Номер с алчным блеском в глазах и трясущимися пальчиками всегда проходил, или до, или после, иногда даже Деус повторял его на бис. Но бывали и проколы, и счастье когда его просто выставляли при этом. И сейчас Амадеус бесстыже играл, даже не слишком пытаясь прикрыть игру, за что и последовала расплата.
- Голова – два уха? Подумайте, редкость какая! Что там алчным бесчувственным богачам в этом случае делать полагается? Предлагать сократить количество ушей?
Сердце не то, что камнем, оно упало булыжником, холодным тяжёлым, почему-то мокрым, и попало прямо на ноги, в полёте зацепляя все попадающиеся на пути органы и таща за собой вопящий шлейф. Кровь отлила не только от светящихся амстердамскими фонариками ушей, но так же со щёк, и всего, где она до этого мерно текла. Как показалось Деусу, она непостижимым образом нашла  трещины в разбитых ступнях, и теперь журча, аккуратной струйкой вытекла на пол, пачкая ковры, заливая ножки стульев. Стола, комода, ножки кровати, поднимаясь всё выше и обязательно желая утопить бедного стриптизёра, за потерю нюха. Пара минут, всего пара минут между фразами, а он уже просчитал, где находиться дверь, и что он кажет администрации, на резонный вопрос: Где его так научили бегать стометровку с препятствиями?
– Не хочу. Я хоть и шотландец, но проявлять положенную баснословную скупость не стану. Считай, что несравненная доброта победила, и я готов открыть свой туго набитый спорран ради…
Амадеусу показалось, что выдохнул он так, как обязан делать порядочный дракон из далёких детских сказок.
- Добро, несомненно, всегда побеждает зло, месье – голос, словно скрипучая дверь, подпел весёлому смеху благодетеля.
Если нотариус сейчас не придёт у меня заворот кишок будет, ей богу.
- …ради долга чести… ох, мать моя женщина!..
Моя тоже. Уж не родственники ли мы с вам?! Губы растянулись в улыбке, а ладонь вернулась на колено к своему владельцу.
- Спасибо, месье. Я буду помнить вашу доброту.
Деус замолчал, потупив взгляд.  Где этот чёртов нотариус?  Серьгу даю за немедленное появление!

- Так ты выбрал серьги, Изумруд мой? Покупаем? А доставить их куда? Можно прямо сюда, а можешь ввести нужный адрес сам, потом сразу сотрёшь, я обещаю не смотреть.                                       
Амадеус расплылся в улыбке. Уже было собрался стучать по клавишам, как тишину дождливого утра нарушил шорок отодвигаемых дверей. Стриптизёр обернулся одновременно с вопросом благодетельного месье.
Господь всемогущий, неужели за мной? Я ж только сократил себе рабочий день на пол часа! Не убивайте сразу, я ж не на час, и потом заказов не было, все на маскарад рванули, ей богу, вырви глаз, трижды мне перевернуться!
- Вы нотариус?
Деус даже зажал ладони в кулаки и попытался вспомнить хотя бы первые звуки слов чего-то отдалённо напоминающих молитву. Нотариус все-таки, где-то был неподалёку…недавно…совсем недавно., пока он не наткнулся… Вид у детины был такой, ширина плеч, сталь мускулов и лицо «будкой», словно двухкамерный холодильник с кухни Вертепа, да и выражение лица было, как в морозилке. В руке, правильнее сказать в стальном ключе, которым явно откручивают головы нерадивым, не знающем, как считать время стриптизёрам, мерно покачивался такой аккуратненький портфельчик, словно встреча с нотариусом всё-таки произошла на бескрайних просторах вертеповских коридоров и окончилась в желудке голодного бугая, а портфель, это так, отрыгнулся.
Вы нотариус?
- Нотариус? – эхом подхватил Амадеус.
Две серьги отдам и половина акций в придачу. Озвучь чудо!

Детина дал положительный ответ на жизненно важный в эту минуту для Амадеуса вопрос. Правда, обращался он исключительно к месье. Да стриптизёр был даже рад, что в его глазах присутствовал в комнате в виде мебели. Когда массивная нотариусская задница опустилась на кровать, Деус поспешно отодвинулся  и превратился в слух и зрение, очень острое зрение. Краем глаза он посматривал на бумаги, которые мистер «а-ля Шварценегер» ловко выуживал, словно всю жизнь и делал, что тренировался в этом.
– Договор купли-продажи? Завещание?
Какие правильные и красивые слова могут всё таки вылетать из таких невообразимых месье. Заветное, до боли натершее мозги заоблачной мечтой слово, звучало, как музыка. Похоронная.  Завещание. Стриптизёр даже улыбнулся ему, словно подманивая. Но синица в руке пристрелила журавля в небе.
- Я хочу оформить дарственную на имя этого юноши, на часть принадлежащих мне акций нефтеперерабатывающей компании.
Юноша, как и подобает в таких исключительных случаях, зарделся и скромно потупил в постельное бельё глаза.
Вертеп могила. Вести о том, что здесь происходит не выходят за его пределы, но сорочья почта внутри налажена, дай боже. Не пройдёт и дня как об щедром подарке узнают, возможно будет срубить неплохие чаевые С увеличившихся заказов. А Деус не сомневался, что заказы теперь возрастут, хотя бы из любопытства, за что же ему отвалили такой кусок счастья. Но и вертеть жопой придётся энергичней, чтобы не разочаровать любопытствующих.
Поглядывая краем глаза на оформления бумаг, он теперь молился о том, чтобы память щедрого благотворителя могла удерживать в сознании сразу два хороших поступка, а именно дарственную, и подарок в виде пока ещё не купленных, но уже выбранных серёг с парой изумрудов по пять карат каждый.

Слух не подвел Ренье. Молодой человек – обладатель знакомого голоса – и вправду однажды встречался Раулю. В баре, где Раулю видел странного безумца Азбуку и других ребят-невольников. И тогда этот парень подходил к Скиннеру, что-то обсуждая с писателем. То ли из прислуги, то ли невольник из элитных – держится вполне свободно и раскованно. Но вряд ли гость.» Гостей» Рауль уже научился узнавать за все годы, что провел в Вертепе, каким-то «шестым» чутьем. Это же чутье и плюс спокойное поведение самого Скиннера дали понять, что мощный тип в темном строгом костюме, хоть и выглядел кем-то вроде вышибалы из местного ресторана, все же не был ни охранником ни кем-то еще из представителей «силовых структур» Вертепа.
Войдя в комнату, Рауль отметил про себя довольно странную атмосферу, царящую в помещении. Вот только что чуть знакомый парень сиял улыбкой по вполне понятной ему самому причине, а в следующую минуту «сдулся», как шарик, из которого выпустили воздух, и обратился к Скиннеру со скорбным воплем-вопросом о неизвестности нахождения справедливости.
«Цивильный монстр», беседовавший до тех пор с писателем, так же обернулся, когда Рауль известил кашлем о своем присутствии. Затем снова повернулся к Скиннеру.
-Этот юноша тоже входит в число одариваемых Вами, мсье? – Ухмылка была столь циничной и многозначительной, что догадаться о ее подоплеке было бы под силу и непонятливому.
Ренье, уже подошедший ближе, заметил гримасу «амбала» и побледнел. Губы упрямо и гневно сжались, пальцы невольно стиснулись в кулак. Парень буквально заставил себя сделать глубокий вдох и медленный выдох, чтобы успокоиться. Не стоило начинать (или, судя по темнеющему небу за окном) заканчивать день дракой.
Он кивком поздоровался со Скиннером, так же – с разобиженным на весь свет, парнем. Не говорить же было «добрый день».  Рауль заметил, что при его появлении Скиннер чуть расслабился, и укорил себя за то, что позволил себе так долго и бессовестно дрыхнуть, хотя писателю  могла бы понадобиться  помощь. Впрочем, в случае чего – помощников тут сейчас хватало. Так же мельком Рауль отметил про себя отсутствие младшего брата писателя.

Наконец, благодетель решил показать, где зимуют раки, расставить все точки над и»» и над всеми остальными буквами, где требовалось и где не требовалось. Улыбка была самая, что не на есть, вежливая, тон самый обходительный, а текст самый доходчивый. Была бы воля Амадеуса, так он закончил бы всё это, глубоко присосавшись к выпячиваемым губам месье нотариуса. Конечно в качестве того самого процента, то есть мзды.  Взгляд сразу повеселел, словно его владельца вытащили из петли и внезапно прочли указ короля о помиловании. Стриптизёр задрал нос и прищёлкнул языком, не забыл пи этом кивком головы поклониться прожорливому амбалу. Ничуть не сомневаясь, что у того не осталось выбора, даже не из  за того, что щедрый месье мог отказаться от его услуг и оставить  того не соло нахлебавшись, а в основном из-за того, что горе предпринимателю придётся объяснить правящей верхушке, то бишь либо месье де Реналю, а возможно и самому месье да Вилюю, чего это Вип-клиент нотариусов меняет, как перчатки. На то, что у обладателя таких бицепсов и трицепсов хватит извилин извернуться, Деус не верил. От победы мирового добра над мировым злом, хотя подписание акта капитуляции ещё не было даже озвучено, стало так хорошо, что стриптизёр не мог сидеть сиднем. Резвы ноженьки подняли и понесли идеально скроенное тело по спальне. Амадеус даже подошёл к пареньку, так внезапно материализовавшемуся на пороге. Улыбка призвана была ослепить, ну, или по крайней мере осветить и его дальнейшие перспективы общения с щедрым клиентом. Тихим вкрадчивым голосом Деус возвестил ему почти на ухо.
- Будет и на твоей улице праздник. Месье не хухры-мухры. Он знает толк в подарках, – горячее дыхание лизнуло волосы паренька, стоящего со сжатыми кулаками. – Расслабься, - стриптизёр воспринял этот жест по-своему. – И тебе тоже хватит.

Выражение лица парня говорило красноречивее всяких слов. Недоверчивое презрение и усмешка. Будто этот тип сам не верил ни во что, кроме денег, словно для него не было таких понятий, как порядочность, гордость. И ценил только, что можно было потрогать, пощупать и приобрести. 
Видимо, тебя, приятель, не били целых три года только за то, что ты стараешься остаться человеком, а не стать послушной куклой в лапах похотливых извращенцев.  Вот ты и считаешь всех здешних такими, как ты сам.
Рауль смотрел на юношу, словно загнанный в угол волчонок с надетым намордником -  хмуро  и недобро. Нет, он прекрасно понимал, что не все в Вертепе ребята – милые и безобидные, как те же Винсент или, тем более. Азбука. И не все недовольны своей жизнью в борделе. Но вот с такой неприкрытой жадностью Ренье сталкивался впервые. Оставаться в одной комнате с эти типом становилось неприятно. Очень даже.
- Амадеус, вводи уже адрес, да и кончим это «Дело об изумрудных серёжках», земля пухом моему земляку, сэру Конан-Дойлу. Кушать очень хочется.Прозвучавший голос писателя заставил Рауля встрепенуться.  Хотя время было и позднее, но и правда подкрепиться стоило. Может, нужно выйти и заказать  ужин?  Рауль подал голос, задавая этот вопрос писателю. Слушать беседу Скиннера с тем, кого писатель назвал Амадэусом, не стоило.
Ты смотри – Амадэус. Прям как Моцарт.  – Рауль еле слышно хмыкнул.

Амадеус не видел, но спиной чувствовал взгляд парня. Даже, можно сказать, физически ощущал его мысли. Всё правильно, всё, как и должно быть. Всё вот так и никак иначе. Люди гибнут за металл. Всё продаётся, и всё покупается. Кому, если не тебе, этого не знать? Да, парень, даже жизнь и своя, и чужая…
- Деньгами?
Тон невольно заставил поднять глаза, пялившиеся до этого в неведомую точку на мониторе, выковыривая там виртуальную дыру.  Деньгами, месье «золотая курица». Я, знаете ли, их коллекционирую, а потом нежно люблю.
- Можно и деньгами. Но это так скучно…
Безумно, месье, до рвоты, не правда ли? Особенно, когда они тебе нужны, позарез, когда от них зависит чьё-то благополучие. Только вот не надо мне сейчас песни петь с повторяющимся общеизвестным припевом в разных вариациях – а-ля, жадность стриптизёра сгубила.
- Я вообще сначала думал не оформлять дарственную, а без затей переводить тебе деньги ежегодно. Но подумал, что так надёжнее.
Мудрость человеческая, месье,  не имеет границ, так же, как ваша щедрость. Деус покосился по сторонам, выискивая где-нибудь часы, чтобы уточнить своё представление о времени, и заодно о том, на сколько он просрочил все мыслимые и не мыслимые без оправдательные прогулы своей не посредственной работы, прохлаждаясь тут в ожидании обещанного куска пирога. Прикинул, что за это светит, и чем будет откупаться, выкручиваясь. Соврать, что щедрый месье снял его, не представлялось возможным, так как сей факт, документировался. В его случае, такового документа не существовало.
- Давай сделаем так: я закажу серьги на свой адрес, а потом за ними зайдёшь?  Ну, сам подумай, деньги проще отнять, чем маленькую вещь, которую легко спрятать.
Он кивнул.  Проще было бы деньгами, месье, но Деус не от чего не откажется, предложи вы ему даже  брюлликовое колье в жопу. Мы, Амадеусы всеядны.
- Да, конечно, месье. Дорогу я теперь уже знаю.
Она освещена неотразимым светом нефтяных акций и пролегла жёсткой извилиной в памяти. Гостите здесь подольше. Цепкими пальчиками стриптизёр рьяно, словно заправский игрок в покер, зацарапал ворох документов, том числе и свой паспорт, мгновенно складывая всё ровной стопочкой, и волшебным образом так же быстро запрятывая за полу красного с отливом пиджака и взвиваясь колибри над кроватью.
- Но, ребяты, вам не кажется, что именно здесь голодать не просто глупо, но даже как-то вызывающе и, больше скажу - неприлично?  
- Не то слово, месье, - он перевёл улыбающе-сияющую физиономию на хмурого представителя униженных и оскорблённых. – У меня диета, строгая…очень… - так же улыбаясь, он осветил теперь и щедрого клиента. -  А  вашему… заказу…ээээ... я хотел сказать партнёру, нужно много кушать. Желаю вам приятного аппетита, и прошу меня извинить.
Корма стриптизёра двинулась в сторону двери, одаривая экзотические и не менее экзотического хозяина и его покои щедрыми улыбками.
Откушал бы, тарелки, судя по щедротам, будут точно с голубой каёмкой, да боюсь, что у меня фантазии не хватит объясняться, почему я жрал столько времени, вместо того, чтобы шест, стул, стол, пол, колени, нужное подчеркнуть, полировать.
Раздвинув створку двери, стриптизёр ужиком скользнул за неё, так же аккуратно задвигая за собой. Погладил внутренний карман пиджака, и потрусил по коридору, чтобы «закопать» свою заслуженную добычу в ворохе яркого трепья.

>>>>>>>>>>Комнаты наёмной прислуги.  Комната Амадеуса

Отредактировано Амадеус (2010-10-30 00:12:58)