Мгновение первое. Начальное

За окном щебечут птички. Заразы. Хадзи сходил и захлопнул форточку. От их писка болела голова. Он и так не спал уже... Короче, давно. С тех пор, как на него надели мешок и снова продали. Родному отцу. Встреча оказалась не из приятных. Талгат-паша свалился с сердечным приступом, узнав, что делали с его сыном в течение трёх лет плена. Для мусульманина... для любого мужчины служить сексуальной игрушкой – это позор. Хадзи согласился, что лечение в специальной клинике ему не повредит. И промолчал о том, почему хозяин не наигрался им за месяц-другой, почему младший сын Талгат-паши стал дорогим рабом... Это было лишним. Просто одна золотая клетка сменилась на другую.
Он включил телевизор, убавил звук – всё равно немецкая речь для него сущая белиберда, - и уселся на кровать по-турецки.
Над тобой издевались? О, да, издевались.
Хорошо кормили, заставляли много двигаться – танцевать, в кожу втирали какие-то масла, отрастили мне волосы и мыли их какими-то ароматическими средствами. Почти две недели прошло, а от моего холеного тела по-прежнему пахнет пряностями и афродизиаками...
От восторженных взглядов медсестёр нет спасения. И врачи, пацифисты хреновы, не отстают...
О, этот фильм я помню, - понял Хадзи, присмотревшись к телекартинке. - Смотрел его в далёком 98-м, сопливым мальчишкой...

Реабилитационный период будет долгим, - ворочалась в мозгу заключительная фраза психиатра, - Вы же понимаете, что такого рода травмы остаются пожизненно…
Ёжику тупому понятно, что не только про инвалидное кресло хотели сказать. Ещё и второй смысл проследить большого ума не надо – психом был, психом и помрёшь. Хре… Васаби тебя кто вылечит. Скорбный домик – вот самое подходящее для тебя место… И ведь поди оспорь…
Двухместная палата… Почему двухместная?! – опять вскипел Рэй, старательно сохраняя морду утюгом, хотя приятно окрашенный в тёплый тон коридор отделения по вечернему времени был пустынен, аки тихие долины, что полны свежей мглой, - Что я, одноместную не оплатил бы? Однако добрый немецкий доктор, наследник дедушки Фрейда, чтоб его! – едва я заикнулся на сей счёт, замялся, зарумянился по-девичьи, скотина эдакая! – и сюсюкнул что-то странное: «Сосед… Терапевтический эффект… Общность судеб…» - Восьмого опять замутило от отвращения. – Вот на какого, спрашивается, дьявола мне сосед?! Я-то, естественно, с кем угодно уживусь, хоть с чёртом лысым, но человеку-то невинному за что страдать? Будить же я его своим ором по ночам стану!..
Спину уже ломило нещадно, но глаза Скиннера наконец углядели на дверном полотне нужные циферки. Сюда. Бывший штурман повернул ручку, дверь беззвучно открылась, пропуская коляску в комнату. В полутьме нашёптывал и играл цветными отсветами включённый телевизор, а сидевший по-турецки на одной из кроватей чёрт оказался вовсе не лысым, а очень даже волосатым. К тому же молодым, гибким, и азиатской наружности.
- Извините, к Вам тут подселение, - вежливо ударив костяшками пальцев по спинке койки, сказал Восьмой, - В моём лице. Меня Рэймонд зовут. Или Рэй, или Восьмой, как понравится. 
- Хелло, круглый! - равнодушно сказал парень. Очевидно, английский у него находился если не в зачаточном состоянии, то явно в едва вылупившемся.
Задумки бородатенького наследника дядюшки Зигги, судя по всему, уже начинали оправдываться. Неожиданный эпитет «круглый» возымел несомненный терапевтический эффект – глаза Скиннера, который до сих пор себя круглым не считал, немедленно стали соответствовать данному определению.   
И чего назвал его круглым… Вот подсознание эпитет подбросило. Прикатился тут один, нате здрасте, любите и жалуйте, колобок… А всё правильно, ведь в восьмёрке два круга, да и колёса у его инвалидной каталки тоже – круглые… - у Хадзи невольно вытянулись губы в трубочку. – Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, а от тебя моджахед поганый… не смог.
- Хадзилев Ереханов, - сказал он вслух. - Будем играть в одной песочнице? Учти, я игрушками поделюсь. Но лопатку не дам - нужна. Могилку себе копаю...
- О! Весёлый могильщик! - восхитился Скиннер. - Череп Йорика нашёл уже? Монолог сам прочитаешь, или мне за тебя?             
- У... да ты с чувством юмора, однако, - улыбка молодого парня стала дружественной. - Рад познакомиться, Рэймонд. Ко мне тут всяких хануриков подселяют... удавиться с тоски можно. Проверка это, - азиат спрыгнул с кровати, подошёл к Рэю и протянул долгопалую изящную руку, - Очень рад познакомиться.
- И я рад, Хадзилев, - на удивление правильно выговорил новый сосед и левой рукой пожал протянутое. – Я здесь новенький, только приехал. А ты, видать, тут давно кантуешься?
- Не-а, - внимание узкоглазого соседа было вновь отвлечено телевизором.
Бывший штурман чуток наклонился вбок – экран через непрозрачного теперь уже знакомца не просматривался – и увидел двух узнаваемых по чёрным костюмам с галстуками, будто в комиксе, смуглых гангстеров. А потом другую парочку: типа с волевым лицом арийца и какого-то итальянистого пониже.
- А про что фильм? – так, чисто для порядку поинтересовался Рэй.
- Да два придурка из больницы. У одного рак чего-то там, а у другого рак другого, - очень внятно объяснил Хадзи.   
- Ты сам-то понял, чего сказал?
Скиннер с усмешкой прищурился, останавливая коляску возле незанятой кровати и начиная привычную процедуру перелезания. Но Хадзи смотрел на экран с таким напряжённым вниманием, что и Восьмой, можно сказать, проникся. Устроившись на боку, он подпёр щёку ладонью и тоже прилип глазами к экрану.       
Они не знали, к чему приведёт этот просмотр (голос за кадром).

Отредактировано Буси (2009-12-18 14:48:23)

Мгновение третье. Алкогольное.

«Приют» после отбоя погружался в тишину ещё более дремотную, чем обычно. Но двум любителям малобюджетных немецких фильмов не спалось.   
- Бог устал нас любить, - глядя в потолок, вдруг напел черноволосый парень, - Бог просто устал нас любить.
Одинокое распятие, долженствующее внушать веру и надежду больным в палате почти безнадежных пациентов, настраивало совсем на другие мысли. Навязчивые мысли о вечном покое…
После этой фразы, исполненной потерей веры, распятие рухнуло. Совсем как в кино. С грохотом ударилось о тумбочку между кроватями, и как резиновое, отскочило на пол. Хадзи подпрыгнул на постели. Дверца тумбочки скрипнула и выстрелила в сторону, неслабо огрев по коленям бывшего штурмана, которому – нет бы тихенько лежать после укольчика – приспичило в туалет. Вообще-то они пару раз хотели посмотреть, чего в ней, но почти поверили, что дверца намертво заперта.
- О-па! – секунды две Рэй изумлённо пялился на бутылку.  – А мне вроде говорили, здесь сухой закон. У них, чего, палаты после выбывших постояльцев прибирать не принято?.. И где знаменитые швейцарские точность-часы-банки-порядок-шоколад… Такие деньжищи платим…
Голос звучал чуть ворчливо, но смуглые пальцы уже обняли стеклянные бока, левая ладонь приняла приятную тяжесть четырёхгранной ёмкости, и Восьмой поднёс её поближе к глазам, разглядывая этикетку с кактусом и сомбреро.
- Или это оставлено нарочно? – задумчиво прищурившись, пробормотал Скиннер. – Как искушение? Тогда я лично ему сперва поддался бы, а уж потом законно усох, хоть на веки вечные. Ты как на это смотришь, сосед? – не оборачиваясь, спросил бывший штурман.             
- Кто-то страдает от девиантного поведения, а я предпочитаю им наслаждаться, - пробубнил, не выходя из постпсихотерапевтического транса, Ереханов. Очевидно, знакомство с местным психоправом настроило его на философский лад, но от восточной практичности не избавило. - Производство чье? Сивуху местную пить не буду. У меня стакан из-под минералки есть...
- Один? – деловито переспросил Скиннер, - Значит, кто-то будет пить из горлà. И этим «кем-то» буду я, - закончил он с ленивой уверенностью, поскольку в момент рассудил, что у кого в руках бутылка, тот и пьёт, сколько хочет, а не сколько нальют. – Закусывать чем будем? 
- Ну, какая текила без соли и лимона? Извращение одно, - сказал опытный в спиртовых делах Хадзи.
- Ненавижу извращенцев, - поморщился Рэй. - Некоторые, представляешь, кофе в коньяк наливают.   
Они не знали, чем закончится вечер... (голос за кадром).

Отредактировано Буси (2009-12-18 15:22:25)

Мгновение пятое. Психоделическое 

Согласно объяснениям метеорологов по радио, средиземноморский антициклон принёс в горные районы Южной Швейцарии большие массы тёплого воздуха. Очень тёплого. Жаркого, если говорить совсем откровенно. Потому на Скиннере, разомлевшем в шезлонге у бассейна, из одежды остались только плавки и большие солнечные очки на лбу.
Я на солнышке лежу, я на солнышко гляжу… - сквозь ресницы бывший штурман смотрел на облака, то ли застывшие, то ли всё-таки сдвигавшиеся к горам. – Носорог-рог-рог идёт… Крокодил-дил-дил плывёт… - утренний укол наложился на ночную пьянку и ближе к полудню Рэй впал в состояние, максимально близкое к нирване. - Только я всё лежу, и на сол-ны-шко гля-жу…
Здравствуй, больша-а-ая черепаха!..  А что это ты тут делаешь?..
Не видишь, я пою… - стащив очки, Скиннер покосился на скрипнувший соседний шезлонг. – Рядом львёночек лежит… и ушами шевелит… Ах нет. Этот Хадзи-лев не шевелит ушами. Просто ветерок играет его волосами.
- Слышь, - прошелестел над изголовьем Рэя ещё и его голос.
Необъяснимым образом казах оказался рядом. Совсем бесшумно, будто перелетел от лежанки к лежанке за одну секунду. Только что отдыхал от кухонных приключений и уже висит над ним, среднеазиатское чудо...
Только я всё лежу, и на львёнка не-гля-жу…
- Слышь, круглый... Ты не против будешь... - губы приблизились к уху Рэя. - ...помочь мне...
Какая хоро-о-ошая песня! А можно я тоже буду её петь?..
Ну, конечно… - Рэй сглотнул. 
- …сбежать? – закончил предложение Хадзи. - А можем вдвоем. Задолбали меня эти тёлки в халатиках. Как на больного смотрят, а заводят... И я жрать хочу постоянно... Не этой питательной херни на тарелочках в розовых вензелях, а обычной человеческой еды...
- Я на солнышке лежу, - наконец-то прорвалась из уст Скиннера дурацкая песенка из мультика, почему-то с  весьма сердитой интонацией. – И на солнышко гляжу.   
- Чего нам тут делать? Я все равно не сплю... – уныло шепнул Хадзи и покосился на изрекающего странное соседа, - Или ты новый усыпляющий тренинг придумал? Патентуй, а то здешние врачи украдут...
А ты представь, что спишь...
Но когда я сплю, я же не пою?..
А ты закрой глаза, и представь, что лежишь с открытыми глазами… И поёшь… – на предложение о патенте Рэй сделал неопределённый жест, взмахнув в воздухе очками, потом задумчиво закусил их дужку. 
- Всё лежу и лежу, - поделился он сокровенным знанием с другом. – И на солнышко гляжу.  Та-да-да, та-да-да-дам, о йе-е!.. 
Скрип ротангового креслица прервал его приджазованное откровение.   
- Здравствуйте, Рэймонд и Хадзилев Талгатович.
Усилия, которые доктор вложил в то, чтобы произнести правильно это зубодробительное имя в совокупности с отчеством, смысл которого швейцарцами улавливался вообще с трудом, свидетельствовали  о том, что проштрафившихся пациентов ожидает весьма серьезный разговор. Хадзи благополучно пропустил мимо ушей стандартные вежливые формулировки, рассказ о преимуществах, которые получают пациенты их клиники, самой продвинутой на побережье Женевского озера, вне побережья Женевского озера, в швейцарских Альпах, не в швейцарских Альпах…
Возможно, севший из вежливости Рэй-то как раз эту лекцию внимательно выслушал, впервые ведь. Но Хадзилев прекратил слушать душевно-рекламные излияния доктора уже на третьем повторе. За две неполных недели слишком много.
- Побеседуем, господа, - вынырнув из пучин пиара, доктор сложил сплетённые в замок пальцы на остром колене и выставил вперёд бородёнку. – Я надеялся, что ваше соседство принесёт обоим положительный результат, но, видимо, я допустил просчёт. Вы не только не помогли друг другу, но и помешали нынешней ночью остальным больным.
Прокати меня, больша-а-ая черепаха!..
Скиннер понурился. Действительно. Нехорошо вообще-то вышло – нализались до поросячьего визга, шумели, ни в чём не повинным людям спать, наверное, не давали…     
- Допустим, у герра Ереханова острый посттравматический синдром. Но Вы-то, Рэймонд, - доктор укоризненно покачал кудлатой головой. – От Вас я подобного поведения не ожидал! Вы словно забыли, для чего сюда приехали – набираться душевного спокойствия перед дальнейшим сложным лечением. Ведь все мы здесь обеспечиваем Вам максимальный психологический и физический комфорт, согласитесь. Для снятия болей Вам назначили очень серьёзные препараты, которые уж никоим образом не совместимы с алкоголем. Где Ваше благоразумие? Почему Вас потянуло на выходки, которые Вам просто не по силам?
Удар, кажется, попал… но, кажется, не туда. Тёмный румянец отхлынул от смуглых скул бывшего штурмана, на смену ему явились желваки под посеревшей кожей. Ох, не любил Рэймонд Эдвард, чтобы ему напоминали о слабости его теперешней.   
- В нашем «Приюте» гуманнейшие порядки, - разорялся наследник дедули Фрейда. – К практикуемой нами психиатрии ни в коей мере нельзя отнести эпитет «карательная»!
Тут доктор по-заячьи закосил в сторону Хадзи, как «представителя постсоветского пространства». До того потешно, что улыбку-то пристыженный Рэймонд спрятал, а вот смешинки в глазах не смог.     
- Но, если вы ещё раз повторите что-то подобное бесчинствам прошлой ночи, - доктор сурово насупил брови, - Мы вынуждены будем запереть каждого из вас в изоляторе. И зафиксировать, чтобы вы не причинили вреда другим и самим себе.           
- Зафиксировать? – Рэй вскинул голову. По тому, как нехорошо блеснули его глаза, доктор понял, что вот сейчас он точно крупно ошибся. – То есть запереть и связать?       
Эти слова заставили и Хадзи включиться в происходящее:
- А заприте, а свяжите меня! Чтоб не ходилось, не дышалось, не жилось… Убейте меня сразу, а не мучайте своими дурацкими лекарствами и терапевтическими пытками. Вам только бы денежки вытряхнуть из моего отца, а на меня, на мою боль вам три кучи наложить, тем более, что не по силам вам ее вылечить!!!
Перейдя невольно на русский язык, Хадзилев лишил доктора удовольствия оценить всю свою речь. Правда, интонации не оставляли сомнений в её содержании.
Он был далек от мысли... от всякой мысли (голос за кадром).

Отредактировано Буси (2009-12-19 15:14:42)

Мгновение седьмое. Авантюрное

Сёстры в швейцарской клинике - и в любой другой, кроме нашей родимой-постсоветской - не носят туфли на каблуке. У них мягкая удобная обувь на бесшумной резиновой подошве. Это хорошо, что здешние медсестрички на шпильках не выхаживают, - снова порадовался Хадзи. – Я бы не смог. Но всё равно розоватые туфельки жмут нещадно… а ведь самый большой размер выбрал из тех, что стояли в раздевалке. Подпаивать «отравой» никого не пришлось – сестринская форма просто нашлась в шкафчике. Незапертом – о, беспечная Швейцария!   
- Охренеть, - Хадзи на секунду затормозил перед большим зеркалом в холле, узрев своё отражение.
Кокетливый кремово-розовый чепчик на чёрных волосах, забранных в строгий узел. Длинные, о, чёрт, стройные какие ножки в белых чулках и халатик, прикрывающий самое…  основное.
- Здравствуй, киса. Заблудилась? – доктор проигнорировал Скиннера, прикинувшегося ветошью на колесиках. – Это ты вчера дежурство перепутала?
Хадзи вымученно улыбнулся и опустил глаза.
- Ты поаккуратнее, дорогуша, будь, в нашей клинике порядке строгие. Сотрудницы должны соответствовать статусу. Но, если проблемы возникнут, ты обращайся ко мне. Помогу… - бросил он многозначительное обещание.
Хорошо, что не перехватил прощального взгляда «сестрички», а то мог бы свалиться со стрелою, выпущенным степняком прямёхонько в сердце. Многообещающий разговор прервал запиликавший в докторском кармане мобильник.
Утром ты стремишься скорее уйти, телефонный звонок, как команда «Вперёд!»…
Вперёд!.. – сжав подлокотники, мысленно скомандовал бывший штурман, и симпатичная сестричка рванула к выходу с крейсерской скоростью. Забота о пациентах и свежий воздух, и ещё раз свежий горный воздух! – ведь именно таков девиз «Приюта»?.. 
Сотрудники «Приюта странника», экологически озабоченные граждане Швейцарии, как один, законопослушно приезжали на работу на велосипедах. Их рогатое стадо смиренно дожидалось хозяев. На парковке красовался только один автомобиль, но зато какой! Небесно-голубой «Мерседес» шут его знает, какого года выпуска сиял трёхлучевой звездой, утверждая извечное превосходство фирмы на небе, земле и воде. Такой скромняга этот авто.       
Ты уходишь туда, куда не хочешь идти…
О таких глупостях, как противоугонные устройства хозяин антикварного авто, похоже, не задумывался. Беглецы тоже не стали заморачиваться поисками причин подобной беззаботности. Дверца этого автомобильного раритета тоже не была заперта. Рэй в рекордные сроки перелез из коляски, Хадзи нырнул на заднее сиденье.
Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждет!...
Угнездиться в водительском кресле. Захлопнуть дверцу, - прокладывал штурман курс через растянутые нетерпением секунды. - Поспешно содрать пижамную куртку и бросить её, скомканную, подальше.
После этих первоочередных действий Рэй протянул руку и немного поправил зеркальце заднего вида так, чтобы в нём отразился подельник.
- Доброе утро, последний герой! – подмигнул Восьмой миловидной раскосенькой медсестре в сбитом немножко чепчике. – Доброе утро тебе и таким, как ты! – ещё чуток повёрнутое зеркальце захватило в овальную рамочку и бывшего штурмана, а секундой позже – и только его одного, - Здравствуй, последний герой! – с непередаваемой иронией пропел он самому себе.     
Ключ в замке зажигания удивительно точно воспроизвёл идущий следом в припеве хрипловатый и яростный гитарный рифф. Надо же… - азартно усмехнулся Скиннер. - И этот шедевр немецкого автопрома оказался фанатом культовой группы русского рока. Так везёт только перед смертью... как это говорится? – как утопленникам?   
- Сесть-то за руль я сел, а как поведу? – снова занервничал Восьмой. - Думаешь, этот автохлам сам поедет? Как я машину-то вести буду? Это невозможно! – простонал он. – У меня же ноги не работают.
- А «медсестра» на что? – пока никто не видит, Хадзи перебрался на место рядом с водителем. - Мне заодно и спрятаться надо... Буду у тебя «в ногах», руками на педали давить. У мерса автоматическая коробка передач? Да?
Скиннер только вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшим отчаянием.   
- С автоматом проще: там только газ-тормоз, передачи машина выбирает сама, - сказал он наконец. - В старых коробках были положение «N» - нейтраль, «D» - драйв, когда машина едет, и задний ход. Нам бы лучше автомат. Тогда, чтобы тронутся с места, нужно только перевести рычаг с нейтрали на драйв и нажать газ. – Восьмой рассматривал устройство «автохлама», - Но жизня не всегда даёт лучшее. Тут наше везение кончилось – коробка ручная, педали три: газ, сцепление, тормоз. Придется постоянно давить на газ, а при каждом переключении передач еще и сцепление выжимать. – Рэй снова критически осмотрел пространство под рулевой колонкой и подытожил. - Но человек вниз не влезет.
Видом Хадзи можно было смело иллюстрировать любую трагедию. Скиннер автоматом и приятеля критически оглядел.
- Хотя… ты же совсем худенький. И если я подберу ноги… сяду на колени… - слова Рэя не расходились с делом, - Ну-ка, попробуем.   
Хадзи видел в этом какой-то подвох. Все шло как-то слишком хорошо… и вменяемый сосед, не эти больничные овощи, а мужик с нормальным чувством юмора, еще не пришибленный. Только этот нелепый наряд… и его собственное предложение. Неужели той ночью между нами что-то было? Нет, это бред, у Рэя и мыслей нет… - Хадзи стиснул зубы и полез под сиденье. Место хватило только на то, чтобы сесть, скрючившись, подтянув ноги, разместив руки у нужных педалей, упереться локтями в панель. Колени Рэя оказались у самого лица. Главное, не разбить о них нос.
- Ну и как ты сел? – иронично поинтересовался Скиннер, - В гляделки, что ли, играть собрался, или на действие из пяти букв, начинается на «м», кончается на «т», отважился? Так некогда сейчас. Нам же драпать надо.       
Хадзи рассмеялся:
- Не приведи Аллах, охранник подойдёт и заглянет. Вот картина-то. «Сестричка, а что вы там делаете?» - «Приятное делаю…».
- Приятное сделаешь, если живенько развернёшься носом к педалям, - без улыбки сообщил Рэй. - И жми на газ. Мне здесь погони медиков дожидаться совсем не улыбается.   
Было восемь утра. Сёстры начали разносить по палатам назначенные медикаменты (голос за кадром)

Отредактировано Буси (2009-12-22 16:38:16)

Мгновение девятое. Ностальгическое

За стёклами «небесного Мерса» уже плыли улочки крохотного городка с булыжными мостовыми и вылизанными тротуарами. Старинные здания выглядели построенными вчера. Восьмой вежливо кивнул в ответ пожилой даме в светлом брючном костюме. Сердце слегка ёкнуло – почему-то её взгляд показался чересчур внимательным. А хоть бы что она раньше в «Приюте» работала, - с неожиданным недружелюбием подумал Рэй. – Какой-нибудь кастеляншей или даже старшей сестрой. Эдакая мисс Гнуссен швейцарского разлива. А сейчас мирная пенсионерка… Ох, чего это я… ишь, фантазия разыгралась. - Скиннер немедленно упрекнул себя за нелестные и безосновательные мысли о вполне милой даме, ведущей на поводке симпатичного рыжего пекинеса. Хотя точнее было бы сказать, что это он выгуливал даму.
- Полагаю, нам лучше прибарахлиться на окраине, - задумчиво, будто самому себе, сказал бывший штурман, следя за тем, как по-императорски важный пёсик обнюхал шеренгу велосипедов на стоянке возле магазина и увлёк хозяйку дальше по улице, - В центр соваться ни к чему, машина у нас уж больно приметная. Останови здесь.
- Но… - попытался возразить казах.
- Останови, будь так добр, - мягко, но настойчиво повторил Скиннер. – Мне надо отлить.
Скиннер зачем-то задрал голову и посмотрел на открытое окно, ожидая увидеть на подоконнике розу в горшке. Но виднелась только поддёрнутая шёлковая портьера, а цветка не было. Отчего-то это показалось хорошим знаком. 
Вылезти из машины вдруг оказалось очень нелегко. Ну… ладно, не вдруг. Пока ехали, Рэй уже дважды приложил руки, губы и язык к заветному оранжевому пузырьку. 
Я прошу, хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня…
- Тебя проводить? – спросил Ереханов, заметивший, как по лицу соратника прошла тень.
Облаком, сизым облаком, ты полети к родному дому…
- Ещё чего! – сразу ощетинился Скиннер. – Ты в туалет со мной потащишься?         
Хадзи внезапно страшно покраснел. С какого перепугу, Рэймонд гадать не стал. Когда казах вытащил из багажника инвалидное кресло и разложил его, бывший штурман перетащился с одного сиденья на другое, чуть не взвыл от стиснувших позвонки тисков, но, выдохнув, установил ноги на подножке и выпрямился.
Однако, - восстанавливая сбившееся дыхание, Скиннер машинально разгладил материю на колене. – Мои пижамные штаники так же приметны, как раритетное авто… кошмар. Что люди подумают? Лучший вариант – забыли переодеться со сна, погулять вышли… Ох, вряд ли. Городок маленький. Жители наперечёт и все друг друга знают. Как у нас дома…
Отсюда к родному дому…
- Спасибо, - по привычке забирая в хвостик на макушке отросшие чёрные пряди, Рэй кивнул на автомобильный бардачок, - И отдай мне ствол. На всякий случай. Не хочу стрельбы на улице.
- Ты что, думаешь, я псих?! – взвился Ереханов. – Для меня же это приключение! – Хадзи усмехнулся, - Романтичное. Ну да, свобода… В голову ударила, но…
- Вот это точно, ударила в голову. Не будем уточнять – что, - фыркнул Круглый-Восьмигранный.
- Чего ты? – рассердился Идущий Прямым Путём. – Ты же знаешь моё правило: «Главное ввязаться – а дальше как пойдёт». Вот побег из Приюта получился спонтанным, поэтому и вышел успешным. Ни хрена мы, придурки больные, не планировали. Мы фильма насмотрелись...
- За себя говори, - спокойно возразил Рэй. - Побег распланирован от и до. Я тебя уверяю.
- Не спорю, ты у нас - мозговой центр, - миролюбиво согласился Хадзи. - А - я быстрые ноги, которые тупо умеют бегать. И сильные руки, которые тупо... тоже что-то умеют делать.
Бывший штурман смешливо пофыркал, тщательно прикрывая пижамно-полосатое безобразие и шлёпанцы прихваченным из палаты пледом.
- А ствол отдай, - сказал он Хадзи. - У меня целее будет.
- Убедил, - сдался казах, украдкой подсовывая под клетчатое шерстяное одеяло Five-seven. - Бери.
Антикварная лавка. Чудесно, - обрадовался Рэй. – Именно то, что нужно по всем параметрам. Здесь дорогой товар и большая выручка, но, наверняка, мало народу, день-то будний. 
Куда я лезу? – въезжая в дверь уже вполне антикварного исполнения, корил себя Восьмой. -  Какого хрена меня сюда понесло? Вот кому в башку ударило, а вожжа под хвост попала... Бедный владелец. Его грабанет бомж-инвалид!
Ни в какой туалет Рэй, конечно, не поехал. Благовидный предлог сработал – и ладно. Он въехал в торговый зал, и пока глаза привыкали к полутьме, осмотрелся. Тяжёлый дубовый прилавок из тёмного морёного дуба, тёплый блеск бронзы… статуэтка танцующего Шивы, копия старинной из музея Нью-Дели. Старинные горки с фарфором: отдельно – мейсенский, отдельно – севрский, для китайского отдельная витрина. Ничего особенного, бело-кобальтовый поздний Мин и пёстрый Цин… но подлинники. Однако, у здешних жителей денежки водятся.         
Зологоловые ангелочки в бирюзово-синей райской безмятежности окружали закутанную в бело-красное Деву Марию с голеньким Богомладенцем на коленях. Нарядные святые светились в буквальном смысле. Христианнейший сюжет вообще был пронизан светом, что и неудивительно, учитывая использованное для его воплощения цветное стекло. Да, всю переднюю стену лавки занимал витраж. Сомнительно, что старинный. По-настоящему древние витражи, принадлежавшие к культурному наследию Швейцарской республики, по-прежнему украшали церкви, и никто не позволил бы владельцу снять и поместить подобное произведение искусства в качестве витрины. А задумка хороша, - оценил Рэй. – Снаружи просто красиво, а оказавшись внутри, покупатель подсознательно чувствует себя, будто в храме. И вроде как торг здесь неуместен. Умно.
Дружелюбно улыбаясь седому старичку-антиквару, Скиннер  взглянул на витраж. Рад бы в рай, да грехи не пускают, - вспомнилась пословица, и Рэй беспечально подумал, что в эдем его не примут. Рылом не вышел. Таких не берут в космонавты… ну и ладно, – в рай совершенно бывшему штурману не хотелось. Хотелось домой.             
Берег мой, покажись вдали краешком, тонкой линией…
Снова поправив плед, Скиннер ещё раз одарил милой улыбкой старика-продавца с глазами прожженной бестии и подъехал к прилавку, нащупывая пистолет под пледом.
Берег мой, берег ласковый, ах, до тебя, родной, доплыть бы…
Доплыть бы хотя б когда-нибудь…
Five-seven, помимо всего прочего, ещё очень надежное и прочное оружие. Какие ещё нужны эпитеты, чтобы описать качество пистолета FN? Five-seven по праву можно назвать лучшим представителем боевого короткоствольного оружия в своем классе мелкокалиберных пистолетов.
Когда и как это чудо инженерной мысли оказалось приставленным ко лбу продавца, он сам сказать бы не смог. Но айкидо в додзё сэнсея Масудзо преподавали хорошо… и реакция с координацией бывшего штурмана не подвели. 
- Знаете, - проникновенно сказал он антиквару, не отрывая своих тёмно-карих глаз от чуть слезящихся остановившихся глаз старика, – мне очень нужны деньги. И будет лучше для нас обоих, если это ограбление войдёт в историю, как самое интеллигентное в мире. Пожалуйста… достаньте пакет и сложите в него всю выручку. Очень вас прошу.    
Рэй отвёл дуло от морщинистого лба, но по-прежнему держал деда на прицеле. Пистолет весил много, больше полкило, но, несмотря на детали, изготовленные из полимера (рамка пистолета, пластиковые вставки на кожухе затвора) был действительно удобен. Старик цапнул лежащий на прилавке пластиковый пакет с золотыми королевскими лилиями на лицевой стороне и стал выгребать деньги из кассы. К счастью, Скиннер заметил, как одна из дрожащих узловатых лап антиквара дёрнулась под прилавочную крышку.   
- Нет! Руки на прилавок! – Рэй не слишком повысил голос, но тот каким-то чудом заполнил помещение до краев. – Пожалуйста. Не нужно нажимать кнопку вызова полиции.
Прямо у реки, в маленьком саду созрели вишни, наклонясь до земли…
Под дулом пистолета пакет быстро толстел и наполнялся… Дедуля непрост, ох непрост – не гляди, что божий одуванчик, - успел помыслить Рэй. когда антиквар вспомнил, что он, как-никак, не только мирный швейцарскоподданный, но и чистокровный немец, ветеран Второй мировой, семнадцатилетним мальчишкой сбежавший на фронт и доблестно отвоевавший два дня до капитуляции Германии. Неизрасходованный в юности боевой пыл вкупе с кровью берсерка ударили ему в голову, и дедушка козликом скакнул к стенду с развешанными экземплярами холодного и метательного оружия.
Где-то далеко, в памяти моей, сейчас, как в детстве, тепло,
Хоть память укрыта такими большими снегами…
Скиннер подумал, что дедушка схватит саблю с драгоценным эфесом, да и порубает его по-чапаевски. Однако для берсерков время течёт так же, как для прочих смертных, и наш седовласый герой тоже оказался к своему звёздному часу слабослышащим, слабовидящим и слабосильным. И никакие отвары из мухоморов не помогли.
Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…
К тому же мухоморы в вылизанных швейцарских лесах поди найди…  А потому  престарелый  мухомо… то есть берсерк вдохновлённый сумрачным германским гением, сдёрнул с обтянутого красным бархатом стенда не меч тевтонских предков, а арбалет. Как новенький! - мелькнула в голове у Скиннера глупая мысль.
Дедуля, скалясь зловещей ухмылкой от натуги и злорадства, стал взводить пусковой механизьм, и Рэймонда посетила следующая мысль, ещё глупее. - Бронежелет бы... - тихо подсказала она. – А на мне один плед, майка и пижамные штаники...
Склонность к стриптизированию ...обычно опасна для жизни. И почему при побеге из дурдома как-то не выдают бронежилетов? - с искренним недоумением подумал Рэй, в щепки разнося выстрелом приклад арбалета, хватая пакет и изо всех сил отталкиваясь от прилавка, и тараня витраж.     
Ты гроза, напои меня, допьяна, да не до смерти…
Светлый образ преподобного Скиннера преследовал Хадзи. Поэтому он не удивился, когда тот в дожде разноцветных осколков выехал из бывшего витража. Слава Аллаху, не выпал, - с облегчением вздохнул казах. – Только выехал, задрав голову.
Вот опять, как в последний раз, я все гляжу куда-то в небо, как будто ищу ответа...
- Ты ж в туалет ходил? – любопытный нос Хадзи всё-таки сунул. - А что в пакетике?
- Анализы, - сумрачно отозвался Рэй, но пакет распахнул.   
При виде аккуратных пачек нарядных евриков казах позеленел. Сглотнул, воровато огляделся, прикрыл дрожащими лапками пакет и сказал: «Мотаем отсюда». Сгребя в охапку послушную коляску, он швырнул её в багажник. Из глубины его снова отозвался весёлым звяканьем какой-то светлый чемоданчик. Тем временем Рэй уселся на пассажирском сиденье. Потомственный кочевник взялся за руль и стартовал... Зря казахов не берут в «Формулу 1». Выступившему из витражного провала пожилому берсерку, совершенно по-терминаторовски ступавшему по битому цветному стеклу, не удалось и рассмотреть голубого «болида».
Казахский потенциал гонщика был загубленный немецко-финским лобби в гоночном спорте (голос за кадром)

Отредактировано Буси (2009-12-31 20:15:51)

Мгновение одиннадцатое. Алаверды

Почти бессонная ночь, неловкая поза, множество незапланированных, непросчитанных движений и непрекращающийся стресс последних часов вызвали закономерные последствия: в спине уже вовсю пыхало нехорошим, тускло-багровым пламенем, будто раскалилась чугунная деталь. От этого темнело и плыло в такой же мутно-багровой пелене всё видимое. Но беленьких и плоских кругляшков-спасателей в оранжевом, словно пожарная машина, флакончике больше не осталось. Рэймонд знал, что в любой миг позвоночник от копчика до затылка прошьёт раскалённая добела молния. Что станет только началом шоу…
Забраться на сиденье ещё получилось, Рэй с облегчением вздохнул, хотел откинуться на пухлую спинку… и «момент Х» настал тем неожиданнее от того, что бывший штурман его ждал. Вместо выдоха из горла Скиннера вырвался сдавленный рык, и оглянувшийся Хадзи увидел, как товарищ косо валится на заднем сиденьи, грозя разбить голову о стальную ручку. К счастью ли, к несчастью - дверцу он, садясь, захлопнуть не успел и она распахнулась.
Растерянные люди на улице имели случай лицезреть необычную картину: из голубой машины буквально вываливается человек в хорошей одежде, молодой...
Когда Рэя снова свела судорога, Хадзи перепугался. Он видел много боли, но чтобы она нападала столь внезапно, без видимой причины… Но паралич – это разве не видимая причина? Нет, я и не задумывался, сможет ли Рэй встать и пойти. Для меня Рэй – обычный человек, просто отчего-то передвигаться на коляске ему удобнее. Но за что ему эта боль? Когда скребешь ногтями по каменному полу и не чувствуешь, как они ломаются, оставляя кровавые следы… потому что тебя пытают или, завернув лицо в пыльный мешок, насилуют, а ты думаешь только о том…
Нет, я не думал, я загонял мысли глубоко и, погружаясь в свою память, до одури повторял стихи. Те, которые учил в школе. Представлял, как зубрил их снова и снова, покуда каждая из строчек с кровью и потом не входила в сознание… тогда я переставал чувствовать…
Шоу получилось на славу. Быстро образовавшаяся толпа смотрела, как другой молодой человек пытается привести в чувство того, кто вьётся в судорогах на булыжной мостовой. Оба - будто герои какого-то фильма из 50-х годов, про дружбу... то ли гангстеров, то ли полицейских, то ли переодевшихся друг в друга полицейских-гангстеров. Такие фильмы снимались когда-то пачками. Но никто, даже наивные подростки, не верили, что такая дружба существует... между двумя мирами прочная стена из оружия, крови и наркотиков....
Наркотики... колёса Рэя... - Хадзи подобрал откатившийся оранжевый пузырек. потряс его... Ничего... И увидел, что сидит на корточках перед ногами какой-то швейцарской фрау.
- Где аптека? - спросил он, не отдавая себе отчета в том, на каком языке задает вопрос.
Казах бросил взгляд в указанную сторону, но вместо того, чтобы бросится сразу туда, вернулся к машине, осторожно подвинул затихшего на тротуаре Рэя, влез в машину и зачерпнул зеленоватые пачки - все в карман, а там разберемся. Очнулся Хадзи, когда над ухом звякнул металлический колокольчик у двери. Ереханов озадаченно потёр лоб правой рукой.
- Молодой человек, вы, наверное, ошиблись… - седовласый мужчина обратился к нему. – Дверь в банк справа.
Какой банк? Я искал аптеку! – удивился мысленно Хадзи и понял, что держит в правой руке пистолет, найденный в перчатнице небесного «Мерседеса», и уже так славно послуживший в антикварной лавке.
- Простите, - он засунул оружие в карман и подошел к прилавку, за которым и стоял одинокий фармацевт. – Я хочу купить лекарство. Вот это, - пошарился в другом кармане и вытащил оранжевый пузырёк, опустевший так преждевременно.
- Это очень сильное болеутоляющее, - сквозь очки аптекарь рассмотрел этикетку. – Дорогое.
Хадзи стал лихорадочно рыться в карманах. Наверное, здесь, в банковской столице мира – Швейцарии, он впервые понял, что означают эти глупые бумажки с водяными знаками. Пачки евро посыпались на пол.
- Нет-нет… - залопотал аптекарь, - Мне жаль, не хочу вас огорчать, но… Это очень сильное лекарство. Я не имею права продавать его без рецепта…
- Рецепт?.. 
Хадзи на секунду замер. Будто натолкнулся на стену из прозрачного стекла. Пуленепробиваемого стекла. Хотя, если выстрелить в упор… На лбу казаха появилась вертикальная складочка.
- Простите, мне с этого и надо было начинать… - Хадзи направил пистолет прямо в лоб аптекаря. – Или вы хотели бы переговорить с моим лечащим врачом? – он погладил указательным пальцем курок.
Иногда я становлюсь таким глупым. Просто наивным мальчишкой, верящим в силу слов... А люди, они понимают лишь язык превосходства. И отнюдь не духовного...
Он выразительно посмотрел на буржуа-аптекаря, твердокаменного перед мольбой простого человека, и поджимающего хвост перед человеком с оружием. Какие же все мелко живущие в этом мире... - Хадзи подбросил на ладони оранжевый пузырек, ещё и заклеенный для пущей сохранности прозрачной плёнкой:
- А шуму-то было...
Положил его в карман и небрежно бросил на прилавок несколько оставшихся там купюр. Поднял руку с пистолетом вверх, не спуская пальца с курка, и медленно опустил руку к плечу, будто проверил, как слушаются мышцы.
- Слышь, - напустил на себя видок тарантиновского персонажа, этакого кретина с пушкой, - я сейчас уйду, но знай, я тебя запомнил...
Повернулся и бодрым шагом покинул аптеку. За порогом уже бросил короткий взгляд на своё оружие - с предохранителя так и не соизволил снять - и сунул «особый рецепт» в карман, надеясь, что повторно использовать его не придётся.
Прекращаем играться, - одёрнул он себя и быстрым шагом пересёк мостовую. Отсутствовал он уже несколько минут, но благонравные швейцарцы отчего-то не вызвали скорую... Посторонние, блин, - возмутился было Хадзи, да вспомнил, что оно и к лучшему, пожалуй. - Нам же обоим путь в больницу заказан.
Таблетку Рэю... - он с трудом разорвал пластиковую упаковку, поддел её ключом зажигания. Приподнял отключившегося друга за плечи и водрузил в машину, отчаянно кляня, что не сообразил сделать это сразу. На улице, конечно, солнце палит, но камень-то он и в Швейцарии камень.
Бестолочь ты, а не Хадзи, - говорил он про себя.
Бестолочь ты, Прямым Путём Идущий! (голос за кадром)

Отредактировано Буси (2009-12-29 15:48:31)

Мгновение тринадцатое. Чемоданное

Отдышавшись, будто бы это они сами неслись вскачь по грядкам и кукурузным нивам, а не верная «старушка». «Мерседушка» моя, - Ереханов так расчувствовался, что приник к рулю, буквально обнимая раритетную панель авто, спасшего им жизни. От шального мата и в мирное время не уйдешь, а от шальной пули подавно. К счастью, позади остались эти итальянские разборки. Остановились за каким-то сараем при въезде в очередной городок. На плодородной итальянской почве они видимо вырастали как грибы после дождя… Правда, судя по карте, найденной в бардачке, – Рэй, как и полагалось штурману, сверился с маршрутом, - городок этот следовало именовать уже городом. Но пока они видели лишь зачуханную конуру и старого кудлатого пса на цепи.
- А чего это они? – Хадзи поднял смеющиеся глаза на Рэя. – Ты их раньше видел? Нет? И я их не трогал… во всех смыслах… - картинно развёл руками и пожал плечами…
- С кем-то перепутали? - предположил Восьмой.
- Особенно меня, желтозаденького…
На пару думалось сподручнее:
- А что лежит в машине? – выпалили они единым духом. – Что?!
Хадзи почесал тыковку, оглянулся на задние сиденья. Кроме бутылок и корзины ничего не было. В багажнике валялась коляска Рэя и…
- Посиди-ка, - Хадзи подорвался, выпрыгнул из машины, едва не пройдя по ушам развалившегося в дремоте пса, грохнул капотом, шумно перевернул коляску и вернулся с симпатичным светло-сиятельным кейсиком средней величины, - Вот…
- А ну-ка покажи свой чемоданчик.
Очевидно, Рэя таки накрыла певческая аномалия здешних мест, Хадзи решил его поддержать:
- А вот не покажу свой чемоданчик! – в поисках чего-нибудь открывающего залез в перчаточницу, в которой в своё время обнаружил пистолет. Роясь в довольно глубоких недрах, он выронил на свет божий документы владельца машины.
- Точно... – припомнил Рэй, - Мы когда из корпуса выкатились, там тётя какая-то шарашилась в дверях, рыдала. Видать, мафиозо жену привёз в Приют. 
- Значит, Arсangelli – это его фамилия… опупеть!! – отреагировал Хадзи. - А деньжата в кейсе он по пути вез, да?
- Ну да...
Ереханов снова продолжил возню с замком кейса. Если бы Рэй спросил, где он этому научился, Хадзи бы честно сделал большие глаза и ответил, что ни фига он не умеет, просто пальцы разминает и верит в свою удачу... Вскрытый кейс был захлопнут. Хадзи сосредоточенно глядел перед собой:
- Я знаю, кому нужны эти деньги.
- Только первым делом вернем деньги антиквару, - напомнил ему Рэй.
Ограбление «туалета» до сих пор тяжелым грузом висело на его совести. Давило чувствительно, но насмерть эту пискливую тварь задавить не могло.
- Да, да, - согласился Хадзи. – А остальные деньги мы отдадим тем, кому они нужны больше всего…
Конечно, Рэй предложил бы то же самое, какой-нибудь фонд, наверное, на примете есть… Но он-то, Хадзи, может думать сейчас лишь о тех, у кого этих денег нет… о своих товарищах, остающихся в неволе… о тех, кого не выкупит богатый папочка…
- Мы едем в кафе Хайри у кукурузной лавки, - отчеканил он. – Это проверенный человек. Мы отдадим деньги ему.
Хадзи перехватил удивлённый взгляд партнера.
- Я разве не говорил, что три года пробыл в рабстве в одной арабской стране? Я там не овец стриг и не финики собирал. Я там гурия изображал… не для картин, а для суровой жизни. Знаешь, кто такие гурии? Это не только прекрасные женщины, но и прекрасные юноши, которые ублажают попадающих в Эдем. Сказать прямо: они трахают таких смазливых, как я – и им за это ничего не будет! А мне, за то, что я позволил себя отыметь, теперь гореть в аду… такой у нас справедливый мир, Рэй… - он горько покачал головой. - Я должен попытаться спасти хотя бы двоих, троих… Они ведь не виноваты…
- Слушай... Тачку... Нас ж убьют, - в кои-то веки слова Скиннера опережали мысли, совершенно по-ерехановски. - Срочно надо пересаживаться куда-то ещё.
- Я только проникся... - Хадзи вздохнул, погладил руль. - Но Хайри подождёт… 
Хадзи внимательно присмотрелся к Рэю. Очередная встряска заставила казаха отвлечься от состояния здоровья друга. Выглядел тот, несмотря на все таблетки, неважнецки. Ему требовалось отдохнуть. Немедленно. Хотя бы полежать. И не в тряском салоне машины, за которой одновременно охотится и полиция, и мафия.
- Мы уже в городе... - Хадзи углубился в изучение карты, взяв на себя функции мозга. - Отели... так, везёт... вытряхивайся, дорогуша... за тем сараем старинный парк, разбитый каким-то кардиналом, спавшим со своей дочерью. Короче, историческое место... туристы валят валом. Рядом отель. Доедем пешком... выдержишь?
- Не рассыплюсь, - хмуро буркнула изрядно помятая «дорогуша», послушно вытряхиваясь из «машины-голубой-мечты», провожавшей временных буйных хозяев неожиданно печальным видом.
Элегантная внешность Хадзилева Ереханова, распустившего по такому случаю свои смоляные волосы, произвела на администратора отеля впечатление, но уступившее по силе сиянию сопровождающего его кейса. Прицеп в виде инвалида-колясочника вообще прошёл по статусу ниже плинтуса... интимное свидание со швейцарской мостовой сказывалось на внешности Восьмого. Равно как и привычка администратора: у кого деньги, тому и лебезим-с.
Едва добрались до номера, Восьмой просто упал пластом на кровать, дыша часто, как выловленная из пруда рыба.
- Ты того-этого... тоже приляг, - прохрипел он товарищу, - Сколько уже не спал?
Казах пожал плечами, Рэй катнул по атласному одеялу вынутый из кармана оранжевый цилиндрик:   
- Закинься. По крайней мере, половина - по праву твоя.
- Это мне?.. - Хадзи улыбнулся как-то странно, неестественно, как наркоман, выпрашивающий дозу.
- Нет, деду Морозу, - огрызнулся Восьмой.   
- Ладно... давай... - обреченно вздохнул Хадзилев, садясь рядом и поглядывая на пузырёк.
Он не хотел прикасаться к таким таблеткам. Только не от Рэя.
- Не боись. Ни фига не будет плохого, - авторитетно проворчал тот, заметив колебания Ереханова, - Пей, иначе тоже свалишься.
- Счастливых снов.... малыш... – уложившись рядом, Хадзи моментально вырубился.
Самовнушение - великая сила, - в который раз улыбнулся Рэй. Хадзи действительно устал, тело воспользовалось случаем и отрубилось, даже не дождавшись действия лекарства.
Они не думали… Зритель, разве ты не понял, они ВООБЩЕ не думали (голос за кадром).

Отредактировано Буси (2009-12-31 20:11:37)

Мгновение пятнадцатое. Ориентально-сказочное.

Шум телевизора, доносившийся откуда-то неподалеку, немного портил очарование этого чуднóго местечка. Настоящих чертогов сказочного шейха в центре современного итальянского городка. Молодой помощник, тоже в национальной одежде, неслышно появился рядом и что-то сказал по-арабски на ухо Хайри. Хадзилев и Рэймонд заинтересованно прислушались.
- Так это твой заложник? – араб перешёл на английский. – Как ты вырос, мальчик. Настоящий мужчина… джигит, так говорят на твоей родине?
Хадзи ошарашенно покачал головой. Хайри щёлкнул пальцами. Юноша поставил маленький переносной телевизор на деревянную стойку, напоминающую барную, и прибавил звук:
- «…совершил побег Хаджи Лев Ареханов, проходивший курс социальной адаптации после двухлетнего плена у моджахедов. Движимый навязчивыми идеями, он взял в заложники соседа по палате известного писателя Рэймонда Скиннера. Трагизм этой дикой, невероятной истории заключается в том, что Ариханов угнал со стоянки лечебницы в швейцарском городе любимый автомобиль жены популярного и глубоко уважаемого в нашем городе Микеле Арканджелли. За киргизским террористом начато преследование местной полицией и близкими друзьями самого Арканжелли. Смогут ли они объединить усилия, чтобы поймать похитителя? Смотрите следующий выпуск местных новостей на канале…»
Беглецы переглянулись и прыснули со смеху:
- Ты, оказывается, киргизский террорист, товарищ Ариханов! – хихикая, сообщил Рэй, - Не знал? Бог мой, с кем я пустился в бега, подумать только! – он запустил пальцы в свои тёмные волосы и хорошенько их вздыбил, чтоб походило на панику.   
- Значит, любимый автомобиль? – переспросил Хадзи, и снова гогот.
- Надеюсь, вы его не здесь припарковали? – робко поинтересовался араб, очевидно, усомнившийся в их умственном здоровье.
- Давно бросили, не знаю, как они нас выследили… - пожал плечами Восьмой.
- Мы умело смешивались с толпой…  - Хадзи не мог прекратить смеяться, хотя речь уже пошла о делах и пора было становиться серьёзным, - Мы про те деньги, о которых не сказали по телевизору. Вы ведь поможете нам потратить их на доброе дело? – он посмотрел арабу в глаза. – Там остались мои друзья. Я знаю, что этой суммы хватит не на всех, но скольких сможете, верните домой, Добрый Джинн…
- И ещё. Мы немного задолжали швейцарскому правосудию… Не могли бы вы и тут помочь? - добавил Рэймонд.
Араб поднял вверх указательный палец:
- Аллах всё видит. Конечно. Мой обычный процент.
- Разумеется, - Хадзи и Хайри ударили по рукам.
- Есть всё-таки хорошие люди на свете, - выходя из кафе, сказал казах. – Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что есть.
- Угу, - согласился бывший штурман. – Особенно за деньги. Где ночь-то будем коротать, собрат-бомж? Так есть хочется, что переночевать негде.
И пошли они, куда глаза глядят. Брошенная машина с ободранным медведём так и осталась где-то на улице города. Нега южной ночи соблазнительно подмигнула двум усталым путникам ярко светящимися окнами шикарного (другого слова и не подберёшь) отеля за витою остроконечной оградой.
- Знаешь, эти решётки мне напоминают старую киносказку «Город мастеров». Там подобную ограду, сделанную революционным кузнецом, повстанцы разбирают на копья и идут с ними сражаться, - выдал очередной опус из нелегкого советского детства Ереханов. Скиннер покрутил пальцем у виска.
Подошли к отелю как два Гаврюша: наглые, уверенные, что пять сантимов делают их богатыми на эту ночь. Одну ночь, а больше и не надо, ведь завтра Хадзи увидит море, а Рэй прочтет своё последнее хокку, или что там принято делать у самураев... предсмертный поцелуй, секс… нет, всё же Хадзи понадеялся, что не секс.
- Слушай, в таких местечках мне ночевать ещё не доводилось... - Хадзи восхищённо таращился на огромные окна, подсвеченными огнями из-под тротуаров статуями и колоннами на здании. - Батя, конечно, олигарх...  но прижимистый. По заграницам не особенно отпускал. Но теперь-то я оторвусь...
Несчастный парень даже не вспомнил, что завтра для него это «теперь-то» должно закончиться.
- Ладно, снимем номерок на ночь, - Рэй решил согласиться с капризом спутника. - Деньги, одолженные у престарелого берсерка, все-таки со мной остались. И ещё… - Скиннер замялся, въезжая на крыльцо, - Один вопрос, который мы так и не прояснили. Ты станешь моим кайсяку, Хадзилев? – он поднял глаза.     
- Кто такой кайсяку? – деловито переспросил Ереханов, открывая роскошную парадную дверь перед другом.   
- Помощник во время харакири, точнее – сэппуку, - непринуждённо объяснил Восьмой. – Как правило, отрубает голову в конце церемонии.
- Да, - ответил Хадзи, выдержав долгую паузу.
- Ну и отлично, - кивнул бывший штурман, обводя спокойным взглядом холл, - Приговорённым вообще-то полагается последнее желание… два… три!
- Огласите весь список, пожалуйста! – хмыкнул казах.
- Списка пока нет, - Скиннер невозмутимо пожал плечами, - Вот сейчас и займёмся его составлением. До ужина.         
Увесистая пачка евро из златолилейного пакета легла на стойку администратора. Его типично итальянско-прохиндейская рожа тут же украсилась самой любезной из улыбок.
- Получите столько же, если устроите нас, - прохладно сообщил ему Рэй, - И ещё столько же, если об этом никто не узнает. Мы скрываемся от жён и друзей. – Скиннер сладко посмотрел на партнёра, и властно погладил его по бедру. – Правда, солнце моё?     
Служитель гостиничного сервиса затараторил со скоростью хорошего пулемёта: да, конечно, синьоры! Мы всегда рады таким дорогим (Рэй и Хадзи переглянулись и хором фыркнули – уж больно точным во всех смыслах был эпитет) гостям. Желаете номер? Пожалуйста! На первом этаже, никаких лестниц? Располагайтесь! Ужин и письменные принадлежности в номер? На здоровье!
- Э! Я недомолвки не улавливаю, - проворчал казах, топая за гарсоном. - Неужели я тогда в подобке Приюта не зря перед тобой хвостом крутил?
- У нас ничего не было!! – в полнейшем обалдении взглянув на Хадзи, возопил Скиннер. 
- Да не было, не было!! Никто на Вас не покушался. Я бросаю намеки... в удобренную почву.
Рэй сдержался и следующие полчаса, как всегда, был занят сразу двумя делами одновременно: дотошно изучал меню, периодически заглядывая в словарик-справочник, который принесли вместе с меню, и обдумывал перечень своих неосуществлённых желаний.
- Ах, - Хадзи позволил себе утонуть в роскошной кровати под балдахином с золочёными кистями и шнурами. – Люблю европейскую мебель. Чувствую себя королем – высоко лежу, далеко гляжу… - он обвёл взглядом номер «Метрополя», напоминавший дворец в миниатюре.
- О! Страстбургский пирог закажу, - немедля отреагировал Восьмой. – Сядешь на пенёк, - он кивнул на кресло в рококошных завитках, - …съешь, чего положено…  Машенька. 
- Сейчас я замокну в ванной, а потом буду спать… Или, Рэй, тебя пустить первым? – ответно полюбезничал Хадзи, - Давай, я буду твоим банщиком. В турецких банях я разбираюсь лучше, но массаж и в Италии массаж, а? Обещаю не соблазнять!
- Вот скотина! – отозвался Скиннер, не поднимая глаз от лощёного картона. – Пиши давай, баран казахский. 
- Ну, вот ты и научился материться. Мой долг выполнен. Переходим к более грубым ругательствам? Повышенный уровень?
Возмущённое фырканье бывшего штурмана стало ответом.
- Мои тонкие пальцы ловкими движениями снимают с тебя, - продолжил Хадзи. Он пялился в потолок, выдумывая этот опус, но тут пришлось покоситься на товарища. – Этот грязный пиджак. Раздеваю, поднимаю на руки. Истощённый, после пытки оздоровительным питанием в Приюте, ты весишь не как взрослый мужчина.
Рэймонд прыснул. Допустим, дефицит веса имел место быть, но о нём говорил тот, кто в первую очередь напоминал дистрофика – дунешь, ткнёшь пальцем – не поломается, так растает в воздухе. Мальчик-виденье.
- Ванна уже наполнена до краёв, я медленно опускаю тебя в пену. Радужные пузыри лопаются, касаясь твоей кожи… Ты обнимаешь меня за плечи и, завороженный, смотришь в мои чёрные глаза, обещающие ночные тайны.
- Угу, я погружаюсь в ванну, вода выплёскивается через край, - подхватив игриво-эротичную интонацию, продолжил за него Рэй. - Ты подскальзываешься, брякаешься челюстью о мраморный край ванны и прикусываешь свой болтливый язык.
Хадзи смолк. Друг насторожённо присмотрелся. Из пышных подушек торчали вздрагивающие плечи и чёрная макушка. Хадзи рыдал, Хадзи загибался от хохота.
- Хватит ржать, с мысли сбиваешь, - негромко сказал бывший штурман - Учти, я знаю итальянский обыкновенный, а не итальянский кулинарный. Что выберу, то и будешь есть. Понял?
Страшная угроза подействовала, Хадзи вылез из кровати, навеявшей ему развратные мысли, сел в кресло напротив Рэя:
- Ну и какие есть желания у тебя? Мои вот...
- М-да… - покачал головой Скиннер, узрев полторы уписанных страницы. – Ты уверен, что это список желаний, а не предвыборный план президента Казахстана на семь лет? – Рэй положил рядом свой, почти чистый лист и скромно вздохнул. - А мы так… коротенько, в три строки… В жанре предсмертного хокку. – Восьмой машинально выхватил взглядом пару строк с листа Ереханова, и глаза его стали снова соответствовать данному соседом прозвищу. - Ну и желания у тебя! Страшно становится с тобою рядом!
- Я слышал от русских фразу: «Жизнь нужно прожить так, чтобы за нее было мучительно стыдно», - сказал Хадзи. - Смысл в том, что раз стыдно, то есть, что вспомнить. Вот мы уже всё решили. Вспоминая свою жизнь, могу сказать: мне стыдно, потому что вспомнить нечего. Я был плохим сыном, разве что брат из меня получился – ничего. И любовник я хороший.
- Опять? – Рэй с угрозой во взоре занёс ручку над меню.
- Не хочешь проверять – верь на слово, – Ереханов невозмутимо пожал плечами. – Но ни одного из своих заветных желаний я не выполнил. Будто и не жил вовсе. Не знаю, как у тебя… Давай, раз уж у нас появилась такая возможность – попытаемся исправить положение.
Рэй задумался. Желать, чтобы предстоящая операция была удачной? Зависит не от меня. Чтобы книги и картины продавались? Для этого сам сделал уже всё возможное. Выложил душу без остатка.
Хадзи ушёл к окну и взобрался на подоконник. Обнял острые коленки. Красавец, да и только. Поэт печального образа. Тьфу ты, рыцарь. Но на рыцаря он не тянул, скорее на сарацина… среднеазиатская внешность подводила.
- Я мечтал станцевать танго с мужчиной. Всерьёз. Не как в учебном классе с учителем, когда он танцует женскую партию… Нереально. Знаешь, я тут подумал – сколько всего я пропустил за три года – люди теперь безвылазно в Инете сидят, а я так не могу. И всякие мобильные примочки – отвык. Ведь, когда я уходил в армию, это было ещё такой экзотикой… Как для тебя слова – уйти в армию. Два года по ложному обвинению. Три года – для меня…
Погрустив элегически, под сочувственное молчание Восьмого, он принялся обшаривать шкафы в номере. Рэй, сложив руки на груди, скептически смотрел на него. Одако поиски этого неугомонного всё-таки дали результат весьма неожиданный: на свет божий явились страусовое боа и косметичка размером с хороший баул. Наблюдая, как Ереханов высыпает на туалетный столик разнообразный грим, которого хватило бы на полноценную театральную труппу, Рэй присвистнул:
- И тут номера не убирают! Видать, не только в Швейцарии уборщицы повывелись, но и по всей Европе. Пора приглашать гастарбайтеров.         
- Казахских, - хихикнув, Хадзи сдул со лба чёрный локон. – Итак…
Ему вздумалось порезвиться. Вначале он проверил все баночки-скляночки с мазями, красками и притираниями, затем обмотал вокруг шеи боа. На шёлковом костюме с брусничной искрой шарф из перьев смотрелся слишком вульгарно. Казах понял это почти мгновенно, зря, что ли, оттрубил пять лет на дизайнерском факультете? Взялся за плойку. Она ещё не остыла, поэтому чёрные прямые пряди легко завились в роскошные длинные локоны. Собрав их над затылком, Хадзи немного встрепал их и снова отпустил. Потом вооружился брасматиком, подвёл глаза (и без того в темных кругах из-за хронической бессонницы) угольно-чёрным карандашом.
- Итак, - он уселся в кресле-вертушке, заложив ногу на ногу, - Произведём учёт наших безумных действий. Аптеку мы уже грабили, антикварную лавку тоже – это первое и второе, перестрелка у нас была, машины угоняли, - он выразительно загибал тонкие пальцы. - Знаешь, где мы с тобой ещё не отметились? В борделе!
Хадзи выставил вперёд плечо и через него подмигнул партнеру:
- Тебе нравятся страстные женщины?
- Знойная женщина, мечта поэта, - отлетело от зубов начитанного Рэя. – Слышь, мадама Грицацуева, я вот подумал: на черта нам переться в бордель самим, если можно вызвать его на дом? Пусть гора идёт к Магометам, раз один из Магометов неходячий. Можем себе позволить, напоследок-то?   
Рэймонд задумчиво почесал нос. Грязный пиджак действительно стоило снять… да и ванну принять не мешало. Как там говорится в «Хагакурэ»? «Тщательный уход за собой многим покажется франтовством и щегольством, но это не так. Ты должен знать, что в любой день тебя поджидает смерть, и быть готовым к ней. Для того чтобы достойно встретить её, содержи себя в чистоте и заботься о внешнем виде».
- Пошли в ванную, - коротко сказал Восьмой. – Помирать чистыми надо.
- А, захотелось, да? – вскакивая, злорадно улыбнулся тощий казах.
Рэй стиснул зубы, но глянул грозно. Распотрошённая в розысках нужного объявления газета валялась на полу. Пока наливалась ванна, Ереханов, всё ещё завитый и накрашенный, растянулся рядом. Очевидно, он внутренне начал отходить от жёстких больничных правил и медленно возвращался к привычкам кочевых предков. Стал проще, спустился со стула на пол...
В дверь номера раздался стук. Вообще-то, подозрительно громкий. Тоненькие женские пальчики так не прикладываются к дверям, больно. Хадзи потянулся, встал и открыл замок.
- Это вы тут девочек заказывали?
Вопреки заказу ввалились «мальчики», в чёрных костюмах, с сердитым выражением на лицах. С один суровым выражением на все три лица.
Как глупо спалились... - подумал Рэй. Пришпиленный к стене, будто ночная бабочка, Хадзи, скорее всего, и подумать не успел.
-  А ведь это они... те самые... - интеллектуальный уровень всё же у них оказался разным.
- Ага, косоглазый и паралитик... - как и степень воспитанности.
- Уроды, - Хадзи успешно тряхнул «крылышками» и вырвался из-под заботливой руки.
Удар под коленную чашечку — и ещё один поклонник в его, безусловно. длинном списке прибыл. Охранник отеля бухнулся на колени перед азиатом в боевом раскрасе и перьях. Боа по-прежнему висело на одном его плече.
Вот Чингачгук, Великий змей... Кэтцалькоатль...
Очевидно, сочтя инвалида беспомощным, оба охранника совместными усилиями скрутили Ереханова. Пиджак украсился винтажным выдранным швом, под бровью появился намёк на синяк, или просто размазалась дешёвая тушь. Запрокинув голову назад, Хадзи повис на одном из амбалов. Очень не хотелось портить костюм, а из носа потекла тонкая струйка крови. Он облизал распухшие губы.
- Всё, доигрались, - Рэй послушно позволил катить себя по коридору, который приобрел какой-то подозрительный наклон. Беглецов, грабителей и дебоширов вели в подвал.
Мафия в этом городке не отличалась изощрённой фантазией. Подвал под отелем представлял собой обычную комнату с мягкими диванами по периметру стен и круглым столом под зеленым сукном посредине.

Отредактировано Буси (2010-01-15 15:38:04)