колыхаются совсем рядом в этом ритмическом танце вводящим в транс. Толпа как одно большое животное, жадно разинув рты, наблюдает за тем, куда ведут избранного. Сейчас будет обряд жертвы. Он станет последней нотой в песне памяти Серегила. Так тому и быть.
Прохладные ступени под босыми ногами во внутренней темноте декораций Храма закончились, и лицедей, крепко обнимая Избранного за бедра чуть повыше ягодиц, остановился перед увитой гирляндами из срезанных цветов аркой выхода на сцену. Сама же сцена, где совсем недавно танцевали актеры, изменилась. Уже не было той дороги, которой прошел Серегил. Теперь пол перед аркой представлял собой «ковровую дорожку» мерцающего в ночи, затаившегося в раскаленных углях хищника- огня. Нет, не того декоративного, цветастого огня спецэффектов, который с начала шоу развлекал пресыщенную публику, заставляя ее хлопать в ладоши, приветствуя зрелищность. Этот огонь был настоящим. Обжигающим, смертоносным, беспощадным к тому, кто посмеет нарушить его соитие с углем. Именно он был частью древнего ритуала, который проводился раз за разом под маской шоу, призванного развлекать ротозеев. Правда, за все время гастролей, Саламандр всего два раза во время представления назвал Избранного. Никто из ассистентов не знал, по какому признаку, когда и почему лицедей выбирает его. Видели только последствия, незаметно и ненавязчиво вплетаемые в основное действо шоу для публики. В первый раз это было смуглый молодой человек, который охотно согласился принять участие в спектакле, с удовольствием отдавался сексуальным прикосновениям Жреца, но… поняв, насколько опасен огонь, по которому ему предстояло пройти, испугался, запаниковал и благоразумно бежал от греха подальше, сохранив себе жизнь. Второй, опьяненный вожделением и незримо курящимися в воздухе наркотиками, рискнул попытаться преодолеть огненный путь к алтарю, но, не пройдя и десятка шагов, вспыхнул, превращаясь в живой, агонизирующий, воющий от боли факел. Дабы не сорвать представление, прервать бессмысленную агонию, Неро одним ударом ножа под лопатку, прирезал его, а вспыхнувший зрелищный фейерверк, оглушающий гимн Агни, выбежавшие на сцену танцоры, убедили легковерную публику, что это очередная иллюзия, часть спектакля, призванная остро пощекотать нервы. Потом продюсер долго улаживал скандал с вельможей, заказавшим представление, так как погибший был из числа гостей. Была выплачена огромная неустойка, благодаря связям, деньгам, а главное, нежеланию самого высокопоставленного лорда предавать огласке свою тягу к криминальным развлечениям, скандал был замят. После того случая продюсер с криком настаивал, чтобы Избранных больше не было, на что получил флегматичный, однозначный отказ актера, с угрозой, что иначе он больше никогда не выйдет на сцену.
И вот, третий Избранный, освещаемый неровным светом чадящих, удушливых факелов, стоял у начала Огненного пути.
-Крипа Агни.
Склонил колени перед шиитом индус-слуга, протягивая небольшую, украшенную красной эмалью пиалу с плескающейся на дне, темной, сильно пахнущей жидкостью. Но не успел Избранный взять чашу, как Саламандр перехватил его руку, сжал у запястья, свободной рукой делая знак слуге удалиться.
-Не пей. Я проведу тебя.. Только не бойся, доверься мне.
Совсем тихий шепот на ухо, когда губы касаются раковины, и кажется, говорит не голос, а влажное, чуть сбитое возбуждением, дыхание. Тонкие волоски у виска касаются губ, и мужчина вжимается ими в смуглую кожу, словно хочет этим прикосновением удержаться в привычной реальности, самому безоговорочно, безоглядно верить в то, что говорит. Перекресток взглядов, и Неро откидывается торсом назад, сверля незнакомые, темные глаза. Нет, это не глаза его любовника. Влекущий, опасный, красивый и … чужой взгляд.
-Снежный!
]В первый раз за все время Раккард сам звал «чужака», приходящего в пугающих снах, возникающего голосом в голове.
-Снежный!!! Ты меня слышишь? Он должен пройти. Раз уж ты придумал это шоу, раз требуешь Избранных, раз ты сказал выбрать сегодня именно его, ты должен сделать так, чтобы ЭТОТ Избранный прошел
- Чего ты кричишь, глупый человек? Этот пройдет. Это тело пройдет Огненный путь. Оно нужно для другого.
-Тело?
Низкий, короткий смешок разорвал мозг, опрокидывая ….
Серегил стоял под темным небом, запрокинув голову и обреченно смотря на темную тень, хлопающую крыльями в вышине. Где-то там, на горизонте пустыни, черным горбом верблюда виднеется массивный силуэт горы, как последнее пристанище умирающей, потерянной человеческой души. Нависшая тень с глухими провалами глаз, словно голодный стервятник, ждет момента, когда душа шиита окончательно сдастся, развеется мельчайшей пылью, превратиться в ничто, чтобы занять освободившееся тело. И кажется, ждать ему осталось совсем недолго. Измученное лицо человека пугает маской безразличия к собственной судьбе, усталостью, сломленной (а когда-то ведь искрящейся), силой.
Словно почувствовав толчок в спину, лицедей сделал шаг вперед, закрывая собой человека в простых, белых одеждах от парящей в воздухе угрожающей тени. И тут же рядом с ней появляется высокий, серокожий, седовласый воин –дракон, с любопытством, как на неожиданно возникшего перед самым носом муравья, смотрящий на Раккарда. Снежный. Лицедей никогда не видел его, но, прожив с ним «бок о бок» столько лет, безошибочно опознал принявший человекоподобный вид, мучавший ночными кошмарами, голос в голове.
Четыре души на два тела.
-Снежный, Серегил не должен погибнуть.
Дракон удивленно вскинул бровь, прищурил пронзительный желтый глаз с вертикальным зрачком.
-Зачем он тебе, человечек?
-Я же не спрашиваю, зачем тебе демон?
В замкнутом пространстве словно повеяло сквозняком все застыло в оглушающей тишине. Секунда, и воздух взорвался от смеха седого.
-И что же ты сделаешь мне, Неро Раккард, если я откажусь?
-Я уничтожу наше с тобой тело.
Замершая в ожидании представления толпа, не сводила взгляда с двух обнаженных мужских фигур, стоящих у края Огненного пути. Внезапно, Саламандр сделал знак слуге, что-то быстро проговорил на санскрите. Индус удалился, чтобы вернуться с кувшином ароматического, пахнущего лавандой жидкого масла и подать его напряженному актеру. Идеальная горючая смесь. Словно почуяв ее, огонь, облизываясь, высунул из углей длинные, подвижные языки, заколыхавшиеся под ночным ветром. Что будет с хрупкой, смертной человеческой плотью, вылей на нее это масло рядом с пламенем?
-О!
Дракон засмеялся и, откинул длинные седые пряди волос на спину, обернулся к демону.
- Что скажешь, Нали? Порой меня искренне забавляют эти мошки-однодневки. Но, кажется, он сейчас не шутит. Ты сможешь ужиться с человеком в одном теле? Попробуй, Кей. Временами это забавно.
Вспышка света где-то совсем рядом. Именно она выводит затуманенное сознание из транса заставляя тело очнутся и лихорадочно, тяжело дышать. Серегил ничего не видит. Совершенно. Но он знает что так надо. Только безумный жар беснующегося рядом огня дает все еще напомнить о том, что ему предстоит пройти по огненной тропе. Мастер дергается, словно в мелкой судороге и тяжело выдыхая делает шаг вперед. Пока еще ступени храма, а потом...всего лишь немного песка. Но он тоже горячий. Огненное дыхание костра совсем рядом, но человек знает, ничего не случиться.
Битва произошла и был поднят синий флаг – единство, это лучший выход. Но проклятый демон нарочно не дает видеть мастеру, куда тот идет. Условие. Ведь человеческое тело до глупого безумия наполнено страхами, и это может помешать им жить дальше. Испытание для самого шиита, а не для демона и Снежного. Бедный Неро, только он, лицедей с немым напряжением в глазах остается смотреть на все это со ступенек. Ни шагу к алтарю, ни шагу к своему любовнику. Его тело не может двигаться, только стоять и смотреть. Что хуже? Не видеть своей смерти, или видеть смерть другого?
Только люди сейчас думают об этом, едва ли способные дышать. Но за них решают совсем другие – чужие в этом мире.
-Иди вперед. Тебе не будет больно. Просто иди вперед. – Спокойный, безразличный голос демона, он тоже немного пугает Серегила. Его сознанию все еще дурно, а тело просто немеет, ощущая только все более приближающийся жар огня. Шаг по углям и жуткое шипение почти под носом. Серегил напряженно замирает дыша очень быстро, словно ожидая что его ступни сейчас пронзит бесчисленное количество раскаленных игл, но...Ничего не происходит.
-Иди дальше – Демон настойчив. Словно подгоняя жарким ветром в спину. По раскаленной коже стекают капельки пота и почти сразу испаряются. Мужчина ощущает как горячий воздух вокруг тяжелеет с каждой минутой, а его волосы колыхаются на взлетающих искрах вспышках огня. Жара. Такая жуткая, непобедимая, невозможная и...родная.
Шаг тела дальше, потом еще. Серегил понятия не имеет сколько преодолел, но по прежнему упрямо идет дальше, ощущая под немеющими ступнями только неровную поверхность углей. Такую, будто идешь по морской гальке, где иногда пробиваются сквозь кусочки мха. Сейчас все крошится, неприятно прилипает к ногам, вызывая у шиита секундные спазмы рвоты. Это от перенапряжения? Что между ними произошло?
Ему сейчас смешно, но он не улыбается. Пристально наблюдая за тем, как его дракон говорит с человеком. Они спорят. Кто-то боится потерять, кого-то раздражает возможная потеря. Оба не правы. Хлопок черных крыльев нарушает нависшую тишину и демон опускается на горячий песок. Откидывает черные пряди волос на спину, повторяя движение своего любовника и криво улыбается.
-Ты как всегда слишком много говоришь, Нали. – Его голос надменен, высок и вызывающ. Он маг. Он ключевая сила их пары. То что будет всегда держать в руках сущность дракона. Никогда не отпустит. Заставит прогнуться, даже если будет сам повержен. Его черный взгляд скользит по фигуре человека – «сосуда» который выбрал себе Китэ. На лице демона ясно читается насмешка и маленькая, незначительная раздраженность. Потом такой же изучающий взгляд на Серегила. Шиит, он почти такой же. Наверное смог быть бы достойным противником, если бы только не был смертным.
-А я бы с тобой повоевал, человек. – Темные пальцы касаются своего отражения – кожи Серегила, рисуя совсем невидимые узоры ощущений, позволяя душе человека очнуться от почти принятого конца. Мужчина дергается, как будто только что пришел в себя и отшатываясь невольно шипит. В ответ раздается только тихий смех Кея.
-И даже реагируешь как я...почти. – На мгновение взгляд демона становится жестче. Безжалостнее. Он поворачивается к своему любовнику дергая того на себя, впиваясь в губы, терзая их клыками, скребет острыми когтями по спине. Нарочно, раздражая чешую дракона.
-Только ты отвечаешь за это, Нали. – Тихий шепот в губы, потом снова удушающий поцелуй. Руки демона жадно скользят по телу дракона, поглаживая, сминая, метя. Все это его и никого больше.
-Я проведу твоего Серегила сквозь огонь. Ночь - наша, день – ваш, человек. – Короткий почти шепот, прежде чем демон обнимая высокого воина за талию, вплетает пальцы другой руки в его волосы, перебирая и закрывает глаза. Снова громкий хлопок кожаных крыльев, прежде чем фигуры обоих скрываются, рассеиваясь пустынным миражем. Людей снова кидает, вышвыривает прямо с порога священной горы на грешную землю.
В ушах чье-то чужое пение, и оно словно помогает Серегилу идти дальше. Он решает принять этот уговор, потому что только так, его сердце будет биться в тон ритма Неро. Этот человек отнял теперь у него все. Как и в прошлый раз явился неожиданно, вырвал из толпы, сжег дотла все возможные двери в храме собственной души и стал кружиться там, громко смеясь, заставляя слышать эхом только его стоны и дыхание.
-Иди. – Снова этот голос демона сквозь голос музыки. Так, странно. Шиит покорно идет, уже на самом деле не понимая как его тело колышется в танце. Странном, диком, непонятном для толпы. Вспышка безумного огня и его руки играючи гладят языки пламени, а тело кружиться в странном па сооружая вокруг себя такие же завихрении костров.
Огонь словно оживает под его давлением, слушается своего истинного хозяина, вытворяя немыслимое. Превращаясь в мнимые образы фигур, рождается в вспышках каких-то зверей ореолом, и тут же распадается оглушительно шипя. А потом Серегил сам нашептывает ритм неизвестной песни. Это одна из молитв Корана. Она созвучна древним написаниям языка того странного демона. Это призыв огня быть единым целым с телом. Такие прекрасные ощущения.
Мастер ведет руками в движении, поглаживая краюшки вспыхивающих огненных свечей и развернувшись круто в ту сторону, где должен стоять на ступенях его единственный настоящий любовник, тяжело выдыхает. Сейчас он все видит. Видит как его тело укутано огнем, едва ли ласкает его смуглую кожу, как волосы выбились из маленького хвоста, как глаза горят, а впереди Неро. Его кожа еще бледнее, взгляд мучительный, зовущий, притягательной.
Две души на одно тело, и только один взгляд такой понимающий и родной. Серегил улыбается, протягивая руки к мужчине, склоняет голову на бок, совершенно не замечая колыхающейся в трансе толпы и снова дергается в новом движении притягательного танца. Шаг, еще, всего лишь чуть-чуть, что бы ступить снова на горячий песок, ощущая как огненные полоски оранжевого костра почти стали плащом, и умоляюще протягивают свои обжигающие ладони к хозяину. Погладьте их еще. Приласкайте, мой мастер.
Человек тяжело вдыхает воздух, словно делает это через очень много лет, ощущая четкий вкус угля на языке и поворачивается лицом к далекому теперь образу жреца. Его смуглая рука поднимается замирая в приглашающем жесте. Теперь на лице человека взгляд Серегила-и-демона. Вынужденное единство, жизнь за свободу.
-Неро...-Толпа не слышит этого шепота, но огонь покорно передает зов своего хозяина человека. Серегил тоскует, он хочет что бы Неро был с ним на той стороне. Всегда с ним. Мы виноваты в этом, любовь моя, мы оба и заплатим. Иди ко мне, иди.
Отредактировано Серегил (2010-03-09 12:16:49)
Да, или нет? Согласится, или откажет? Человеческая жизнь - такая малость для почти бессмертных существ. Вот только не для самих смертных участников этой сделки. Короткий взгляд на ничего не понимающую толпу зрителей. Для них это всего лишь красочное шоу, устроенное привозным, дорогостоящим лицедеем. И словно в подтверждение этого в небе расцветает фейерверк.
«Герман де Виль» -вспыхивает серебром огней на черноте ночи. Гаснет, осыпаясь сорвавшимися звездами. И снов- «Герман де Виль» Сияет багровым на черном и стекает переливающимися, гаснущими подтеками.
-Я схожу с ума. Это просто представление. Всего лишь представление. Я просто переутомился.
Как мантра, безмолвно читаемая Саландром. Точно так же, как твердил себе это девять, пятнадцать лет назад, когда в голове возникал этот голос безумия. Только тогда в это легче было поверить. Легче было себя обмануть. Мужчина попытался поднять руку, чтобы вытереть пот, начавший заливать глаза, но рука висела неподъемной плетью, словно кто-то изнутри надел на нее кандалы, парализовал мышцы.
И в этот момент Серегил сделал шаг вперед, вставая голыми ступнями на пышущие жаром угли.
-Нет. Стой. Подожди.
Безмолвный крик, зародившийся внутри, но так и не появившийся на свет, потухнув где-то в гортани.
-Снежный!!!
Тишина. Губы седовласого кровоточат, но продолжают жадно сжимать, терзать губы демона. Лишь под смуглыми пальцами по мышцам обнаженной спины, исчерченной татуировкой, пробегает болезненно-сладострастная дрожь.
-Только ты отвечаешь за это, Нали.
На мгновение поцелуй прерывается и серые, в кровавом ореоле, губы раздвигаются в хитрой, слегка искривленной желанием улыбке- усмешке. В пронзительно желтой радужке вспыхивает дразнящий, звериный огонь.
-Ты забыл, Нали. Ты кое-что мне должен. Ты не поделился.
Тело мужчины подается вперед, откликаясь на прикосновения, серые пальцы впиваются в плечи, очерчивают руки, спускаются на бока, и ласкают, ласкают, ласкают. До судороги, до боли, до стона вожделения.
-Снежный!!!
Зарычав, раздосадованный помехой, дракон тряхнул седой головой, кося недобрым глазом на человека.
-Оставь меня сейчас, суетливое существо. И не забудь про дары. Я не занимаюсь благотворительностью.
Неро оставалось только неподвижно стоять и смотреть, как любовник, шаг за шагом, преодолевает Огненный путь. А там было, на что посмотреть. Еще ни разу на шоу не было такой красоты. Вырвавшийся из ловушки углей настоящий огонь, словно ожил, облизывая жаркими языками тело танцующего мужчины не причиняя ему вреда. Он распускался диковинными цветами, терся о ноги мифическими тварями, кружился в ритме нездешней, завораживающей, гортанной музыки. Огонь ликовал, обретя своего истинного повелителя. Что говорить о гостях, когда сам лицедей, вся труппа не могли оторвать взгляда от зрелища.
-Неро.
Оцепенение наконец-то спадает, растворяется в грохоте аплодисментов. Но Саламандр их не слышит, прикованный взглядом к фигуре, стоящей в конце огненной дороги. И поставив кувшин с маслом на землю, мужчина делает шаг вперед.
Кто бы знал, как не любил Раккард эту часть представления. Как ненавидел огонь, боясь его до дрожи, до ужаса. Кто бы знал, сколько сил ему стоило заставить себя оставить прохладу чуть влажной земли и ступить на шипящие, раскаленные угли. Но на этой части программы настаивал Снежный. Самое удивительное, Неро знал, что и сам пришелец недолюбливает жар. Огонь отвечал им взаимной неприязнью. Стоило ноге Салаандра коснуться углей, как они зашипели, пыхнули дымом с испаряющейся влагой, почернели, подернулись тонким серым налетом пепла. Огонь по бокам вспыхнул, взметнулся вверх растревоженным зверем, метнулся к лицедею, и резко отпрянул, словно наткнулся на ледяную стену. Еще шаг. И еще. Если шиит шел играючи танцуя с огнем, то Раккарду каждый метр давался с трудом. Как в клетке с необузданным зверем, которого плетью, железным прутом приходилось теснить к решетке, отбивать яростные атаки взбешенного животного. И он покорялся, забивался в угли, рассыпался искрами, дышал дымом и паром, затихал серым, остывающим пеплом на камнях.
-Серегил…
Преодолев последние метры, лицедей обнял любовника, привлекая его на мгновение к себе. Секунды близости, обнаженного касания, словно и нет толпы вокруг, словно они снова, как много лет назад, только вдвоем, и вокруг безмолвные вершины гор с вековыми снежными шапками. А из ущелья пахнет прошедшим ночью дождем и всходами изумрудной травы. И эдельвейсы растут под ногами, как сорняки. Эдельвейсы. Их опоэтизировали романтики, никогда не бывавшие на вершинах. Они не похожи на пышные садовые или нежные лесные, полевые цветы. Они дети гор. Невзрачные, серо –зеленые розетки, льнущие к камням и способные выносить ураганные ветра, цепляться корнями за крохотные расщелины в твердой породе.
-Крипа Агни.
Голос индуса слуги вырывает из замкнутого пространства единого дыхания двоих. Но на этот раз напиток предлагается не им.
Напротив сложенного из ценных пород дерева алтаря стоят два молодых невольника с затуманенными огромной дозой афродизиака, глазами.
Шоу должно продолжаться.
Взяв одну из двух приготовленных чаш с ароматическим маслом, Жрец подошел к молодому человеку, окунул ладонь в сосуд и провел по безволосой, гладкой груди, оставляя на коже поблескивающий в отсветах огня, след.
Толпа зрителей затихла, понимая, что настал кульминационный момент, ради которого они и собрались. Последнее действие представления.
Переодетые в глухие, багровые наряды певцы, один за другим стали появляться у алтаря, образуя правильный круг. Сначала тихо, потом все громче зазвучали гортанные, монотонные звуки молитвы Агни.
http://www.playcast.ru/?module=view& … a06ade377a
Отредактировано Неро Раккард (2010-03-09 23:42:49)
Прикосновения к телу вызывают нервную дрожь. На мгновение хочется кричать, только голоса совсем нет. Кажется, что ты совсем охрип, и с губ срывается только сиплое дыхание. Шок был слишком сильным. Весь мир перевернули с ног на голову. Это и есть стартовая точка всем бедам. Именно появление Неро заставило сходить сума Серегила. И не важно, что он тогда начинал делить свое тело с демоном в душе. Тогда еще он был не столь болен. Этот ужасный вихрь – безумно дикий, неукротимый, связующий и бесшабашный скалолаз разрушил всю жизненную дорогу шиита в одно касание. Заставил сойти с той тропы, о которой писалось в его книге жизни. Она просто сгорела. Вспыхнула как щепка и распалась пеплом. Древний летописец, дитя богов, сел писать новую книгу для Серегила де Ивори-Фарансье. Иногда в ней что-то появлялось само, когда летописец уходил переждать ночь в своей кровати и видеть кошмарные сны про будущее смертного. Тогда с утра он безумно удивлялся, поглаживая седую бороду, поражаясь диковинным древним знакам, вычерченными чей-то кровью. Это была чужая рука. Рука бессмертного. Но первой буквой было имя «Неро».
В глазах шиита туман, он ощутимо вздрагивает чувствуя такие нужные сейчас касания тела любовника. В душе мастера такое странное ощущение, будто побывал на расстреле, но пуля не попала в цель. Кошмар? Или более длительная отсрочка? Сколько еще закатов солнца он будет играть со смертью? Или он станет ее любовником, как и его единственный выход – Неро.
Серегилу хочется спросить что он здесь вообще делает? Как попал в это место? Как оказался в Вертепе? Как он его нашел и зачем пришел, зачем отнял снова все что было? Ведь теперь Серегил хорошо понимал, что у него больше нет никакого права на важные решения. Он теперь не сам.
-Неро, зачем ты….? – Мастер проглатывает вопрос, заглядывая в глаза лицедею, тяжело выдыхая. Наконец то демон разрешил ему говорить, видеть, ощущать. Ушел куда-то в глубь естества и молчит. Даже не слышно дыхания. Как на долго?
Но лицедей словно не слышит его совсем.
У него какие-то лихорадочные движения, испуганный частично взгляд. Такой, словно он увидел жуткий кошмар. Мужчина хмурится, закрывает глаза, пытаясь успокоить себя. Это все просто его воображение. Скоро этого ничего не будет. Скоро ничего не будет.
Под ногами снег. Под ногами Серегила снег, и светит яркое солнце. Он зажмуривает глаза, ощущая как оно скользит лучами по обнаженной коже плеча. Дракон нагло вытолкнул с порога прямо на улицу, прямо в снег, отбирая пальто. Меховой воротник седоватой шерсти песца едва заметен на черных деревянных половицах веранды дома. Серегил ежится недовольно фыркая и топчется как огромный кот, медленно стараясь перешагивать по снегу. Он не любит холод и снег. Но не боится его. Старается правда всегда избежать касания снежных лепестков зимы, уйти от мокрого неприятного ощущения растаявшего снега на волосах.
Его тело не способно держать эту мертвую мерзлоту. Он предпочитает сидеть у камина и курить, поглядывая как за окнами воет и бьется разбушевавшаяся дикая буря о стеклянную хрупкую преграду. В такие вечера Неро пропадает где-то там за дверями дома.
Ходит дикой одиночкой по стонущему лесу, не чувствуя пробирающего до костей холода, вдыхает смешанный с мельчайшим льдом воздух, улыбается луне. Серегилу не нравится это, но он не противится. Пускай. Это его стихия.
Неро все равно вернется потом окоченевший, с инеем в седеющих волосах и таким же диковатым взглядом. Нагло стащит с дивана и будет греется о его тело. Всегда приходит и будет приходить.
Но сейчас, под голыми ступнями снег, неприятная тающая мерзлота, и только солнце хоть немного спасает положение шиита. Он ведет темными плечами, хмурится и ждет что будет дальше. Неро ведь опять играет с огнем.
-И что дальше?
Вязкий, хорошо знакомый запах афродизиака выдергивает из ведения. Опять нереальность. Прошло и будущее в одной тарелке. Взбейте венчиком смесь и много-много перца сверху.
Серегил вдыхает тонкие струйки наркотика во всю грудь, кидая странные взгляды на двух невольников, к котором они подошли. Один невысокий, худой, белая копна волос и этот странный взгляд голубого озера. Взгляд как у реки.
Мужчина кусает губы, с трудом отводя взгляда от его тела. Знакомый запах того желания. Между пальцами чешется и даже руки дрожат, с трудом превозмогая порыв впиться ногтями в это лицо, царапая до крови нежную кожу. Серегилу хочется вырвать глаза мальчика, обглодать их от крови и кусочков жесткого мяса, улыбаться медленно и нежно перекатывая их в ладонях.
Жестокий, дикий, безумный приступ. Жажда, такая сильная. Странно, откуда это возникает? Неужели это порыв самого шиита? Или уже выработанный демоном рефлекс? Да, скорее всего. Мастер дергается, закрывая глаза, медленно ложа руку на талию любовника, нервно процарапывая когтями его обнаженный бок, и едва кладет голову ему на плечо, стараясь не отводить взглядов от рабов.
Второй парень высокий, почти мужчина. Чуть длинноватые пепельно-черные волосы в каком-то странном вихре и такой же редкий серый взгляд. Приятный. Немного вздутые руки в подобии мышц, торс и стоящий колом член. Серегил даже коротко усмехается. Он не помнит этого паренька. А зря, его именно он когда-то избивал до полусмерти кнутом по желанию какого-то клиента. Но это было давно, да и шрамы на спине оставили уже не его руки. Мастерам нельзя портить такое мясо как рабы. Это слишком хлопотная кухня.
Странно, но сам шиит чувствует себя пьяным. Вот прямо сейчас, очень как-то медленно в его кровь залили много-много жаркого алкоголя. Или он опьянел от огня? Все может быть.
Рука Серегила сама опускается в чашу с тем самым маслом, касание смуглых пальцев по нежной коже пепельного юноши. Это вызывает какие-то желания.
Злой-злой демон. Наказал своего носителя. Спас от огня, зато затуманил разум. Как же Неро справится с таким шиитом? Видел ли он, КАК это происходит? Как убивает САМ Серегил, а не как это делает демон? Ведь мастер все равно бы закончил убийствами и без помощи лицедея. Такие сладкие чувства.
-Неро... - короткий шепот в ухо любовника, когда Серегил отходит от невольников.
Ему хочется убить теперь их двоих. Но потом. Когда их вспотевшие тела будут забрызганы спермой, а глаза наполнены отчаянием и диким желанием без конца. Серегил хочет что бы они сгорели. Дотла. Прямо на этом алтаре. Во имя их двоих. Больше ведь у них ничего не осталось.
-Неро…Неро…Нероооо…-полушепотом стоном в бледное плечо аргентинца, что бы жадно вести смуглыми руками по его груди, задевая набухшие соски, пройтись по кубикам торса, задеть случайно кончиками пальцев поднятую головку члена, вдохнуть запах его тела. Нет, мало – мало –мало. Неро должен быть как он. Быть им. Серегил хочет вжаться в это тело, унять свою дрожь. Ну же, любовь моя, давай совершим это вместе. Темный, влекущий и горячий взгляд шиита. Глаза в глаза.
Отредактировано Серегил (2010-03-12 13:25:38)
Шоу должно продолжаться.
Густые капли масла скатывались по коже рабов, помеченных Жрецом и Избранным. Слуги окружили невольников, втирая маслянистые благовония в их утонченные, возбужденные тела. Одели на шеи гирлянды живых цветов, унизали запястья и щиколотки браслетами. Звуки мантр, читаемых хором, то затихали, переходя в шепот, то множились многоголосьем, незаметно вводя зрителей в экзальтированный транс. Люди, вдыхая насыщенные ароматы благовоний, сами не замечали, как начали раскачиваться в такт монотонных, многотональных звуков, рожденных много веков назад в древних храмах.
Двоих невольников, поддерживая под руки, ввели на алтарь, возвышающийся в центре освещенной факелами и курительницами площадки.
Шоу должно продолжаться.
Люди, отправляясь в путешествия, в незнакомые места, делают прививки, чтобы не подцепить «экзотические» болезни. Делала ли прививки группа студентов, отправляясь на каникулы в Анды? Нет, конечно же. Да и что бы это дало? Придти к врачу и сказать – сделайте мне прививку … от дракона? Заразиться энцефалитом, дизентерией, птичьим гриппом – понятно. Но, заразиться драконом? Смешно. Было бы смешно, если бы обычный студент факультета пищевой промышленности, поехав на каникулы с сокурсниками в Анды, не «заболел бы драконом», сломавшим всю его жизнь. Впрочем, психиатр назвал бы это шизофренией, приди хоть раз к нему Раккард на прием. В рациональном мире главное дать обыденное название тому, что не может объяснить наука.
С тех пор прошло много лет.
Оставленные одни на алтаре опоенные, одурманенные рабы, словно не видели, не слышали, не чувствовали ничего, кроме сжигающей изнутри похоти. Голубоглазый мальчишка со стоном опустился на настил черного дерева, лег на спину, поднял и широко развел в стороны ноги, извиваясь в похотливых судорогах, хаотично гладя себя по груди, по мошонке, члену. Темноволосый, расположившись на коленях между его ног, приподнял лоснящиеся от масла ягодицы. Возбужденная толпа ждала момента, когда член на всеобщем обозрении войдет в сжатое, жаждущее вторжения, лоно.
Оторвав взгляд от алтаря, Неро обернулся к Серегилу, ловя выражение его глаз. И узнал его. Точно на такое же он натыкался в зеркале, когда жажда становилась невыносимой.
-Сержи…
Тихо выдохнул лицедей, делая шаг к любовнику, обнимая за плечи, скользя дыханием по его лицу, собирая губами его желание, сочащееся из пор.
За поворотом будет обломок скалы, рухнувший с восточного склона два года назад во время весенних оползней. После него узкая тропа забирает вправо и идет резко вниз, к небольшому плато, где ласточкиным гнездом притулился одинокий охотничий домик. Упруго ступая по мерзлой земле, мужчина машинально, привычно выискивал подошвой ботинок камни, которые не сорвутся в пропасть под его весом. Эту тропу он знает, как свои пять пальцев. Она ведет домой. Даже посыпавший из внезапно налетевшей тучи снег, здесь не в силах сбить его с тропы. Вот уже пол года, как его жилище перестало встречать хозяина пустотой остывших комнат, тишиной холодного одиночества.
Придти домой, открыть дверь, и помедлить на пороге, давая снегу стаять с волос. Серегил наверняка сидит у камина, накинув на голые плечи пальто с седым песцовым воротником. Снять ботинки. Не раздеваясь, подойти, сунуть замерзшие ладони под борта пальто. Почувствовать, как дрогнут от внезапного холода, напрягутся разогретые мышцы на боках и прессе. Он обязательно зашипит. Он всегда так делает. Поймать его губы, не давая опомниться. Куснуть за левый сосок, пощекотать языком и снова прищемить зубами. Он у него особенно чувствительный, и при прикосновениях моментом набухает, сладко подрагивая между губ. Он будет сопротивляться, хотя хочет близости не меньше, чем ты. Потому что тебя не было почти двое суток, и вы оба успели оголодать. Ты возьмешь его прямо в кресле. Или здесь же, на полу. И опять забудешь о смазке. Вспомнишь, лишь когда он болезненно вскрикнет, забьется под тобой, полосуя ногтями плечи. Но ты уже не сможешь остановиться, да и он не позволит тебе, не отпустит, несясь в едином с тобой ритме к сладостному оргазму. Он выгнется, застонет и обмякнет в твоих руках за миг до того, как скудная обстановка комнаты взорвется и поплывет перед твоими глазами…
Отряхивая снег с плотной куртки, мужчина прибавил шаг.
Первый крик голубоглазого раба эхом пронесся по толпе. Разогретые господа, многие из которых пришли на представление не одни, охотно присоединялись к публичному пороку, одновременно смотря на соитие невольников.
Раккарда же сейчас интересовал только шиит. Спустя столько лет тяга к любовнику не только не угасла, но стала сильнее. Как молодое вино превращается в крепленый портвейн, так и давно зажженная страсть стекала сейчас тягучими каплями смегмы по головке и стволу члена Жреца, поблескивала разводами на копчике избранного, лизала влагой кожу между его ягодиц. Мужчина стоял, прижав мастера спиной к своей груди и тихо, тяжело дыша, шептал ему на ухо слова гимн Агни.
Рукой жреца скреплен был дивный брак,
Четы, что пламя Агни запалила.
Они звучали, как мольба потерпеть, взнуздать на время жажду, дать ей окрепнуть, налиться силой, как наливались сейчас вожделением голубые глаза стонущего на алтаре раба.
Завернув за сужающий серпантин выступ горы, уносящейся вертикальной стеной в облака, скалолаз остановился, привалился спиной на успевший припорошиться белыми хлопьями камень. Небольшой перекур Тонкая струйка сигаретного дыма защекотала ноздри, и мужчина прикрыл глаза в сосульках смерзшихся ресниц.
Когда же он понял, что кроме Снежного, есть еще второй? Догадываться начал давно. Из обрывков фраз голоса в голове, из томящих ночами снов. Но лишь когда в его жизни появился шиит, присутствие демона стало очевидно. Сам того не желая, он «заразил» своего любовника. Дракон ликовал. А Неро, задыхаясь от страсти, ловя жадными губами приправленные кофе с шоколадом стоны Серегила, все чаще видел, как чернеют, меняются в момент близости его глаза. Последней каплей стал найденный наспех присыпанный землей труп случайно забредшего в дом, заблудившегося в горах Бертона Эдли. При этом сам шиит ничего не помнил.
-Разве тебе плохо с ним, глупый человек? Ты стал бежать домой, словно за тобой гонится стая чертей. А придя, не успев раздеться, ты кидаешься на него похотливым фавном. Мне нравится чувствовать, как ты его хочешь. Сознайся, тебя же тянет к нему.
Выкинул размякшую, потухшую от влажного снега сигарету, мужчина вытер мокрые пальцы о штаны, подхватил из пачки губами фильтр новой и чиркнул кремнием зажигалки.
- Я не хочу, чтобы он стал таким же, как я. Не хочу, чтобы стал убийцей. Не хочу, чтобы сошел с ума. Отпусти его, Снежный.
-А ты сам отпустишь его?
Едва прикуренная сигарета сломалась в дрогнувших, замерзших пальцах. Человек молчал, мучаясь выбором. Пришелец усмехнулся.
- Вот видишь. Ты эгоистичен, как все ваше человеческое, ничтожное племя.
-Я отпущу его.
-Решил поиграть в благородство? Нет. Ты прогонишь, его ничего не объясняя. Но если вы встретитесь снова…
Снег прекратился так же внезапно, как и начался. Никогда нескончаемый ветер утянул лоскут тучи за перевал. Выглянувшее солнце отразилось от стерильной белизны накинутого на горы снежного одеяла.
Тяжело ступая, Неро пошел вниз, где на плато уже виднелся вцепившийся в камни дом.
Но небо! Эту правду что б сокрыло?
Отцов дитя пожрало точно враг!
Но Агни — бог! И людям не понять
Деянье, пред которым ум немеет.
Губы Неро, щекоча прикосновениями рифмованных слов смуглую кожу возле уха, обещали скорое утоление жажды, пока пальцы руки, обнявшей грудь, кружились вокруг левого соска в багровом ореоле знака Агни. Еще немного. Осталось совсем немного, и ты напьешься, мой милый. Ты сможешь утолить свое желание, насытиться сам, дать пищу демону, ставшему частью тебя.
Голос мальчишки на алтаре уже охрип от стонов и ему вторил второй, чуть грубее, глубже. Лоснящиеся от масла тела исходили потом, извивались в стремительном падении в оргазм.
Скалолаз зашел в дом, не разуваясь. Как и ожидал, Серегил курил в кресле у жарко натопленного камина, смотря на пламя, которое в последнее время все сильнее завораживало его. Мягкие складки почти невесомых, шелковых штанов очерчивают бедра, мягкий бугорок паха. Съехавшая широкая резинка под впадиной попка расчерчивает темную полоску волосков, расширяющуюся к лобку. Аккуратные, узкие ступни босых ног зарылись пальцами в густой мех, брошенный на половые доски под кресло. Под пяткой ворсинки примялись и чуть слиплись в застарелом пятне пролитой спермы.
-Сержи…
Желание набухло в паху, растекаясь жаром по заиндевевшим под брюками бедрам. Ни слова не говоря, мужчина подошел к любовнику, выдернул его из кресла, на мгновение замер, судорожно сжимая в объятиях. Потом так же молча поволок к двери, вытолкнул с порога на снег, подхватывая сползшее с плеч пальто.
-Ключи от машины в замке зажигания. База в шестидесяти километрах вниз по дороге. Найдешь. Прощай.
Щелчок запираемой на ключ двери дома.
Опустив плечи, не оборачиваясь, не отвечая на вопросы, скалолаз быстро вновь уходил в горы туда, где видел не остывшее костровище недавней стоянки.
На следующее в утро в розыск была объявлена группа из трех туристов, не вышедшая в условленное время на связь.
Первый крик оргазма заглушился вторым, разросся, подхваченный воем толпы, когда над алтарем вспыхнуло, засияло пламя, заливая светом, обдавая жаром площадку. Содрогаясь в длительной эякуляции , обессиленные тела невольников блестели от пота и масла в отблесках переливающегося огня.
http://s006.radikal.ru/i214/1003/30/3d8bedfd9c10.jpg
Вязкие, белесые капли спермы потекли по черному дереву, просочились в щель, упали на кипарисовые бревна, окрасили подтеками красное дерево, повисли на поленьях кедра.
Слуга –индус подошел к стоящим обнявшись лицедею и мастеру, склонился и протянул чеканный поднос с лежащими на нем двумя кинжалами.
Взяв один, Неро вложил его в руку любовника.
- Выбирай любого, Избранный. Второй будет мой.
Отредактировано Неро Раккард (2010-03-13 17:40:07)
Не надо просить. Не надо много раз просить, что бы просто сделать это. Шоу будет продолжаться.
Опьяненные наркотическим воздухом зрители напоминают одно единое безмозглое животное, в глазах которого ютится только несколько желаний. Секс, неудержимый, похотливый секс и зрелище. Кровь с огнем.
На лице Серегила рождается какая-то странная улыбка. Злая, торжествующая. Он знает что будет дальше. Знает даже больше, чем его любовник, тот кто это затеял. Мастера начинает забавлять эта обстановка. У него в голове безумная песочная дюна, изъеденная безумными ветрами, сухими горами. Сейчас там настоящее пекло. Сухая, изрезанная ранами земля, пробивающийся где-то в далеких островках ярко-красный песок, смертельно опасная жара, иссушающая тело почти в мгновение, и ощутимый, тяжелый воздух. Там нельзя дышать – там можно только гореть. И только яркое солнце – единственная мертвая звезда в этом мире. Тебе конец, смертник, прорвись ты туда. Тебе конец.
Серегил больше не проронил не слова. Только долго провожал взглядом удаляющуюся фигуру аргентинца в горы. Потом быстро собрался и как «указывали» сел в машину отправляясь на базу. Там наспех заказанная чашка кофе в маленьком туристическом кафе, бесстрастный взгляд по снежной глади гор и...он уехал с группой лыжников, покидающих курорт. Потом был аэропорт, самолет, сон без сновидений, кажется в один из безумно редких явлений. А потом снова Париж. Почти все эти два дня мужчина практически ни с кем не разговаривал, брал трубку телефона и тут же отбивал любой звонок, стоило услышать чей-то голос. Все было каким-то чужим и не ясным. Пояснений ему не нужно было, что-то внутри улыбалось и твердило что так надо. Что незачем волноваться, все повторится, но лишь многим временем позже.
После этого пройдет много лет.
Серегил закончит институт и аспирантура с отличием, покинет Париж для легкого турне по странам. Заглянет на свою родину, что бы навестить могилу отца и младшего брата. Поучаствует в жизни компании, заведет себе странную любовницу – лесбиянку, потом привезя в Париж кинет. С матерью ее знакомить он не захочет. Будет с ней просто дружить, ходить по клубам. Потом начнет увлекаться странными вещами на вроде бдсма. Несколько раз посетит психиатра. И все это время его будут мучить кошмары.
А потом кошмар станет явью – он попадет в Вертеп. Серегил будет мастером, и окончательно потеряет свободу. За все эти годы шиит не будет пытать искать странного альпиниста. Примет все так, как есть. В голове что-то будет шептать, что так и надо, что нет смысла, успокаивать, лелеять. А потом разобьет все в пух и прах. Уничтожит всю свободу. Это его судьба?
Горячие губы любовника словно становятся катализатором, высвобождающим все что было внутри шиита все это долгое время. У мастера не будет слов, будут только действия. На несколько минут Серегил поворачивает лицо к Неро, что бы заглянуть в глаза, шепнуть.
-Неро, со мной до конца. Это твоя вина. – Так легко и просто, переложить крест на другого. Это последняя ступень в их отношений. Серегил ушел, уходил и все равно знал еще тогда, что круг непрерывен. Аллах видел, он собирался пройти священный обряд, уйти, что бы оставить эту грешную землю и память. Но ему не дали. Так отвечай же за свои желания, любовь моя. Отвечая за нас обоих. Я буду тебе только помогать. Касания пальцев Серегила обманчивы, легки и так нежны, на мгновение, перед тем как почти грубо вплести руки в длинные волосы любовника, наматывая их с силой на кулак, вздергивая голову, что бы припасть в жадном поцелуе к губам аргентинца. Нет лжи в движениях, есть только невыносимая тяга и тоска. Тоска за все это время.
Ожидание, которое стоило всей свободы. А в голове каким-то сбитым ритмом сердце набатом выплясывает «Неро-Неро-Неро». Жажда в теле Серегила такая невыносимая, жуткая и опасная, смертельная, что он бы наверное смог убить и лицедея, если бы так сильно не зависел от него.
Потом шиит отпускает аргентинца, принимая нож из рук индуса, разглядывая отражение огня в гладкой поверхности металла. Он уже видит как по нему маленькими ручейками хаотично стекают капельки крови. Не нужно много гадать.
Два оргазма почти в унисон, и белесые капли спермы, похотливые движения опьяненных афродизиаком рабов, их почти пустые и бессмысленные глаза. Им ведь одного раза мало. Головка блондина почти сразу, стоит ей потереться о бедро брюнета, начинает твердеть, вырывая из груди невольника глухие и хриплые жалкие стоны. Тварь снова хочет секса.
Серегил улыбается еще шире, делает несколько шагов к алтарю, и своим черным, гипнотизирующим взглядом ловить голубые глаза мальчишки.
-Встань и иди ко мне. – Легкий, и в то же время безумно тяжелый, повелевающий голос, которому просто невозможно не подчинятся. Только Онис так умел. У демона в его голове есть имя. Красивое и странное. Бес, демон, гений. Как просто и в то же время очевидно. Но Серегил уже не задается этими вопросами, ему практически все равно. Сейчас, здесь он вместе с Неро, и даже все силы демона с ним, ради них двоих. Их оставили, дали мнимую свободу, прежде чем повергнуть в вечную зависимость. Человеческой душе не понять и никогда не принять настоящих «Уз Нали».
Раб, подчиняясь голосу мастера, медленно выскальзывает с под возбужденного партнера, жадной и похотливой кошкой соскальзывает с деревянных ступеней и подходит к Серегилу. Нож в руках, а в глазах мужчины мучительная, долгая смерть. Ему предложили, он сам выберет.
Шиит касается кончиками пальцев лица невольника, изучает губы легкими касаниями. Уже распухшие от поцелуев и укусов парня-жеребца, который жадным волком ждет на алтаре. Как это все смешно.
Резким движением Серегил берет кисть невольника в свою и сжимая поднимает так, что бы толпа все видела. Нет, нет, нет, глупое животное – толпа, это все спектакль. Шоу.
Шоу будет продолжаться.
Мастер нарочно дожидается пока толпа затихает, словно понимая что это какой-то важный момент, интригующий и волнующий. Нож в руке, и лезвие по коже. Серегил вскрывает вены на руке невольника, но тот не издает даже писка, только едва вздрагивая. Его пустой и бессмысленный взгляд наполненный бездной Серегила. Невозможной, глубокой чернотой, против которой даже Снежный в его голове почти бессилен.
Был заражен в ответ нарочно. Много веков назад. Что бы быть напрочь привязанным и связанным, что бы не иметь такой же воли. Это хуже рабства, потому что это уже было обоюдным желанием. Та же болезнь постигла и тело самого Кея. Но он был ее создателем, знающим как с ней справляться.
Шоу будет продолжаться.
По рукам невольника текут струи крови, опускаясь на песок и деревянный подмосток крупными алыми цветками, пачкая и его ступни. Серегил склоняет только голову на бок. Толпа в безумии, ахает, рукоплещет, сошла сама. Под чьим давлением? Кто теперь уже ведет шоу? Избранный или Жрец? Во чье имя шипит и рычит огонь?
Темные пальцы подбирают такую дорогую влагу с рук невольника, опускаются на губы Неро, смазывая их «живой водой», позволяя ожить его взгляду.
-Попробуй...сладко ведь, правда? – Этого шепота не слышно никому, кроме самого лицедея. Потому что дыхание почти в дыхание, а взгляд во взгляде. Серегил снова коротка улыбается отступая, по прежнему «ведя» невольника как безмозглую куклу. Поднятой ладонью он направляет его вернутся на алтарь. Теперь черед маленького волчонка. Тот нехотя сползает с алтаря, затравленным животным забиваясь где-то у ног аргентинца. Он ведь не знает, что Серегил просто хочет оставить «что-нибудь» и для Неро.
А потом шоу продолжается. Всполохи огня, будто что-то пошло не так и танцоры внезапно шарахаются в стороны от алтаря, на мгновение прерывая свою гипнотическую песню. Подмосток вспыхивает в безумно сильном всплеске огня, в мгновение сглатывая смертную фигурку невольника. Но тот не кричит в ужасе боли или желании спастись. Только стонет из последних сил, двигаясь в мучительном танце, сгорая заживо.
Слышно как довольное пламя чавкает, отправляя в свой иссушающий желудок его кожу и кости. Через много часов от тела мальчишки останется только прах. Как это забавно.
Серегил смотрит на это все бесстрастно, спокойно, так, словно миллионы раз он сжигал заживо смертных людей. Его не пугает этот пылающий огонь, жара это его запах, его воздух, красный его цвет. Смуглая рука только сжимает кинжал, с которого капают на песок маленькие капельки крови, оставляя странный узор мертвого цветка на песке, искажая его структуру. Сколько таких «цветков» было или будет в его жизни?
-Твой черед, Жрец. – Серегил поворачивает голову к любовнику, чуть прикрывает глаза едва склоняясь в поклоне. Он лукавит, сейчас он свободен, даже если потом будет бесконечность наполненная рабством. Она будет обоюдна, и это главное. Огонь за их спинами словно слышит голос шиита, радуется, смеется, вспыхивает довольными искрами, шипит и рычит, как сытая кошка, почти ластиться к своему хозяину. Ему нравятся дары Серегила.
Ему нравится все, что нравится Серегилу.
http://behance.vo.llnwd.net/profiles3/9 … 155398.jpg
---------------------> комнаты Серегила
Отредактировано Серегил (2010-03-23 13:55:41)
-Попробуй...сладко ведь, правда?
Окровавленные пальцы касаются губ, перечеркивая полосы плоти алым, и затаившийся внутри дракон поднимает голову, жадно втягивает сытные, пьянящие запахи парной субстанции. Лицедей закрывает веки, и нарисованные желтые окружности в игре светотени, словно оживают, подрагивают, смотрят на Серегила беззрачковой радужкой.
-Дааа...
Язык бегло оглаживает пальцы, собирая соленую влагу, кажущуюся сейчас сладкой. Мало. Губы захватывают их, втягивают в рот, сосут, боясь потерять хоть каплю. Все равно мало. Зверь только раздразнен, поманен пищей, он голоден, он хочет еще. И не сгорающей в огне, корчащейся в муках плоти, а живой, трепетной плоти. Так уж устроен мир - чтобы один насытился, кто-то должен умереть.
-Твой черед, Жрец.
Саламандр молча взял второй нож с подноса, подошел к лежащему на деревянных поленьях невольнику, оперся коленом о брус и склонился над ним. Парень, словно почуяв, что его ждет, инстинктивно засучил ногами, пытаясь отползти, увеличить хоть на дюйм расстояние между собой и смертью. Еще хоть один вдох жизни, хоть один миг темного неба над головой, одно касание ночного ветра к коже. Человеческие инстинкты. И основной из них - жить.
-Тшшш..
Прошептал лицедей, кладя тяжелую руку на плечо обреченного, заглядывая в его глаза, и, как в зеркале, ловя обрывочные кадры чужого бытия.
-Люсьен! Люсьен! Где тебя носит? Обедать пора.
Шустрый мальчишка замер в кустах в компании сверстников, когда раздался голос матери, зовущей домой. Ответить, или не ответить? Промолчишь – дома ругать будут, что опоздал. Ответишь – заставят идти есть. А так хочется остаться. Поль стащил сигарету у старшего брата, и теперь вся компания дружно раскуривала ее, делая по затяжке. В носу першит от горьковатого дыма, но зато… кажешься себе совсем взрослым, и никотин так приятно дурманит голову И промолчал, хихикая и глубже зарываясь в весеннюю, молодую, еще не успевшую выгореть на солнце, зелень.
Громкий хлопок и разноцветные кругляшки конфетти осыпаю волосы и плечи кружащихся в танце пар. Долгожданный выпускной бал, когда получены аттестаты, торжественно разодраны и сожжены надоевшие за месяц экзаменов, учебники. Вместе с отцом ходили выбирать «совсем взрослый» костюм, а мама долго умилялась, глядя на ставшего так быстро юношей, сына. Он целую неделю ходил, гадая, как бы это пригласить Полетту Женьон стать его спутницей на выпускном. Самая красивая девушка в классе наверняка уже получила не одно приглашение, но…
Полетта Женьон. Зеркальные зайчики от крутящегося под потолком шара, скользят по ее обнаженным плечам. И если незаметно наклониться в танце, можно почувствовать, как упоительно пахнет ее кожа. И может быть удастся напроситься проводить ее после бала домой. А если совсем повезет, то даже поцеловать. А сейчас… музыка кружит, кружит их в танце, и впереди целая жизнь, которая обязательно будет счастливой. По-другому просто не может быть.
Тяжелый, горячий стон вырывается вместе со спермой, льющейся по ногам. Жарко. Безумно жарко. И так сладко внизу живота, что подкашиваются ноги. Он хватается за его плечи, чтобы не упасть, в исступлении ищет губы, пахнущие алкоголем, табаком и мятной жвачкой. В туалетной кабинке тесно и все плывет перед глазами от выпитого спиртного, от первого, запретного секса с приятелем. Жак. Красавчик Жак с пронзительно синими глазами, крепким телом и такими мягкими губами. Он не помнит, как оказался с ним в мужской уборной, но разве это важно, когда так хорошо? Чьи-то шаги, шум льющейся воды из открытого крана, и они затихают, стоя крепко обнявшись, и давят рвущийся изнутри счастливый смех, объединенные мгновениями наслаждения, тайной, запретного порока. Завтра они встретятся снова, и снова будет безудержный мужской секс. Все еще впереди… впереди.
Ужас положения раба в страшном замке, где есть у невольника только одно право- право удовлетворять самые мерзкие, самые отвратительные фантазии господ жизни. Казалось, это мрак без начала и конца. Боль, унижение, снова боль. Краткие минуты забытья в оргазме, во сне, в милосердной затяжке травой. Здесь нет, и не может быть жизни. Но…
Он тихо пробрался ночью и, не говоря ни слова, просто залез под одеяло. Прижался хрупким, обнаженным телом, поцеловал в сосок и заглянул в глаза бездонными, голубыми озерами. Такой же невольник, как он сам. Надломленный огарок жизни, ищущий тепла. Секс. Торопливый, тихий, безысходный. А потом сон, уносящий туда, где не было клиентов, не было плетей и охранников. Где была зеленая трава, много солнца и теплая ладонь в твоей ладони. И надежда на свободу. Которая, конечно же, еще впереди.
Впереди не было ничего. Впереди был голодный зверь, пристально смотрящий из глубоких глазниц в обрамлении темных ресниц.
Шоу должно продолжаться.
Жрец поднял нож, крепче сжимая плечо замершего в оцепенении невольника. Короткий всхлип –не рожденный крик ужаса, и сталь дамокловым мечем пошла вниз, вспорола мышцы над левым соском и насадила на острие дернувшееся в последний раз сердце. Глаза черноволосого парня остекленели, помертвели, слепо отражая пляшущие в безумии языки пламени. Рывок лезвия вверх, и вслед за ним плеснувший фонтан густой крови из самого сердца, сократившегося рефлекторно сердца.
Припав жадно губами к ране, лицедей, захлебываясь, пил, лакал, глотал насыщенную, еще теплую влагу. По первобытному жадно, по звериному безжалостно,. Не замечая ревущей толпы, даже в какой-то миг забыв о Серегиле, дракон насыщался.
Прошло несколько минут, прежде чем Саламандр оторвался от распростертого, мертвого тела. Мутный взгляд пронзительный взгляд желтых глаз пьяно обвел толпу. Окровавленные губы оскалились, обнажая зубы в глухом рычании. Двигаясь с какой-то нечеловеческой грацией, мужчина поднялся с колена, несколько раз втянул пахнущий гарью, горелой плотью, воздух, поймал в фокус глаз фигуру любовника. И в этот миг в вытянутых вверх зрачках не было почти ничего от «хомо сапиенс».
И вновь глянул хор, крещендо набирая мощность звука. Подошедший слуга –индус протянул связку зажженных факелов.
Взяв мечущийся на паклевых концах огонь, мужчина, по звуки гимна, стал обходить алтарь, подсовывая с разных сторон факелы под поленья. Почуяв обилие пищи, пламя вцепилось в сухое дерево, гулко завыло в «дымоходах» и через несколько минут уже ревело, возносясь вверх к ночному небу в клубах благовонного дыма.
С последними искрами костра, шоу будем закончено.
А пока … пока огонь горел, хор прославлял могущественного бога.
О, быстрый вестник, твой услышав зов,
К нам сходят боги, чтобы гимны слушать,
Вкусить от пищи, благ исполнить души,
Желанья не оставить без венцов.
О, Агни, ты божественный мудрец,
В святой науке сведущий, являешь
Ошибки наших дел и исправляешь,
Святой, пороку чуждый, ты наш жрец.
Священный шнур, протянут в мир иной,
Ты — мост над черной бездною без края
Меж небом и землей; достигнет рая
Достойный в путь идти твоей тропой.
Как бритва бороду, ты этот лес обрил.
И рев огня, гонимого ветрами,
Сильнее шума волн, и где кострами
Прошел пожар, там пепел все покрыл.
Но, добрый Агни, ты не вечно лют.
Тебе милей сердца согреть восходом,
Жилищу радость дать своим приходом,
И счастлив дом, где Агни свято чтут.
Пошатываясь, как пьяный, Неро подошел к любовнику. В глазах человека исчез тот странный, желтый блеск, и глубокие тени под ними выдавали крайнюю степень усталости. Упадок сил. Так было всегда после представления. Словно зажженный лицедеем огонь досуха выпивал силы из него самого. Багровые знаки Агни сейчас контрастными пятнами светились на посеревшей коже. Кто-то из слуг подошел. Накинул на плечи Раккарда плащ. Такой же протянул Мастеру.
-Серж, я очень устал. Ты где остановился. Проводи меня к себе. Мне надо прилечь.
Вы здесь » Архив игры "Вертеп" » Архив » Площадка "Огненного шоу"