- Мне нравится боль, - Габриэль без стыда, по-блядски сыто глядел на собеседника, - иначе, я не был бы так хорош в этом.
Геральд хмыкнул, явно довольный ответом, отвернулся от зеркала и ласково погладил стоящего рядом невольника по скуле.
- Ваш племянник, мистер Уоррен, великолепно воспитан. Я впечатлен. – От души похвалил он, не отрывая взгляда от рыжих с прищуром, будто рысьих, глаз. Пожилой магнат Кит Уоррен тяжело хлопнул мужчину по плечу и взял Габриэля за руку, как любил, сплетая пальцы в крепкий замок. Раб тут же оборвал молчаливый диалог взглядами со случайным знакомым и повернулся, склоняясь к губам пожилого клиента, чтобы оставить на них легкий, но явно не родственный поцелуй. Он уже заучил наизусть, как Уоррен любит прощаться с «игроками».
Старина Кит, хоть и отчаянно молодился, не мог реализовать и трети одолевающих за день фантазий, потому, искал пару для «шалостей» с арендованным невольником на стороне. Нынешняя забава не продлилась и пятнадцати минут. Именно столько времени потребовалось сорока трех летнему заместителю президента крупного автомобильного концерна Геральду Руше, чтобы высечь «любимого племянника» партнера по бизнесу ремнем и нетерпеливо спустить на его горящую алыми полосами породистую задницу. 
Наметанный глаз Уоррена безошибочно определял всех охочих до бесстыдств и непотребностей джентльменов; затем, как по нотам, шла красочная презентация племянника с последующим предложением выпить чего-нибудь неприлично дорогого в более уединенной обстановке, без галстуков. А дальше… Дальше гости сами избавлялись от одежды и на «ура» выписывали подчас шокирующие, достойные именитых эквилибристов трюки в кроватях, на слотах, коврах, диванах или унитазах.
Сегодня же все вышло до смешного просто. Руше сам последовал за Габриэлем в мужскую комнату, с целью узнать, не согласиться ли юный наследник самого Кита Уоррена при случае познакомиться поближе. Знакомство состоялось. В присутствии «дядюшки» и без излишних реверансов.
- Прости, котенок, - пропыхтел Кит, выбираясь из уборной под руку с невольником, - я обещал тебе сегодня отдых… Но упускать возможность поглядеть на выпученные глазища самого Руше! Ты понимаешь ведь?
- Конечно, дядя, - ласково улыбнулся Габриэль, поглаживая теплую ладонь старика, - нет проблем.
Он никогда не понимал и не пытался. Но этот клиент был невероятно щедр и удобен. И потому, такие мелочи, как синяки от ремня и пара капель чужой спермы на дорогом нижнем белье, не смущали совершенно. С Уорреном он объехал уже полмира. В совершенстве выучил английский, заговорил по-испански, научился различать сорта дорогостоящих вин, водить авто, ездить верхом, завязывать бабочку и правильно носить шелковые шейные платки. С Уорреном он был уже не просто рабом, а вырос до статуса очень дорогой, можно сказать, эксклюзивной шлюхи; с ним порка превратилась в забаву для детей, он не дурел от вида крови, не трахал непростроганными брусками, не вспарывал кожу и не ломал конечности; был ухожен, отлично, хоть и плотно, сложен, не терпел уродов и глупцов и предпочитал исключительно «чистый и безопасный» секс. Кит был обычным престарелым вуайеристом, безмерно тщеславным, но по-отечески заботливым и даже искренним порой. В поместье наведывался с завидным постоянством по три-четыре раза в год.
Их знакомство с Габриэлем стало своего рода откровением, когда троих поджарых мастеров оказалось слишком много для крепкого с виду вип-раба, приведшего клиента в полный восторг статью и пластикой тела; а у крепыша Уоррена стало плохо с сердцем, когда мальчишка начал давиться брызнувшей горлом кровью. Спустя всего пару месяцев после судьбоносной встречи, Кит вернулся в поместье полный энтузиазма и предвкушений и отвалил немалую сумму за эскорт услуги того самого вип-паренька.
Невольник до сих пор вспоминает об этом времени с улыбкой. Прыжок в новую жизнь. С тех пор он подрос на каких-нибудь пять ничтожных сантиметров, возмужал и стал чуть шире в плечах, сохранив при этом юношескую худобу и жилистость, которая так прельщала клиентов. Научился держать голову, обзавелся хорошими манерами, выправкой и даже маникюром. И все благодаря «дядюшке» Киту.  Его невозможно не любить, он ничтожнейший Хозяин и никогда не станет кем-то хоть отдаленно напоминающим мастера, но человек и сутенер - отменный. Поэтому, Габриэль старался для него как мог. И многое делал даже с удовольствием, как абсурдно это бы не звучало.
- Выполняю обещание и оставляю тебя в покое, котенок мой! – Торжественно объявил старик, выталкивая его на балкон и тут же порывисто поцелуя в губы. – Отдыхай сегодня.
Уоррен забрался пальцами в карман пиджака, достал крошечный дисплей и, прищурив глаза, на память нажал несколько кнопок.
- Мне всегда неудобно за это, сладкий, ты знаешь, - неожиданно возбужденно просипел он, роняя дисплей обратно в карман и тут же возвращаясь к губам невольника. – Но это обязательное условие контракта, а его игнорировать никак нельзя, верно?
Уоррен закрепил свои слова еще одним дразняще-легким поцелуем. Без стеснения погладил прижатого к вырастающему прямо из широкой балконной перилы горшку с цветами молодого мужчину и, удальски щелкнув пальцами, как будто только что сорвал джек-пот, прихрамывая, или, скорее, пританцовывая, удалился в шум кишащего гостями зала.
Оставшись в одиночестве, Габриэль некоторое время наблюдал за возней элитных тел за дверями, засунув руки в карманы и прижавшись задом к периле. Затем, как будто вспомнив о боли в горящих огнем ягодицах, скривился и шагнул вперед. Расправил плечи, поправил галстук, одернул рукава сидящего идеально по фигуре пиджака и медленно огляделся, с огорчением для себя обнаружив, что вся предшествующая сцена проходила на глазах у случайного свидетеля. Тот спокойно сидел на скамье неподалеку и курил.
Чтоб тебя. Габриэль цыкнул, ударив языком по зубам, подумал несколько секунд и направился в сторону отдыхающего в тишине незнакомца.
- У Вас не будет зажигалки? – Начал просто, с улыбкой и подчеркнуто вежливо, оценивая мужчину взглядом.

Предшествующая этой ночь была богата на сюрпризы. Габриэль с трудом припоминал события последних часов продолжительной крек-оргии. Всплывающие как части путаной головоломки воспоминания были малоприятны. От них мутило, непривычно сильно стучало в висках, и поднималась необъяснимая злоба. Раздражение и усталость давали о себе знать, потому невольник не упускал возможности повеселить себя любым доступным способом. Например, окончательно смутить и тем испортить вечер заносчивому свидетелю маленьких шалостей его клиента.
С годами Рош стал жестче и смелее. Научился дерзить и лицемерить, носить по очереди две совершенно разные маски и не путать их. В поместье он выживал, пресмыкался и был покладистым исполнительным рабом. В поездках с Китом отрывался. Иногда даже казалось - жил на полную катушку. Роль богатого наследника давалась ему на удивление легко. А для роли алчущей бляди… Смешно, не нужно было делать ровным счетом ничего. Всего лишь подавать свои желания красиво, гордо вскидывать голову, как будто предложением снять штаны можно ранить в самое сердце, и подмешивать к покорности во взгляде издевательски-красивую усмешку. 
- Очень жаль. – Габриэль выудил из кармана пачку сигарет, встряхнул, неторопливо достал одну, зажал губами, – не… хотелось бы ставить Вас в неловкое положение. – Произнес глухо, растягивая шипящие. Усмехнулся, глянул в сторону плотно закрытой стеклянной двери, сделал шаг к скамейке, склонился и, придержав пальцами сигарету во рту незнакомца, не спеша, прикурил. Разогнулся, как ни в чем ни бывало, жадно затянулся и глянул поверх светлой головы собеседника.
- Конечно, найдись зажигалка, неудобств можно было бы избежать, - Габриэль театрально цокнул языком, желая подчеркнуть свою досаду, - но я и сам их постоянно где-то забываю.
Затянулся снова, выпустил густую струю дыма и, как будто вдруг опомнившись, снова взглянул на незнакомца. Склонил голову к плечу и нахмурил брови:
- Надеюсь, я не смутил Вас? Было бы таак неприятно…
Улыбка на последнем слове превратилась в смешок и оборвалась.

- Стоило подышать в губы, и мы уже на «ты»?
Габриэль разжал ладонь, взглянул на презент от брезгливого собеседника, тихо фыркнул, подбросил- подхватил коробок, смял в кулаке.  Вдруг ясно понял, что курить ему совершенно не хочется. Он ведь терпеть не может это послевкусие от выкуренных сигарет, как будто обмакнул язык в давно остывший подернутый пленкой чифирь. Пристрастие к никотину так и не пришло, хотя в последние несколько лет курить приходилось много. Только из-за того, что Кит был любителем решать все свои «насущные дела» по курилкам, а стоять без сигареты в толпе смолящих как паровозы тел было совсем уж глупо. Мимолетное раздражение от дешевой подачки вдруг сменилось необъяснимой тоской. Тяжело заворочалось в груди.
- Не могу. – сухо выдохнул, затянулся и щелчком отправил сигарету в неподвижную темень за балконными перилами. Последняя фраза незнакомца, брошенная, как откуп в десять долларов нищему, оказалась более чем двусмысленной. Как раз в тему вечера. – Не скажу, что покорен твоими манерами, но, пожалуй, обратно в тот аквариум я тоже не спешу.
Габриэль усмехнулся, спрятав эмоции за  развеселым прищуром и язвительно-хитрым блеском в глазах.  Поравнялся, сунув руки в карманы, встал в паре сантиметров от плеча собеседника.
- Ты слишком заносчив для офисного краба, - не скрывая издевки, тихо сделал комплимент.
Уоррен как-то вскользь упомянул, облизнувшись в затылок этому медленно проплывшему мимо молодому мужчине, о том, что зад Александра Вильбоа в канторе и за ее пределами оценивается очень высоко, хотя бы потому, что тот никому не дает. Но сказано это было с такой ядовитой и гадкой ухмылкой, что было ясно, речь шла именно о личном отказе и, как следствие, крупной обиде.
Вопреки ожиданиям, Кит так и не вернулся. Габриэль был не на шутку озадачен тем, что же на этот раз пришло в голову щедрому на выдумки клиенту. А пока гадал, предпочитал держаться ближе к «телу», просто потому что был уверен в том, что случайных совпадений в его невольничьей жизни не бывает.
Он стоял рядом и упрямо смотрел перед собой. Встречаться с оппонентом глазами ему не хотелось. Все в этом человеке было ему омерзительно. Жесты и интонации раздражали. Габриэль в принципе не жаловал выскочек и чистоплюев, но в этом случае отвращение усиливалось каким-то странным интуитивным чувством старой кровной обиды. Как будто некогда их дороги уже пересекались.
- Так что? – Невольник повернулся, подарив бледному профилю собеседника странную блуждающую полуулыбку.  – «Приглашение к более близкому знакомству» принято, или мне подышать на тебя повторно?

Похоже, присутствие Габриэля слишком сильно бесило гостя «важной корпоративной тусовки». Невольник улыбнулся лишь раз, когда мужчина поспешил отереть руки платком, как будто вляпался пятерней в коровью лепешку. Как ни странно, грубый тон и сочащийся желчью монолог не тронули ни одной струны исхудавшей астматичной рабской души, если там еще осталась хоть одна целая струна. Габриэль прекрасно знал свое место, знал, что раздражает незнакомца лишь тем, что лишен необходимости скрывать свою сущность за благородными жестами и маской приличия. Эпоха двойных стандартов длиною в недописанную историю человеческого рода… Любезно не скатившегося до прозаичного «шлюха» блондина было даже жалко. И это, бесспорно, забавляло.
Он был лишен иллюзий с раннего детства. Ни дорогой костюм, ни побрякушки, ни даже прихоти клиента, ставящие его в один ряд с прожигающими жизнь развязными наследниками крошечных корпоративных империй, не могли зашорить взгляд наблюдающего за жизнью с колен раба. Габриэль всегда им оставался, прекрасно понимая, что даже каждую кажущуюся свободной минуту своей жизни, должен подчинить попыткам угодить господину.
Уоррен жег Вильбоа взглядом весь вечер. Потому, невольник нисколько не удивился, когда клиент, воспользовавшись первым же удобным случаем, вытолкнул его на балкон, где всего пару минут назад попытался скрыться от шумных гуляний «приличного общества» объект повсеместной вечерней охоты. Оставив мужчин наедине, Кит в привычной для него манере отдал Габриэлю команду «фас!».
- Если уж дядюшка захотел чего-то, – начал он вкрадчивым наставительным тоном, поправляя измятый галстук, - то он это получает. Мне, честное слово, жаль тебя. – Улыбка вышла искренней, но пошлой. – Возможно, выебывайся ты меньше, твою бледную личину никто и не приметил бы, а теперь, особого выбора у тебя нет. Советую не раздумывать долго. У дядюшки скверное чувство юмора, вряд ли ты выйдешь с этого бала целкой, золушка. Так что, далеко меня не отпускай. По крайней мере, я – ухоженный и галантный кавалер. Поднимемся наверх сейчас, много времени ты не потеряешь.
Габриэль, как мог, старался подавить ехидные интонации. Спрятанные в карманы брюк ладони похолодели, кончики пальцев нестерпимо покалывало. Ощущение великолепное и одновременно пугающее. Ему нравилась его жизнь, в которой можно обойтись одой только волей господ, избежать принятия сложных решений, ответственности, угрызений совести. Нет, ему не было стыдно сейчас. Досадно от того, что этому красивому молодому мужчине придется наступить на горло раздутому до неприличных размеров самомнению и подчиниться воле случая, неприятно от мысли о возможном насилии, но никаких сомнений в правильности чужого решения.
- А чтобы ты не обманывался больше, разочарую – это самый настоящий бордель, сладкий, – Габриэль отвел глаза, притворно вздохнул, окидывая взглядом тусклые огни замершего в ожидании города, - сделай уже эту несчастную сигарету, и идем.