Улыбка писателя и его спокойное и даже, неожиданно, ласковое обращение после  то ли шутливого то ли всерьез сказанного азиатом для парня стало несколько непривычным.  И в первый момент несколько напрягло. И все же отчего-то не хотелось задираться и огрызаться, как он делал это всегда, защищаясь от всех и всего. А когда Скиннер заговорил, Ренье был почти благодарен ему, так как сам заводить разговоры не привык с детства. К тому же…
– У нас всё нормально? Тебя никто не обидел, пока я дрых?
А.. Если бы меня кто-то обидел, было бы ненормально... у... нас? И, что он понимает под словом «обидели»?
-Все в порядке, мсье.  Обидеть можно того, кто хочет считать, что его обижают.   – Парень неумело, словно забыв – как это делается, улыбнулся.
- Уже далеко заполночь, мсье Скиннер. Новая ночь маскарада. – Губы тронула чуть кривая усмешка. И тут же была заменена смущенной, так как на вопрос писателя об ужине живот паря предательски буркнул что-то согласное.
Неожиданное беспокойство, заставившее Скиннера вдруг заторопиться, привело парня в недоумение.
Куда можно торопиться вот так активно ночью? Или он решил провести еще одну ночь на карнавале? Ну, а почему бы и нет? Он ведь сюда развлекаться приехал, а не в лазарете лежать, как это происходит чаще.
Однако энергичность писателя все же сделала свое дело, и Рауль принялся помогать с одеванием. Для начала повертел в руках «амуницию», как назвал эту часть своего туалета Скиннер, пристально изучая. Ведь лучше сразу узнать – как и что, а не лезть с неумелой помощью. Разобравшись в «ленточках-крючочках», Ренье постарался надеть и застегнуть лечебное белье так, как положено. Затем посмотрел на писателя.
- Вы хотите  заказать еду в номер, мсье Скиннер, или снова пойти в столовую?

Кажется, я все-таки не вовремя.... Рэй всегда был странным в вопросе любви, а теперь нашел еще одного такого же себе. И чего стесняются-то?.... Детский сад! - размышлял Эд, наблюдая за обоими. Ситуация сложилась весьма забавной с его точки зрения, но эти двое явно так не считали. Попытка брата оправдаться только укрепила подозрения о любовнике, а внезапно слинявший Рауль погрузил в легкое недоумение. И чего это они вдруг?
Эдди сбросил пиджак, расстегнул рубашку и присел на кровать рядом с братом. Близость любимого на мгновение отвлекла от всех лишних мыслей и вопросов. Юноша тепло улыбнулся и поцеловал Рэя, едва коснувшись губами. В этот почти братский поцелуй было вложено столько нежности и заботы, что хватило бы на пятерку влюбленных.
- Нии-тян, а почему "он совсем не то, что ты подумал"? - внезапно строго поинтересовался младший. - Разве это плохо? Или всем можно, а тебе нельзя? Причем, нельзя только потому, что ты сам себе запретил, так как я был бы не против. Что вы тут за детский сад устроили? - голос смягчился и наполнился искренним недоумением и желанием помочь брату.
Эд оглянулся и заметил, что Рауль не спешит возвращаться и застрял где-то в соседней комнате, явно стараясь не мешать встрече. Желания делиться новостями и рассказывать о случившемся в теперь уже бывшей семье не хотелось совершенно. Слишком свежая рана, слишком близкими людьми они все стали. Поэтому он с воодушевлением ухватился за возможность отвлечься и заняться другими проблемами. В конце концов, это первый раз, когда он видит нии-тяна в подобной компрометирующей ситуации. И почему-то это безумно радовало.
- Рэй, ты не моя собственность, а я - не твоя. Ты можешь делать чего угодно и с кем угодно, и я точно также. Ты это прекрасно знаешь, - даже тени вопросительной интонации не прозвучало, только утверждение и абсолютная уверенность. - А теперь зови сюда своего скромника, нечего ему там торчать. Это мне следовало выйти, если уж на то пошло. У тебя, вон, гостиная есть. Я могу там лечь.
Мысль о том, что этот Рауль просто совершенно случайно оказался среди ночи рядом с голым Рэем в комнате,  даже не задержалась в его голове. Такого не может быть, потому что такого не может быть. Железный и самый убедительный аргумент, к тому же один из самых любимых у Эдди.

Рауль в какой-то момент был заворожен картиной настолько, что почти забыл обо всем на свете. Он осмелился и провел по холсту кончиками пальцев, повторяя все линии рисунка, словно запоминая.
Красиво. Интересно, а я смог бы так нарисовать? Ой, вряд ли.  Тут и мастерство нужно большое и… И материал и краски. Простым углем или прутиком по песку не нарисуешь так здорово. И все же – что же означают эти знаки? Нужно будет спросить у Скиннера.
Голоса братьев слышались негромко, не мешая лениво текущим размышлениям и наблюдениям. А поразмыслить было о чем. Что теперь будет и как себя вести? Решение пришло неожиданно и быстро. Все оказалось так просто, что Рауль даже улыбнулся про себя.
Стук в дверь, известивший, что заказанная еда прибыла, и голос писателя раздались почти что одновременно. Рауль открыл дверь, пропуская в номер мальчишку-слугу.
- Ваш ужин. – Мальчишка повертел головой, явно не понимая – зачем одному парню нужен заказ на троих. Затем, увидев в комнате. Поняв, что заказ был передан через другого слугу, если даже не через раба, нахально ухмыльнулся, прищурился, глядя на Ренье. Провез тележку, на которой стояли накрытые крышками тарелки. Низко поклонился. – Господа желают приобрести костюмы для маскарада?
Рауль прошел следом за мальчишкой. Взгляд слуги кольнул сердце не обидой, но оскорблением. Поэтому выражение лица парня было несколько угрюмо, брови хмуро сошлись на переносице, а губы вновь плотно сжались.

После того, как парень начал помогать, его легонько отстранили. И началось нечто… Поистине ужасное. Хотя судя по телодвижениям писателя – тому эта «акробатика» была явно не впервой. Рауль пристально следил за мужчиной, готовый в любой момент прийти на помощь, но не лез. Сначала – когда Скиннер слезал с коляски – Ренье придержал «передвижной аппарат», чтобы коляска не слишком уж резко передвинулась назад, и Скиннер не потерял опору. А затем, когда мужчина уже оказался на полу, Рауль откатил коляску.  Присел на корточки, потом опустился на колени – так, в случае чего – он сам приобретал бОльшую устойчивость  и мог подхватить Скиннера.
Однако все обошлось без происшествий. И Рауль смог – еле слышно – облегченно вздохнуть. Впрочем – это было не все. Нужно было все же до самого конца помочь разоблачиться от этого жутковатого костюма. Это было тоже не слишком легким, поскольку костюм был похож на вторую кожу, плотно прилегая к телу. Поэтому нужно было действовать особенно аккуратно.  Он тихо хмыкнул в ответ на несколько двусмысленную шутку писателя.  Затем, слегка наклонившись, потянул с бедер мужчины костюм.  Когда же, наконец, «вторая кожа» была стянута, парень откинул комбинезон в сторону, помогая мужчине улечься поудобней. Затем взял оставленное  все еще влажное полотенце, торопливо метнулся в ванную, снова намочил его и, вернувшись, вновь присел на корточки, обтирая тело Скиннера. О том, чтобы  предложить ванную, и речи быть не могло,  но мужчине наверняка было не очень приятно ощущать на коже пот, после»разоблачения», как тот выразился. Времени, пока парень мотался в ванную, прошло буквально с полминуты, так что Скиннер не успел бы замерзнуть. А уж потом – обтертый влажным, но теплым полотенцем, писатель вообще был укрыт одеялом.  Все действия были проделаны Раулем молча и аккуратно. И только уже потом, негромко вздохнув и, уже аккуратно складывая маскарадный костюм, чтобы  вынести за дверь, парень поинтересовался.
-Мсье Скиннер,  может быть Вам принести что-нибудь поесть?
Однако ответить Скиннер не успел, когда в дверь раздался стук, а затем в комнате появился мальчишка-посыльный.  Прошел он спокойно и четко – явно зная – кому нужно  - отдал небольшой конверт Раулю. Затем быстро ушел, так что Ренье не успел ничего спросить.
Света в комнате было не слишком светло, поэтому Раулю пришлось напрягать глаза. Первые слова заставили вздрогнуть.
Ты это обязательно получишь и прочтешь...
Так обычно пишут, когда знают, что это последнее, что делают в жизни.  Но последующие строки не были столь трагичны.  Совсем наоборот.
Я теперь свободен, Рауль. Я могу тебя забрать. Прямо сейчас. Когда хочешь.
Ренье ощутил, как сердце подпрыгнуло, толкнувшись куда-то в горло. Он закашлялся, медленно перевел дыхание, стараясь успокоиться.
Поначалу он не понял – от кого это письмо – Ренье мало с кем сходился в Вертепе, даже среди невольников. По-крайней мере настолько, чтобы переписываться с кем-то. Но увидев подпись, тут же вспомнил.
Значит… Он свободен. Как же это произошло? Кто-то выкупил или сбежал? Нет, вряд ли. Иначе не смог бы переправить письмо. Значит... 
Он предлагает забрать меня с собой.
Рауль на секунду оторвался от письма, кинул короткий взгляд на Скиннера. И почувствовал, как у него самого сжимается сердце. Нет... Он не может оставить писателя. Пусть даже к тому приехал брат, и Скиннеру уже вряд ли нужен помощник. И пусть потом сам Ренье проведет всю оставшуюся жизнь в этом борделе. Но... Почему-то он просто не смог бы уйти.  Хотя все предыдущие три года рвался на волю. Рауль горько вздохнул – сердце словно сжало. А затем тряхнул головой.
За каждое наше решение и действие мы должны отвечать. И прежде всего – перед собой. И раз уж решился на что-то – не стоит сожалеть. Если Скиннер сам скажет, что ему не нужна моя помощь, тогда.. Найду Винсента, поговорю с ним. Но только если буду уверен.
Он вновь обернулся к лежащему на матрасе мужчине.
-Простите, мсье Скиннер. Это от Винсента письмо. Помните – мы его в коридоре встретили, а потом он с нами в столовой был? Он написал, что он уже свободен. Здорово, правда? - парень улыбнулся с искренней радостью.

Так не бывает. В голове вертелась только одна строчка, которая заменила все мысли, все ощущения и поиски путей спасения. Так не бывает. Слишком тихо, слишком пустынно, слишком беспросветно, слишком... странно.
Его пальцы судорожно сжимали дорогую обивку пассажирского сидения навороченного джипа. Накатившая слабость полностью парализовала не только мышцы, но и большую часть органов чувств - он почти ничего не видел, уже плохо соображал, а тишина просто оглушала. Ни звука, ни вздоха, ни музыки... Эдди всегда считал, что в такие моменты маньяки что-то говорят, как-то комментируют, ругаются в конце концов или угрожают. А жертве положено кричать, умолять о пощаде, вспоминать всю свою жизнь и мучаться вопросом - удастся ли выбраться живым и сколько повреждений успели нанести. Ничего. Тишина. Так не бывает.
Маньяк тоже был неправильный. Его руки с такой силой удерживали Эда на коленях, что казалось, будто этот тип боится, что парень просто напросто взлетит сам по себе. Начинал волновать прямо противоположный вопрос - если он сейчас потеряет сознание и рухнет, то этот дядя остановится или даже не заметит? Скорее второе.
Собрав все остатки душевных и физических сил, он приказал себе выжить любой ценой, в любом состоянии.
Вспомнить начало "экзекуции" Эд не мог. И что-то ему подсказывало, что окончания он тоже не запомнит. Может, оно и к лучшему. Казалось, мужчина просто хочет вымотать его до самого предела. А где он, этот предел, не знал никто. По крайней мере, таким желанием объяснялось совершенно ненормальное рвение самого маньяка и рука, крепко сжимающая член мальчика. Кажется, он даже умудрился кончить.
А темнота накрыла внезапно и наконец-то отключила измученного мальчика.

Проснулся Эд уже в сидячем положении от собственного крика. Сердце бешенно колотилось, в голове стучала только одна мысль - что это было??? Он давно научился отличать сны от реальности и с первого мига пробуждения уже знал, что это всего лишь сон, ничего не произошло. И вообще, кошмары он видел последний раз в глубоком детстве. Вторая мысль поразила не меньше - а где все? Эдди отвык спать один в кровати. Рядом всегда сопел кто-нибудь: жена, брат, а изредка - любовник.
Юноша заморгал, чтобы окончательно сбросить пелену сна, и провел рукой по пустующему месту. Почему-то никак не удавалось вспомнить, где он. Знакомые иероглифы на чужих стенах сбивали с толку.
Ох, я ведь к брату приехал!... И где?...
- Рээээй? - сонно протянул младший, озираясь по сторонам. Сцена, которую он увидел, повергла его чуть ли не в большее недоумение, чем сон. Брат лежал на полу на матрасе в соседней комнате, весь мокрый и бледный. Рядом стоял Рауль с листком бумаги, тоже какой-то озадаченный. Никаких умных и правдоподобных объяснений он придумать не смог. Как за несколько часов можно было довести Рэя до такого состояния и, главное, чем?
Может, у них была бурная ночь, а потом мальчик увидел бумагу с диагнозами нии-тяна? Или это мои вещи принесли, и там обнаружилась какая-нибудь жутко неприличная записка от Кита? А может просто счет за пребывание здесь?

Отредактировано Эдди Скиннер (2010-05-06 22:11:05)