Влекущее время власти, когда ты можешь что-то взять в руки и сжать в ладони, четко ощущая бьющийся колокол маленького сердечка. Так прекрасно и обманчиво. Чужая жизнь, чужой запах и в тоже время, глупая игра в «догони вечность». Когда ты идешь по лестнице поднимая шаг за шагом ногу и уже не чувствуешь собственных ступней, а там впереди тот, кто держит твою веревку сжимающую горло. И что бы не упасть, и что бы догнать, нужно всего лишь не переставать идти. Но как тот незнакомец оказывается так высоко и так быстро? Загадка? Нет, четкая истина – «Знай свое место».
Прохладный ветер неожиданно ударил в лицо, оставляя на темной коже легкие намеки инея. Странно знакомое ощущения легкого холода и морозной свежести прямо у губ. Когда пар так легко разрушает стеклянно-кристальную структуру снежинок превращая их в капельки прозрачной воды. И достаточно всего лишь сжать стеклянный узор, как тот превратится в искру на перчатки, а потом и вовсе пропадет, разъедаясь под движениями черной кожи.
Раннее утро, еще не выпустившее из своей постели случайную любовницу луну, лениво потягивалось отряхивая на засохшую траву парка один из первых снегов. Уходя, луна не забыла стыдливо накрыть землю легким серебряным инеем, лишь бы скрыть свои следы прошлой ночи. Это было забавно.
Ночью ветер проскальзывал меж деревьев, затаиваясь где-то в сухих ветках, лишь бы уловить чужие стоны и разнести их по всей лесной глуши, но….Ему попадались лишь редкие звуки хлопанья крыльев и жалобный скрип старых дубов в самой глубине. Лес готовился к зиме, а зима похоже, сама еще не была готова прийти. Она все крутилась у глубокого озера, примеряя разные свои наряды, вглядываясь в его отражение, и лишь раздраженно изредка посылала утро заменять ее.
Жидкие серебристые косы госпожи начала дня едва ли походили на густую гриву Снежной Королевы, но….никто не спешил. Это была ленивая зима, и конец ленивой осени, которая уже давно ушла в спячку, забыв передать свои права.
Под ногами ботинок не весело хрустели засохшие листья, ветер поддувал под кожаную куртку, вызывая легкую зябь во всем теле.
Серегил остановился у кромки дрожащей холодной воды озера, и, вздыхая, уставился в собственное отражение.  Плавящиеся черты лица казались безобразным слепком неудачного двойника, который на удивление мрачно смотрел в ответ на мастера. Серегил вздохнул и нагнулся к самой земле, подбирая круглый черный камушек размером с палец. Едва заметные сероватые жилки пронизывали мертвый осколок земли, создавая иллюзию кровеносных систем.
Нежданный ветерок, младший сын Бурана тут же напал со спины, норовя только выше поднять полы расстегнутой куртки. В ответ на шалости природы мастер только хмурится, выпрямляясь во весь рост и поправляя второй рукой белый шарф, натягивая его почти на самые губы, резко вскидывает руку и…отправляет в быстрый полет камушек, заставляя тот задористо скакать по глади озера, оставляя овальные круги после себя. Маленькие следы маленькой шалости. Что это было? Проявление скуки, или попытка найти свой способ медитации?
Вода в озере еще не замерзла, но уже отдавала леденящим запахом холода и казалось что вокруг все будто замерло прямо после этого броска. Мастер медленно снимает перчатки, словно не веря тому, что нашел свою внезапную нирвану и застыв статуей смотрит куда-то в даль, пропуская громкий хлюп утонувшего камня.
Словно этот звук бы разрушил его внутренний барьер мыслей, так неожиданно потекших черным ручейком из самых глубин сознания. Неясно странное чувство возбуждения и глубокая, режущая тупыми ножами тоска, медленно выбирается наружу, перебирая сухими пальцами по илистому берегу такого же мнимого озера сознания.
В глубине Серегила стоит такой же непроглядный бесконечный темный лес, где лишь изредка может мелькать какой-то зверь. Что здесь? Есть ли движение, или это все те же мысли, создающие ассоциативные образы, заставляющие мужчину просто «зависнуть» в один момент прямо посреди действа. Откуда это в нем? Всегда было? Всегда будет?
Вдруг четкое чужое присутствие ощущается прямо за спиной, и это заставляет мастера резко повернуться на каблуках ботинок и всмотреться в даль.

Отредактировано Серегил (2010-09-06 20:51:28)

Легкий ветерок, просочившийся сквозь ветки деревьев, сносит остатки чернеющих листьев, роняя их на грязно-сероватую землю. Минуту или две, кажется, что вокруг тишина и мир замер. Еще не проснулся, но вот-вот дыхание его собьется и все утренние миражи сойдут. Пропадет потусторонний, давно забытый мир, отражение горячей пустыни в противовес морозно-осеннему мокрому утру. Верблюды спрячутся за горбами сухих режущих песков, караван растает мелкой дымкой в жгучей желтизне и крепость города рассеется в круглых отпечатках водной глади. Утихнет зыбучий жаркий вдох песочных богов и мысли накроет шапкой бесконечного снега. Резкий волчий вой разрушает мозаику утреннего шепота  леденеющего ветра, громко возвещая о том, что пошла пора просыпаться и отворять окна на встречу зимней королеве.
Серегил лишь хмурится, пытаясь сопоставить готовящийся к охоте лес внутреннего мира с внезапной реальностью еще осеннего парка. Его мерцающий взгляд скользит по чужой фигуре незнакомца, пытаясь словно бы сейчас прочесть его книгу, пройтись щекочущим движением пальцев по страницам мелкого исписанным почти детским подчерком, но лишь натыкается на преграду собственных миражей. Это был чужак не из его мира, это был случайный прохожий нарушивший его покой. Зачем он подошел?
Мастер лишь чуть наклоняет голову на бок наблюдая за попытками нежданного собеседника подняться с холодной земли. Сам не понимает зачем, но снимает перчатку и протягивает смуглую руку в предложении помочь.
-Вставайте. – Голос раздается неожиданно. Тихий и спокойный, будто бы Серегил еще сам спит и видит глубокий сон перед рассветом. И даже этот незнакомец вот-вот должен будет растаять стоит лишь дернуть веками, встречая рассветное солнце.
Но горячая рука, подхваченная пальцами мастера, оказывается вполне материальной и тяжелой, чуть горячей, возможно от пробежки. На долю секунды Серегил ощущает бьющийся резкими толчками чужой пульс сердца, и встречается черным взглядом с утренним незнакомцем.
-Еще ранее утро. – Он продолжает говорить, отпуская чужую живую кисть, и спешит спрятать руку в карман, что бы очистится от этого странного ощущения потусторонности. Мужчина будто ему смутно знаком и его неловкое поведение, краснеющее лицо вызывает на удивление улыбку на строгом лице шиита.
-Успокойтесь….- Серегил говорит отрывисто, пристально скользя гематитовым отблеском черноты глаз по лицу молодого мужчины. Пальцы в кармане нащупывают пачку сигарет и шиит спокойно отвернувшись от чужака к озеру, снова смотрит в глаза собственному водному отражению. Он больше ничего не говорит, просто щелкнув зажигалкой, прикрывая маленький огонек от ветерка, наблюдает за танцем, лишь щурясь, когда огненная искра жадно облизывает смуглые пальцы. Табак треском разжигается в сигарете и Серегил затягивается. Глубокий вдох пока серебристый дымок так же медленно вытекает с губ  мужчины, рассеиваясь мелкой пыльцой табачного запаха. Такой же сизый дым с водным привкусом ползет змеей по глади повторяя движения своего зеркального мнимого я, и такой же чужак - иностранец курит по ту сторону водного зеркала, разыскивая взглядом ответы на свои вопросы.
Присутствие спортсмена никак не отражается на состоянии мастера, только наоборот больше погружает в собственные мысли, заставляя наблюдать яркий предмет живого существа. Внезапно Серегил ловит себя на мысли, что хотел бы отрезать веки этому чужаку и не позволить заснуть на вечность. Хочет оставить его вечным скитальцем в поисках какого-нибудь сна, покоя и безмятежности. Представляет себя вором живых снов и улыбается, снова делая глубокий вдох насыщенный табаком.
Словно ожидая каких-то действий, он ловит рукой падающие медленно снежинки на черную кожу перчатки и наблюдает за их короткой смертью.
-Вам нравится зима? – Внезапный вопрос, что сам Серегил хотел им сказать? Понравится ли случайному свидетелю его очередного приступа кошмаров наяву, если бы его кожу изрезали мелкими узорами, превращая нежный покрой кожи в алые рисунки знаков чужого языка и молитв. Понравилось бы ему видеть свой собственный труп, с синеватой мерцающей кожей замерший прямо посреди этого озера? Так что бы его волосы едва колыхали мелкие волны и от тела шли крупные круги, кончики бы пальцев на ногтях чуть бы почернели, а глаза бы широко были открыты, и лишь разбитая губа в кровь говорила о том, что кто-то его касался. Прозрачное ожерелье, сделанное из кусков разбитого стекла нанизанного на тонкую серебристую цепочку, резало бы мертвеющую кожу, выдавливая жалкие остатки ало-синеватой крови.  Понравилось ли бы это ему?
Внезапная резкая россыпь капель падает на озеро, нарушая его четкий мокрый рисунок, то тут, то там. Серегил хмурится, сильнее ощущая как по плечам куртки, начинает скакать каплями мелкий дождь. Сигарета жалобна треща тлеет раскисая под водой, и мастер ее откидывает на грязную землю кидая прощальный взгляд на сереющее небо. Дождь нарастает с удвоенной силой, выворачивает на осенний парк, целое ведро серебристых игл, ожидая пока те промокнут до нитки.
-Пойдемте. – Не ожидая даже ответа от внезапного незнакомца, он целенаправленно идет по маленькой дорожке поднимаясь выше по берегу, идя уверенно, зная что здесь он не упадет, потому что плоские камни не дадут его ботинкам соскользнуть. Дождь, обнаружив внезапный побег людей, в ответ обрушивает сильный ливень, все равно желая их намочить. Но Серегил лишь прибавляет шаг, выходя на главную аллею парка, даже не сомневаясь, что незнакомец следует за ним. Мягкая и еще сухая ткань платка на шее согревает и мастеру даже становится жарче чем обычно, но он едва ли подавляет желание расстегнуть куртку и замереть под дождем прямо посреди безлюдного парка.
Мастер выходит к боковому входу парка, где находится стоянка для машин. Раздается звонкое «пип» и черный  Aston Martin приветственно мигнув фарами, начинает урчать мотором встречая хозяина. Скользкие капли быстро слетают по хромированной глади автомобиля, опадая на мокрый асфальт, жидкими ручейками сливаясь с лужами утреннего города. Легкие шаги Зимы снова сбил дождь, подхватив королевну в диком танце тел, неожиданно унес за пасмурные тучи, скрывая от всего мира. Утро из морозного, превратилось в пасмурное. Он открывает ключом двери автомобиля и садится за руль, в салоне от тянется к ручке соседней двери открывая их для спортсмена.
-Я вас подвезу. Вы одеты не по погоде. – Поясняет он свои действия, прекрасно понимая что никуда мужчину он не отпустит, пока не прекратится его собственное мерцающее настроение и жажда уничтожить. Кошмары ему снятся даже без снов.

Спокойной ночи

В день холодный, в день осенний
Я вернусь туда опять
Вспомнить этот вздох весенний,
Прошлый образ увидать.

Я приду — и не заплачу,
Вспоминая, не сгорю.
Встречу песней наудачу
Новой осени зарю,

Злые времени законы
Усыпили скорбный дух.
Прошлый вой, былые стоны
Не услышишь — я потух.

Самый огнь — слепые очи
Не сожжет мечтой былой.
Самый день — темнее ночи
Усыпленному душой.
(с)А. Блок

Голос живого человека кажется каким-то далеким. Словно рядом с тобой сидит кукла, в которую ты будешь вечно играть, и у нее уж точно не должно быть голоса. Не должно быть этих медленных неуверенных движений, переживания в голосе, восхищения и…такой покорности. Это пленит, вызывает желание скомкать живую оболочку кожи, разорвать мышцы на мелкие кровавые нитки, смотреть, как жертва мучается от того, что ты делаешь, наслаждаться его живостью. Ведь своей тебе никогда не достигнуть. И только чужая боль в глазах может вызвать странное ощущение спокойствия и гармонии, утоления собственной жажды, прекрасного чувства умиротворения.
Но все мнимое и придуманное ощущение рушиться в мгновение, когда резкая капель разъяренного дождя барабанит по стеклянной глади лобового окна машины. Скрипучие дворники скрупулезно стараются разбить стекающие потоки воды, что бы открыть дорогу, но дождь не приклонен. На мгновение, кажется, что машина  живет своей отдельной жизнью. Черный Мартин рычит, вибрирует, заставляя своих пассажиров ощущать его быструю дрожь, ему словно нравится, как стекает вода по его хромированной глади корпуса, разбивается, оставляя секундные слои, как он блестит и переливается, отвечая на огни светофоров. Город еще не проснулся.
Утренний Париж ленив, похож на большого сонного кота, который, усевшись на мокрый асфальт даже под каплями холодного дождя, все равно тщательно вылизывает свой черный хвост. Ночь была в охоте и явно томной, теперь настало короткое время сна. Потом все снова оживет: кот спрыгнет с подоконника и направится в очередной свой длительный поход.
Мастер чуть хмурится, всю дорогу он молчит, словно не слышит голоса Пьера, лишь кидая быстрый взгляд на него, изучает движение рук, неловкий взгляд, медлительность его дыхание, и очертания тела, проступавшие сквозь влажную куртку. Шиит понимает, что этот спортсмен сильнее его, скорее всего, просто так его не сломишь, не затащишь в дом. В дом? Какой дом? Серегил словно очнувшись от своих мыслей, на мгновение вскидывает темную бровь, глядя прямо на дорогу, где чуть вдалеке еще опасно близко мигает зеленый цвет. Что он собирается делать с этим Пьером? Он ли это?
Внутри что-то нарастает, лениво раскрывает черные крылья, заставляет неровно дышать. Чужой инородный голос раздается прямо над ухом. Хмммм….А ты думал разве не об этом, смертный?  Серегил вздрагивает, словно бы никогда в жизни не слышал этого темного голоса в собственной голове, словно это все очередной кошмар наяву. Черный Мартин резко заносит на повороте, колеса опасно визжат, оставляя темный след мелких частиц резина на дороге, брызги от луж летят в стороны опадая на бордюр тротуара и перильца. Прямо посреди почти безлюдной дороги еще полумертвого района сидит черный кот и шипит, вздыбившись шерстью. Животное выскочило прямо под колеса, словно не видело большого автомобиля, летящего тенью по асфальту. А ведь и правда, машин кроме этой нет.
Серегил тормозит Черный Мартин, останавливается прямо перед поворотом, рядом с испуганным котом, но похоже тот его вовсе не беспокоит. Шиит кидает взгляд на светофор, красный полуовал возвещает о необходимости ждать. Две минуты на то, что бы разобраться с собственной неожиданностью. Две минуты на то, что бы понять, чей это голос был в его голове. Да, твой собственный демон, который знает, чего хочет твое тело. Убить, уничтожить, утолить свою жажду. Так ведь? Чужой шепот, он медленными туманными струйками затекает в уши, оседает грязной пылью на стенках собственных мыслей, пускает корни, и ты понимаешь, да, по-другому уже не быть.
Две минуты на то, что бы Серегил успел лишь улыбнуться коротко человеку сидящему рядом. Две минуты на то, что бы он успел открыть маленький ящичек в двери и достать шприц с транквилизатором.
Серегил не всегда носил его с собой. Зная, что паразит плотно засевшие в его голове может опять потребовать утолить свою жажду, и не даст покоя пока она не утихнет. Обычно он любил обходиться  руками. Ломать кисти, выкручивая руки жертве, бросать на пол и мучить живое тело до тех пор, пока жизнь его не покинет. Но не в этот раз. Тут силы были явно не равны.
Нет. Это не я. Серегил шумно вдыхает все сильнее, сжимая свободной рукой от руля маленький шприц, и мучается с внутренней болезнью. Когда это началось? Когда он встретил того странного аргентинца? Он сам плохо помнит, что было в том доме у подножия снежных гор. Как далеко они оба тогда зашли, и что же это дало им обоим? Серийный убийца? НЕТ. Серегил упорно думает, что он успел убить всего двоих, больше его воспаленный мозг не помнит. Демон с чужим и завораживающим голосом по ночам не дает ему спать, опрокидывая в чужие воспоминания, заставляя жить чужой жизнью и чувствами.
И снова две бесконечных минуты на то, что бы рука шиита надломила колпачок, скрывающий иглу шприца. Движение похожее скорее на жалящий укол осы. Парализующее мгновенно средство, которое Серегил покупал у собственного врача. К таким препаратам доступ имели лишь ВНИ полиции Франции и пара частных клиник. Препарат действовал в течение 2 секунд, заставляя объект терять сознание и способность двигаться. Дозы впрыснутой в тело хватало ровно на пол часа. Как раз что бы проехать гостиницу, о которой говорил сам Пьер и довезти до частного загородного района с особняками.
Серегил словно в бреду, плохо понимает что делает, но уже не может остановиться. Он резко нажимает педаль газа заставляя мотор машины урчать громче, заворачивает на повороте и прибавляет скорости. Черный Мартин пролетает мимо высокого здания  отеля "Radisson". Заведенный механизм в голове шиита отсчитывает почти каждую секунду бессознательного состояние случайного гостя, пока еще есть время, что бы добраться до дома.
Серегил все еще надеется, что это всего лишь его глупая прихоть, и он отпустит своего случайного гостя, как только тот очнется в его доме. Будет неловкий разговор, но шиит верит в то, что это всего лишь очередной кошмарный сон, и на самом деле человек, полулежащий на переднем сидении его машины, нисколько не пострадает.
Постепенно автомобиль подъезжает к дому. Черные кованые ворота медленно раскрываются, впуская хозяина внутрь. Сначала длинная дорога, усыпанная гравием и ровные ряды высоких тополей. И только чуть вдалеке виднеется большой мрачный дом, полу прикрытый ветками ползущего дикого винограда.
Автомобиль останавливается у главного входа. Серегил выключает мотор машины, откидывается на спинку кресла и хмурится. Его чернеющий взгляд скользит по кожаному салону автомобиля, словно изучает забыл ли он что-то здесь, натыкается на бессознательное тело спортсмена и…все замирает вокруг. Чуть позже он поставит машину в гараж, а сейчас нужно вытащить спящего Пьера в дом. Он не задается мыслями, зачем и для чего он это делает? Ведь это по-прежнему для него сон, так зачем же настолько пытаться контролировать свою надрывающую болезнь и ненавистного чужака. Ведь он так устал.
Уже спустя какое-то время Пьер будет лежать один в одной из комнат старого дома, где все окна заплел своими листьями дикий виноград и кажется, что там поселилась вечная ночь. Сам Серегил будет сидеть в кресле в самом углу комнаты, курить крепкие сигареты и просто ждать, когда же медленное дыхание незнакомца станет резким и его глаза распахнуться.

Причина