[*] Имя:
Азбука, которое подарил ему сущий художник Иван Денисов. Врачи же звали Митенькой, Димой.

[*] Возраст: 17

[*] Рост: 178

[*] Внешность:
Тонкий-звонкий, кажется, даже прозрачный, как кисейная занавеска. Глаза большие, с лукавой задумчивостью, темного небесного цвета. Хрупкий, с плавными, здоровыми чертами, чересчур худенький и чуть нескладный. Волосы нееежные, шелковые, приятно пахнут чердаком и старинными кружевами. Гуталинового оттенка. Кожа цвета топлёного молока, слегка широконосая голова с тонкими, нежными ноздрями - голубыми от вен. Губы словно обожжены, на них все время лукавая улыбка, порой сменяющаяся вежливейшей серьезностью. Шаги мягкие до нежности, растянутые, словно он думает, делать ли следующий шаг... Даже слизистая оболочка у этого парня с диким именем прохладная и бледная, так что вообще непонятно, кровь в нём течет или песок. Пожалуй, слишком гибкая спина и экзотическая способность к резкой смене тембров голоса - всхлипы, хрипотца, животные мотивы. Своего рода чахоточный утенок.

[*] Характер:
Задумчив, но с лукавинкой. Пока что ум его только развивается, он чересчур импульсивен и необдуманно поступает; впрочем, потенциал мышления у личности с сиим загадочным именем безусловно есть. Нельзя назвать его остроумным и опытным, но он много знает - сродни начитанной институтке, правда, не зубрящей, а искренне вникающей. Знания его в основном - отрывки из книг и факты, реже - чьи-то биографии, еще реже - что-то из философии, познанное в процессе недолгой пока жизни. Любой абсурд воспринимает с редкостным юмором и отсутствием удивления. Абсурд - это его хобби и процесс жизни... Отношение Мити к окружающему его социуму понять трудно. Явно одно: он равно способен и любить, и дружить, и личности, которым он посвятит душу, не обязательно должны быть великими и загадочными мира сего. Строго говоря, он не знает, что ищет. Может быть, и ничего. Этакий заблудший в летнем парке котенок, только вырасти из него обещает не кот, а нечто красивое и таинственное. Впрочем, все зависит от хода событий, хотя вряд ли диковатый шумный парёнёк когда-нибудь станет занудным полным тятенькой с тремя детьми... Уж если ему уготовано нелицеприятное будущее, то иного рода... Можно сказать, странности всякого рода - его профессия: он относится к ним с любовью, но без особенного удивления. Вероятно, потому, что вырос в психиатрической лечебнице. В прямом смысле этого слова. Правда, Ди абсолютно нормален, не страдает шизофренией и раздвоением личности, но очень болезненно относится ко всяким псевдопроявлениям безумия. В смысле рефлексий и вообще собственной философии он щепетилен до крайности, и любые - собственные ли, чужие ли - отхождения от этики (не от неведомых общих правил, а именно от этики) воспринимаются им, как радаром мощнейшие радиоволны.

[*] Увлечения:
На территории больницы жило ещё одно беспечно-спокойное существо - старая кобыла Лихолесье. Митя увлечён лошадьми, сильно-сильно. При этом верхом никогда не сидел, животных не седлал. С искренним недоумением относится к всяческого вида трензелям/пелямам/мундштукам. Лихолесье и так его... Понимала.

[*] Сексуальные предпочтения:
Можно описать только с точки зрения создателя. Ибо Азбука, в свой нежный возраст, чист, как лист кленового деревца.
Предпочтения напрямую зависят от хозяина.

[*] Биография:
Родился в психиатрической лечебнице при церкви. Церковь была в Москве, в одном из тех уютных, зеленых районов, где никогда не ездят машины и ходит мало людей - для примера возьмем Кривоарбатский переулок. Надо сказать, красивейшее место.
Азбука мирно жил на территории дома, выкрашенного масляной желтой краской, играл, общался с выходившими в сад людьми; они говорили на неведомом языке, общались с тем, кого не было, порой плакали просто так, смеялись или делали иные странные вещи, но с тонконогим мальчонкой все отлично находили общий язык.
Дикое, непроизносимое имя дал ему один из таких - мечтательный худой мужчина с пепельно-рыжей бородкой, рисовавший непонятные картины и сутками проводившим в прогулках в летнем арбатском саду, который словно выпал из времени и таким и остался - пыльным, жарким, летним - как в девятнадцатом, и в двадцатом веке... Говорят, в начале двадцатых годов здесь был один из следственных изоляторов. Чушь, конечно, церковь здесь стоит и то раньше, но кто знает... Кто знает... Так и казалось, что в прохладной яблоневой листве шепчут успокоенные мудрые духи тех, неизмеримо далеких людей. Это не было страшно, но доводило до счастливых горьких слез. Наверное, поэтому здесь и учредили больницу. Правда, состав в ней был пожизненный: болезни тех, кто жил здесь, как правило, были неизлечимы...
За желтым домом церковь блестела золотыми ажурными куполами и прохладными белыми стенами; от нее пахло ладаном и сиренью, высокие витражи в окошках отражали летнее голубое небо. Странно, но Ди, искренне влюбленный в это место, церковь и больницу, вырос неверующим. Может быть, в каком-нибудь другом месте он бы и стал убежденным богопоклонником, но не здесь, где каждая минута так располагала к раздумьям. От церкви веяло временем, вечностью и сном. И еще немного - рыбой и молоком, потому что к подножию церкви сердобольные старушки приносили еду худым, многоцветным диким кошкам...
Побег его тоже прошел без эксцессов; собственно, он и не хотел бежать: просто в один прекрасный момент его знакомый больной, обуреваемый какой-то поэтической идеей, вылез из окна лечебницы по пожарной лестнице (в этом не было, впрочем, никакой нужды, ибо наличествовала дверь в сад) и решил уйти. Один идти он боялся и робко, робко побрел к пареньку, взял его за руку, настороженно глядя в задумчивые глазищи, и ушел с территории, из тихого солнечного сада яблонь вместе с ним. Кажется, они шли через какой-то лес; там было темно, ураганно, и сумасшедший плакал, прижимаясь к юноше, а он дрожал, как испуганная кошка, кладя голову ему на худое плечо. В конце концов, его нашли санитары окончательно заблудившимся где-то в полях и увезли на машине, ласково о чем-то уговаривая.

Нетипичный случай для российских психиатрических лечебниц... Что ж, ему повезло с санитарами... Бедный, бедный поэт-шизофреник! Последним, что он крикнул, был вопль спасаться, бежать как можно дальше, сделать что-то еще... Он говорил на неведомом языке, порой сбиваясь на русский, но общий смысл Азбука поймал мгновенно. И послушался. Недоумевая, он убрел по солнечным дождливым лесам, проходя по маленьким городкам, где жадно ловил запахи пыли, прибитой дождем, тополей, спокойствия; ему так не хватало элементарной ласки, общения хоть с кем-нибудь.
И в голове все еще спали голоса, шепот в листве яблонь, солнечная пыль, церковь, ладан... Сумасшедшие, их непонятное бормотание, дикие костровые песни, картины, где все было вверх ногами, и поперек мазков краски шли болезненные сумеречно-фиолетовые буквы непонятных цитат и стихов. Он любил их, но этот мир тянул молодую летучую душу больше.
Очевидно доверчивый, в очередной очевидной деревушке, паренёк наслаждался одуванчиковым вином. Шёл дождь, мерцал телевизор. На экране то всплывал, то снова угасал беспечный ёжик в тумане. Мультик захватывал – вино поглощалось. Намокшая, деревянная дверь с тяжёлым стоном отворилась и Азбуку оторвали от мультипликации Норштейна. Ещё одна намокшая, деревянная дверь через несколько томных суток. Поместье "Вертеп" поглощает.

[*] Социальный статус
Подросток с невысоким уровнем социализации.

[*] Интенсивность посещения форума
Два-три раза в неделю.

[*] icq # 369-400-843

Отредактировано Азбука (2009-11-21 19:45:00)