оос: абстрактные виды и условные обозначения выше)
не принимать слишком близко к описанию

.
Счёта Луи так и не дождался, понесенные убытки требовали изучения, а потому, убедив официанта записать все на его имя (которое к счастью не пришлось повторять), Дюпен вместе с иностранцем успешно покинул бар.
Идти в возбужденном состоянии крайне неудобно. Время от времени притормаживая и отвлекаясь на то, чтобы прижать Хадзилева потеснее к стенке (в местах особо интересных дизайнерских решений), Лу вновь начинал покрывать его лицо и уже открытые плечи поцелуями. Несколько застежек френча чуть не оказались вырванными вместе с тканью.
- Впервые думаю, как далеко моя комната  находится от бара, - хрипло шепнул Дюпен горячими губами. Он усмехнулся про себя и непроизвольно сунул руку в волосы, окончательно взъерошив их.
Наконец добрались. Толкнув дверь (и на ощупь закрывая ее снова), привлек к себе Хадзилева. Где-то в опасной близости задребезжал торшер на высокой ножке, брякнула фарфоровая ваза. Вперед. Хлопнув дверью в соседнюю комнату, Лу протиснулся с гостем сквозь дверной проем. Спальня находилась далее, пожалуй, слишком далеко, нужно было миновать еще целую комнату. Срывая с азиата френч, краем глаза заметил уютную горизонтальную поверхность. Впрочем, уютным сейчас казался даже ковер на полу. Еще пара шагов, и Ереханов от внезапного столкновения с кушеткой неминуемо опустился на ее мягкую обивку.

Чуть только спина Хадзилева коснулась мягкой поверхности, Лу двинулся следом, тут же почувствовав, как ладонь азиата упрямо легла на его грудь, заставляя остановиться. Выпрямив руки, француз вовремя уперся ладонями в кушетку поодаль от плеч Ереханова.
- Ауч, надо бы сбавить обороты.
Едва заметно подрагивая от возбуждения, но ощущая, что чересчур распалился, он медленно выдохнул, сердце бешено стучало о ребра.
- Гостеприимство, восточное го..гостеприимство… что-то там… Ааа'у… Если он еще раз так выгнется, я даже вытянутой руки не замечу…
По спине в очередной раз пробежал озноб, взгляд темных глаз Луи скользнул по открытой шее – азиат, откинув голову, видимо, устраивался на месте. Решив, что и с содержимым коктейлей в этом заведении не совсем чисто, Дюпен больно укусил себя за губу. Во рту почудился легкий солоноватый привкус, однако подействовало.
Глаза безотрывно смотрели на иностранца, завороженно, влюбленно, сладострастно… Луи не подобрал бы сейчас верный эпитет, мысли, словно бабочки, беспорядочно сновали из стороны в сторону и бились о черепную коробку. Единственное, что вырисовывалось достаточно четко, было желание, чтобы стройные ноги азиата обхватили его торс и прижали к разгоряченному телу.
Глубокий (по возможности, медленный) вдох оказался более незаметным, чем предыдущий, каково контролировать свой организм, когда кровь будто совсем отступает от мозга. Лу приподнялся, снимая пиджак и закидывая его в сторону. Игривый, своенравный азиат вызывал в горячей крови Лу смешанные чувства, хотелось придушить его подушкой или ласкать до мучительной боли в собственном теле, той, что усиливается, когда желание слишком велико. Француз склонился к мужчине, легко касаясь его щекой.
- Чувственный, - беззвучно произнес улыбающимися губами. Веки на секунду сомкнулись, Лу ощущал на коже его дыхание. - Я не смогу долго сохранять эту невидимую дистанцию. Слишком хочу в тебя. Слишком… Может подумать о футболе?
Немного приподнялся, чтобы снять рубашку, ни зеленого поля, ни желтых карточек в голове не возникло. Критично. Пальцы осторожно пробежали по нежной коже Хадзилева, задерживаясь сначала у маленьких влекущих пуговок-сосков, затем у пояса брюк. Обхватывая стройную ногу, француз двинулся в сторону лодыжки, но, не дотянувшись до нее, лишь заставил стопу оторваться от опоры, рука возвращалась к бедру, которое теперь под легким давлением скользнуло по поясу Луи выше.

Отредактировано Луи Дюпен (2010-03-25 02:02:05)

Легкое давление пальцев вспышкой отразилось в мозгу, словно сигнал семафора. Лу толкнул азиата весьма ощутимым от возбуждения достоинством, с губ сорвался слабый звук - соприкосновение оказалось чувствительным. Несколько раскачивающих движений невольно последовали за ощущениями разгоряченного тела. Пульсация органа, без сомнения, была различима сквозь тонкую ткань свободных брюк, мало того, Луи ощущал и его, Хадзилева.
Внезапно вздрогнув на звук своего имени, мужчина поднял взгляд, точно приходя в сознание.
- Что? Он..Чего сказал… Стоп. Как я ему назвался? Фак. Не помню, - глаза пробежали к зеркалам, Лу увидел свое лицо, - Крис Луиджи, точно.
Только сейчас вникая, в чем состоял вопрос, Дюпен невольно улыбнулся.
- Залететь боишься? – поинтересовался, скользнув пальцем по щеке Хадзилева и лукаво заглядывая ему в глаза. – Интересно, это сознательность или…
Между бровями промелькнула складочка, но тот час разгладилась. Лу провел рукой по бледному торсу, спускаясь к основанию косых мышц. Расстегнув на азиате брюки, он потянул их вниз.
- А есть ли у меня презерватив? Без понятия.
Пальцы коснулись члена, и, лаская его, чуть сдвинули крайнюю плоть.
- Презервативы..
Вспомнил снова. Потянувшись к тумбочке, немного придавил Хадзилева, открыл верхний ящик. Точно в цель.
- О-хре-неть. В этом заведении что, совершенно всё предусмотрено? Конечно есть, - невозмутимо произнес Дюпен, поигрывая разноцветным «фантиком» в пальцах, - Я сознательный.
Немного закашлявшись на последнем, он подтянул иностранца к себе, чтобы буйная голова не слишком свисала с кушетки (а что еще опаснее, случайно не ударилась об пол в случае какого-нибудь необдуманного движения страсти), и положил презерватив возле его лица. Приблизившись к Ереханову, Лу коснулся губами его брови, и, проложив к уху легкую дорожку из поцелуев, игриво шепнул:
- А может, ну его?

Чуть отпрянув от густой, щекочущей лицо, шевелюры казаха (в которую Лу сладко уткнулся носом, ища приятного забвения), шоумен взглянул на Хадзилева.
- А? Нет, ничего, - несколько пространно промолвил француз, - извини, просто вспомнил случайно ...о своей работе. О какой работе? Ты лошадьми занимаешься! Кретин, – тут же выругался внутренний голос.
- Огого…
Азиат немного приподнялся на руках.
– Тихо. Тихо, - решив, что чем-то задел гостя, Дюпен успокаивающе приложил палец к губам, - Это тоже восточный темперамент? Ведь подозревал, что с ними все по-другому… Хорошо хоть он обнажен, и можно быть спокойным, что никаких танто из складок белья не последует..
Лу взял молодого мужчину за плечи, медленно провел руками вниз, и, приближаясь вновь, прошептал в губы:
- Как раз сейчас пытаюсь узнать.
Язык шаловливо скользнул по коже и плавно вошел в рот Ереханова, углубляясь в своих творческих изысках. Снова накрывая собой азиата, Луи осторожно пробрался к пряжке ремня и, расстегнув его наконец, выбрался на волю. Дышать будто бы стало легче, зато трение о горячую кожу партнера только пятикратно усиливало желание. Оторвавшись от губ Хадзилева, Лу тихо произнес, заканчивая свою мысль:
- Ведь это так чарующе, что я ничего про тебя не знаю. А ты… ничего не знаешь про меня. Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
Дюпен невольно поправил прядь волос, озадаченный только одним фактом:
- А что если ты не сможешь расслабиться? Вдруг ты этого еще не делал. Ведь действительно придется несладко..
Покусывая губу, Лу потянулся к карману своих брюк.

Отредактировано Луи Дюпен (2010-03-28 04:22:03)

Промотав в голове, что это уже самый долгий секс в его жизни, то есть нет, самая долгая подготовка к нему, Луи невольно улыбнулся, прячась лицом в плечо Ереханова (попутно целуя и чуть покусывая тонкую кожу возле шеи).
- Какой странный. Невероятный этот иностранец, - наплыв внезапного веселья смешивался с острым возбуждением, создавая ощущение эйфории. Лу словно находился под градусом. Собственно, он и находился под ним, хотя был вполне трезв. От спиртного. Легкое покалывание трепетом разливалось по телу.
- Почему я тянусь к брюкам? А.
Вспомнив, что собирался сделать, но не в силах нащупать карман, Лу потряс предмет туалета за штанину. Из-под ткани выкатилась круглая баночка, до невероятности напоминающая бальзам для губ. Подцепив крышку, и толкнув ее дальше, на пол, француз сунул руку в прозрачную консистенцию. Отлично. На ощупь пройдя от мошонки вниз, коснулся входа Хадзилева, сердце сделало сальто.
- Вау. Хорошо, что я не сердечник, - подумалось Луи.
Пытаясь совладать со своим дыханием, он провел пальцем по углублению. Раз. Два. Палец медленно проникал внутрь, попутно смазывая сфинктер вязким чуть холодящим составом. В висках легко заколотило от предвкушения. Как долго можно удерживать на себе до крайности возбужденного мужчину весьма спортивной комплекции? Пока не доведешь до отчаяния, исступления, или чуть меньше, пока он не выдержит, взяв тебя силой? Восточная мудрость не давала сбоев, делая все в срок и ровно до/за… Луи взглянул в черные глаза азиата, словно немного дикие (или это взгляд был вызывающ), он напоминал сейчас зверя, необычайное существо, неуправляемое и неукротимое. Тянуть далее было невозможно, член уже ощутимо упирался  в задний вход Хадзилева. Не отрывая взгляда, Лу коснулся светлого бедра и, помогая немного приподняться, вошел в казаха. Губы невольно распахнулись, издавая слабый стон удовольствия, презерватив в веселой оболочке так и остался лежать возле темных волос Ереханова.