* - курсивом и в кавычках – флешбек.

Отказались. Оба.
Как и большинство людей его возраста, не смотря на все то, что Лукас пытался строить для окружающих, да и для самого себя, где-то глубоко внутри юноша оставался немного застенчивым, немного не уверенным в себе человеком, практически ребенком. И сейчас этот отказ больно двинул по самолюбию. Хотя, скорее всего, подобное задело бы любого человека, не зависимо от того, считает он себя центром мироздания или нет. А, возвращаясь к данному конкретному индивидууму – отказ этот не только ущемил гордость, но и заставил юношу испытать какую-то иррациональную детскую обиду. Ко всему прочему, выходило, что его план, разработанный пару дней назад и толкнувший его на торги в качестве лота, летит в тартарары.
…спокойно, Лукас, только спокойно… это был не единственный шанс… да и был ли – большой вопрос…
Глубоко вздохнув, юноша подарил короткую улыбку первому, отказавшемуся от выполнения задания покупателю, а потом перевел взгляд на второго, чуть нахмурившись, когда тот заговорил. «Вся наша жизнь – большой театр»? Лукас усмехнулся – а то он этого не знает. «Оглянуться вокруг»? Вот уж полнейшая глупость… На окружающих сейчас его людей Лукасу было глубоко наплевать. Он хотел получить заряд чувств и эмоций от двух конкретных индивидов, а не от безликого зала. Что касается юноши, который послужил японцу холстом во время выполнения одного из заданий… Что ж, блондину действительно было жаль этого мальчика. Искренне жаль. За то, что на него пал выбор мужчины, за то, что он оказался не в том месте не в то время, за то, что он вообще оказался в Вертепе. Но, к сожалению, как только все они переступили порог сего замечательного заведения в качестве невольников, каждый из них мог попасть в подобную ситуацию. Оставалось лишь порадоваться, что на этот раз это не ты, и посочувствовать тому, кому не повезло. Был, конечно, неприятный момент в том, что парень пострадал из-за него, но… Это было не то, что Лукас сейчас хотел бы ощутить. Чувства вины ему было более, чем достаточно. А уж если говорить об унижениях покупателей… Вот тут уж действительно было просто смешно. Он, Лукас, за себя бороться и тем самым унижаться их не заставлял. Сами вызвались, сами унизились, его вины в этом нет. А помимо мыслей о том, что эти двое просто глупцы, остальные чувства Лукас выразил каждому лично. Так что здесь снова мимо. Но, похоже, у японца были какие-то другие мысли на этот счет, ибо как он, ознаменовав свое исчезновение короткой речью, покинул зал…
Проводив взглядом его удаляющуюся спину, посмотрел на первого покупателя, спокойно курившего в стороне, и усмехнулся. Лукас знал, что последует за этим – самовыкуп. И даже предполагал – какое задание ему дадут. Предполагал и не ошибся. Мысленно усмехнувшись, повернулся к мужчине, озвучившему задание, и коротко улыбнулся, чуть склонив голову в знак понимания и в качестве благодарности за возможность выйти из торгов с высоко поднятой головой.
Но… возможность-то он получил, но вот тут начинались проблемы – сценки, песни, стихи и монологи отметались сразу по вполне понятным причинам. Танцы – тем более, в данном виде искусства юноша никогда не был силен. Оставалась пантомима. Но что можно изобразить в одиночестве? Да еще такое, чтобы привлечь зрителей? В голову ровным счетом ничего не приходило. Вернее – в мыслях пронеслась масса коротких сценариев, но для них юноше нужен был кто-то второй и, главное – голос. А ни того не другого в данный момент у Лукаса не было. Поколебавшись еще секунду, горько усмехнувшись и обведя взглядом зал, юноша решил пойти ва-банк. Возможно, много-много позже он и понял бы, почему решил вспомнить и изобразить именно это, сейчас же это мысль была сродни грому средь ясного неба. Но назад дороги не было.
«Они с братом сидели на втором этаже. Вернувшийся домой на каникулы Лукас пытался помочь Эрику подготовиться к выпускным экзаменам. На столе лежала раскрытая тетрадка, из небольшой магнитолы на столе звуча Lux Aeterna Клинта Манселла – младший брат буквально влюбился в популярный в то время фильм «Реквием по мечте», а уж от саундтрека к фильму буквально приходил в экстаз. Лукасу же было совершенно все равно, что верещит из колонок. Он никогда не был меломаном и к музыке относился просто как к фону.»
Закрыв глаза, Лукас впервые за время, которое прошло с момента его выхода из больницы, попытался воскресить в памяти события того вечера. Впрочем, воскрешать-то особо было и нечего, это и так снилось юноше каждую ночь, тем не менее, глубоко вздохнув и чуть нахмурившись, юноша стал посекундно восстанавливать события, и ручка и альбом, так и оставшиеся в его руках, оказались весьма кстати. Юноша опустился на корточки, в ушах вновь зазвучала та мелодия, перо забегало по бумаге, выводя логорифмы, на удивление безошибочное задание, то самое, над которым бился брат, и столь же безошибочное решение. На губах появилась легкая, радостная и ласковая улыбка, открывшиеся глаза засветились любовью и обожанием. Сейчас, в данную конкретную минуту Лукас был вовсе не в каминной зале «Вертепа». Он находился в своем загородном доме, рядом с любимым братом, и даже не знал о том, что случится через несколько минут.
«- Нет-нет-нет, ты думаешь о чем-то совершенно о другом. Посмотри вот сюда внимательнее, ничего не замечаешь? Это же просто… Пример специально составлен так, что можно голову сломать, а на самом деле…». - губы  беззвучно шевелились, ручка снова забегала по бумаге, указывая несколько вариантов решения того несчастного логарифмического уравнения, над которым брат бился уже не первые десять минут, а потом на губах юноши снова заиграла ласковая улыбка, рука чуть потянулась вперед, потрепав по волосам несуществующего брата, а секундой позже Лукас беззвучно, но счастливо рассмеялся, от чего на его переносице появилась маленькая морщинка. – «… вот видишь, я же сказал, что ты справишься. Попробуй теперь с остальным сам, хорошо? Только не лезь в дебри, тут все просто, нужно только это «просто» увидеть» - рука вновь «потрепала» воздух, в то время, как в своих воспоминаниях Лукас в очередной раз взъерошил шевелюру Эрика. – «И я сделаю чуть потише, ладно? По-моему, твоя музыка мешает тебе сосредоточиться». – даже сейчас Лукас не понимал, что это было первой ошибкой. В ушах раздался громкий резкий хлопок, перебивший даже звуки льющейся из колонок музыки. На лице юноши отразилось недоумение напополам со страхом, и он вскочил на ноги, «замирая на пороге комнаты, и резко оборачиваясь к брату. – Не смей соваться вниз! – путь до первого этажа занял несколько секунд, а когда Лукас ворвался на кухню, его глазам открылась ужасающая картина». Перед внутренним взором эта картина встала так же четко, как будто произошло это вчера – труп отца на полу, пытающаяся дотянуться до ножа мать... «Двух мужчин у окна Лукас даже не заметил, ровно до того момента, как раздался еще один выстрел, и мать замерла сломанной куклой около отца». Звук, вновь пронесшийся в голове, казалось, оглушал даже сейчас. Юноша упал на колени, губы беззвучно шептали что-то похоже на «нет-нет-нет», лицо побледнело, в глазах плескалась паника и растерянность, а взгляд судорожно метался по полу, видя картины известные лишь своему хозяину. «- Оп-па, ты посмотри, щенок. Зря ты тут появился маленький… Да не один! Фред, смотри, а вот и второй!» Дрожь прошла по всему телу, казалось, даже волосы встали дыбом, юноша резко обернулся, а в глазах уже плескался настоящий ужас. «- Эрик, нет, уходи отсюда! – но было уже поздно. Еще один выстрел, и бездыханное тело брата так и остается в дверном проеме». Губы снова беззвучно шепчут, Лукас вскакивает на ноги, пытается подбежать к брату, но натыкается на невидимую зрителю преграду и снова падает на пол. «- Фред, ты посмотри на него, он еще кусаться пытается. Как думаешь, сразу убьем или поиграемся?» Сейчас лицо его, наверное, сравнялось цветом с его одеянием, с губ слетали судорожные вздохи, сердце билось где-то в горле, в то время, как юноша пытался отползи от одному ему видимых убийц. «Только вот Фред, похоже, не обладал болтливостью своего приятеля. Еще один выстрел и боль острой раскаленной иглой прошивает плечо.» Казалось, Лукас снова потерял сознание. По крайней мере, в зале стало темно и совершенно тихо. Но уже через несколько секунд мальчик резко сел, прижимая руку к груди и судорожно ловя ртом воздух. Подняться на ноги не удавалось целую минуту, колени дрожали и наотрез отказывались держать тело в вертикальном положении. Но Лукас все же смог восстановить над собой контроль. И в этот раз слез, на удивление не было. Сглотнув и глубоко вздохнув, дрожащими губами улыбнулся распорядителям вечера, и спустился в зал, уступая место следующему лоту, и покидая зал. Сейчас Лукасу было все равно – выполнил он задание и свободен на сегодняшний вечер, или провалился и его ждет наказание. В ушах по-прежнему звучала так любимая братом музыка. Для него ставшая музыкой смерти.

* - Lux Aeterna By Clint Mansell © YouTube

P.S. даже уложился)

--> Лестницы и коридоры

Отредактировано Лукас фон Хильдебрандт (2010-05-07 22:42:43)

Боевой задор распирал, видя, как Дюпен отмахивается от мальца. Выглядело забавно. Взрослый мужик, прятал коленки и все к ним прилагающееся, от коварного малолетнего искусителя отмахиваясь от него, как от прокаженного и делясь научными познаниями в области половых перверсий.
- Нет, Лу, педофил, -  доверительно подсказал Йоширо. – Эксгибиционистом был тот, который дрочил на месье Германа. Не будь таким ханжой, парень уже настроился и разомлел от фантазий. Просто закрой глаза и представь что он Бритни Спирс или Мадонна.
Шутка явно не возымела успех, вернее возымела, но не в том русле. Маленькая султанша оставила в покое шоумена, но тот переключил все внимание на то, что было под рукой, а конкретнее под боком.
Комплимент заставил приглушенно хрюкнуть и довольно ухмыльнуться.
- Это, ты еще не знаешь о моих душевных качествах и глубоком внутреннем потенциале.
Сам то хоть понял, что сказал? А, не важно. Фрейд из меня сейчас, как из Реналдо борец сумо. Ой, Лу, а от парня то зря отказался. И куда это наши руки собрались? Это что, прелюдия при людях? А отдельные кабинеты тут есть или так, по быстрому в кабинке туалета? Совести у вас нет, господа организаторы, могли бы и посочувствовать мужику. С его то энергией и настроем, он бы вам тут пол зала прогнул, даже не задумываясь. Ладно, потерпи, придет еще наш час и мы тут порвем всех.
Рука похлопав игривые пальцы забравшиеся за шиворот и сжала кисть притормаживая движение.
А что собственно теряться то? Вон, у того месье, напротив, уже все руки в трудовых мозолях. Он уже скоро косоглазие заработает, не зная кого выбрать предметом вожделения. Откуда только запал берется? Он и на блондинку дрочил и на  ку-клукс-клановца, даже распорядительский посох не обидел. Можно позавидовать такому рвению. Сразу видно, человек на праздник пришел, отдыхает, расслабляется.
Но Луи этого показалось мало. Он поймал официанта, требуя у того горячительного. Объем стакана шоумен посчитал неприемлемым и мелким для масштаба личного темперамента и довольствовался первоисточником.
Пока приятель продолжал возлияния, Кен наблюдал за продолжением торгов, прокручивая в руках увесистый посох. 
К его удивлению, оба соискателя отказались от выполнения последнего задания, данного самим лотом. Йоширо изумленно хмыкнул, отнимая руку от посоха и покручивая ей в воздухе. В голове не укладывалось, почему высокие ценности, вдруг выползли в самый последний момент. Если уж тебе бреют принародно яйца, и ты стелешься по полу вопящей кошкой, то уж попрыгать по сцене козликом можно на раз два три. Есть ли смысл, строить из себя порицателя, когда полчаса назад, у тебя были планы на эту задницу? Впрочем, личное дело каждого. Зато, себя прорекламировали и людям радость доставили.
Парнишке, похожему на бледное воплощение ангельской сути пришлось самому заботиться о себе. Сложно было понять ту пантомиму, которую он представил на суд зрителям, но та страсть и обреченность, сквозившие в каждом движении, говорили о внутреннем и глубоко пережитом чувстве. Можно было аплодировать достоинству и мужеству парня, но кто бы здесь оценил подобный жест.
И снова голос воинствующего распорядителя разнесся над залом, привлекая всеобщее внимание. Йоширо встрепенулся, подхватывая со столика остывший кофе, дополняя напиток трубочкой из пол коктейля. Жидкость медленно поползла по трубке вставленной в дырку в маске.
- Это такой лот, который я просто не вижу, он прекрасно сливается с пейзажем, вдруг кто-то любит хамелеонов, собственно, значит, он ещё и гибкий, как молодая ящерка, у него есть член и рот, язык чтобы лизать, попка чтобы давать, хвостик чтобы махать, спинка, чтобы из неё вырезать мясца на обед, кожа на сапоги, головка, ну это кому – куда нравится…
Увидев то, что вытолкнули на сцену, доктор подавился кофе. И громко закашлялся, разбрызгивая напиток на яркую одежду в попытке избавить гортань от инородного присутствия.
Почему-то, представилось, что местный поставщик душ, напился и уснул рядом с воротами младшей женской школы, а потом, с похмелья схватил первое попавшееся чудо, не разбирая, какого оно пола.
С совершено обалдевшим видом он рассматривал юное розоволосое создание в матроске, которое по взыскательному японскому вкусу подходило под категорию аниме.
Так, боевики и ангелы закончились, и мне придется покупать Сейлор Мун. Что с этим чибиком делать? О лунная клизма, дай мне силы! Этот, в зеленом хоть понимает, что говорит? Оно же из детского сада. В него и палец не влезет, какой там член!
Широко разрекламированная мультяшка, заставила вспомнить забытые образы. Мульт был девчачьим, но Кен видел несколько серий. Ничего особенно, как всегда. Банда глазасто-грудастых прелестниц пыталась спасти мир от жутких монстров.
Похоже тут все было наоборот и спасать надо было это создание. Хоть доктор и был порядочным снобом и заезженным прагматиком, он отлично понимал, что если его купит педофил-любитель, то только сётаконом дело не кончиться. В лучшем случае, ему словно белошвейке придется сшивать остатки частей тела подвергшихся рекламе, а в худшем застегивать замок черного мешка и подписывать документы на кремацию.
Пацаненка стало жалко, и выбраться тоже хотелось. Посох увенчанный черепом поднялся вверх.
- Беру.

Отредактировано Оливер Кен Йоширо (2010-05-02 13:25:05)

Заявка была озвучена. Кен в раздумье откинулся на кресло, размышляя над тем, какие новые извращенные изыски готовит на этот лот измучавшаяся фантазия организаторов забавы: поползать, попрыгать, порычать, прикинуться кроликом в брачный сезон или кастрировать аквариумных рыбок.
Холодное кофе урчало в пустом животе, всем видом показывая хозяину, что не дурно бы добавить к питью, что-то более серьезное. Глаза выискивали мелкую снедь, удобную для пропихивание под маску. Идея канула в Лето. На горизонте, закрывая обзор сцены вырисовалась фигура в забавном шутовском наряде.
Это что, осмотр музейных достопримечательностей или убежденный фанат?
- Молодой человек, не загораживайте обзор, - рука махнула в бок, показывая куда стоит отойти нарушителю пространства.
Тот, похоже не собирался, разразившись гневной триадой в сторону доктора.
- И не стыдно Вам, месье? Малец-то только от сиськи мамкиной оторвался.
Бровь удивленно приподнялась. Йоширо снизу вверх рассматривал поборника прав обиженных и оскорбленных.
Ну вот, началось! Откуда вы только беретесь, борцы за справедливость? Сидел бы молча и не лез не в свое дело, Бетмен хренов!
- От чего оторвался? Что-то я сисек тут не наблюдаю.
Но народный герой не унимался, тыкая пальцем в Дюпена и подкрепляя слова внушительным жестом
- Уж коли засвербило где, так вот, с равным по возрасту и утешались бы, а то на дитя замахнулись, неа, не будет Вам такого позволения.
А вот это была уже полная наглость. Какой-то сопляк, начинает учить его, что и как делать, да еще кукиши крутит возле самого носа.
Разъяснять первому встречному на кой черт ему нужен розоволосый мальчишка Йоширо не собирался, а отчитываться о своих половых трудностях и подавно. Он то и сам подвязался на правое дело, ради счастливого билета в один конец, а  тут еще выслушивай всякий треп.
- Ну-ка, пошел отсюда, - Кен четко проговаривал каждое слово. – Сейчас у меня так засвербит, что не будешь знать, куда свою жопу спрятать, - презрительный взгляд остановился на скрученных пальцах. – Надо же, язык жестов. Умм…
Губы расплылись под маской в язвительной насмешке.
Дон-Кихоты еще не перевелись и сумасшедшие тоже. Надо бы с де Вилем переговорить насчет хорошего психиатра. С какой дыры это чудо взялось?
Говор у парня был убийственный, и обосновывать этому малому про свои пристрастия и намерения, Йоширо не собирался. Учить уму разуму и доказывать о существовании, справедливости в подобном заведении было пустой и безосновательною  тратой времени.
Но народный герой пошел дальше, подвязываясь доктору в «соперники».
Выходит, я страшный, злой гений. Ну да, и костюм соответствует. Ладно, отлично, не буду противоречить имиджу. А у малыша в матроске появиться двойной шанс. Пусть этот простофиля думает, что я охотник до юных тел. Это только разогреет в нем злость и добавит решимости. Первый тур отыграю, и считай, свободен, как птица. И Бетмен доволен, и злодей в бегах.
Йоширо перекинул ногу на ногу и упершись локтем в плечо Дюпена зловещим голосом «Доктора Зло» произнес:
- Удачи, спаситель мира.

Отредактировано Оливер Кен Йоширо (2010-05-03 00:02:32)

Церемониймейстер становился все более доброжелательным и болтливым, видимо и на нем отразился градус, Луи с интересом внимал речи, пытаясь разобрать слова. Впрочем, внимание вскоре отвлек указанный месье в белом. Там оно далее и рассеялось. Дюпен снова приложился к горлышку бутыли, кофе требовалось срочно запить. Справа внизу раздался голос Йоширо, француз перевел взгляд.
- Точно. Йоширо. Что? Я скорее представлю, что ты Одри Хепберн, - пробормотал Луи. – Я не педофил, да. И не эгзбиби… - тряхнул головой. - Тфу, ну ладно, пофиг. В общем, я еще не дошел до той стадии, когда меня начинает возбуждать даже выхлопная труба. Я от-да-ю се-бе от-чет, - произнес он по слогам, чтобы в предложение не встряло что-нибудь лишнее.
Задумавшсь, на сколько глубокий у друга потенциал, Луи вновь поднес вино к губам, на сцену вывели лот.
- Фига се. Ей хоть 10 есть?! 
- Беру, - раздалось справа, бутыль медленно опустилась обратно.
- Приятель, я многого не знаю о твоих вкусах, - голова повернулась в сторону Йоширо.
Сквозь невнятный бред и пьяные фантазии все же протиснулась мысль о том, что Оливер хочет выручить ребенка (и отправить, Лу надеялся, спать). Он уже было открыл рот, чтобы подтвердить свои догадки, однако в это мгновенье к ним приблизился именно тот пестрый «шут», которого Дюпен разглядывал четвертью часа ранее, вблизи он оказался более юным, чем оно полагалось. Парень зашумел и ткнул пальцем в шоумена.
- Уж коли засвербило где, так вот, с равным по возрасту и утешались бы…
- Вот-вот, - подтвердил Луи, радостно кивая, - и я говорю, пора у…
Тут же поправившись, он погрозил мальцу бутылкой, строго на него зыркнув. Затем посмотрел на Оливера, на лот и вспомнил, что сейчас сотоварищу придется выполнять задания. Мысль увлекла, губы растянулись в улыбке, и Лу с интересом перевел взгляд к сцене, тут же утыкаясь им в член-посох Верделета.

- Ох, грехи мои тяжкие. Пошёл выполнять -

Кощей ещё чего-то бухтел, но Тимппа уже отошёл в сторону, скрестив руки на груди и не сводя сурового взгляда с противника. И стоял бы так дальше, но тут прозвучал гром средь ясного неба, сиречь задание. По мере осмысления последнего, глаза Тимона округлялись всё больше, рот открывался всё неприличнее, а туловище само собой, что та избушка на курячих ножках, поворачивалось в сторону сцены. Уу, ептить его через колено! Вспомни то-что-не тонет, вот и оно! Парнишка слегка развёл руки в стороны и смачно шлёпнул себя по ляжкам, мотая головой так, что бубенчики по очереди съездили ему по лбу.
- Ай! – невольник потёр лоб и повернулся к Красному Человеку, - Вот! – палец торжествующе указал на любителя детей и покачался из стороны в сторону, - очень правильное задание! Клеймить таких надо, да!
Ещё раз мотнув головой, на этот раз утвердительно, юный защитник маленьких мальчиков направился к дядьке-глашатаю, рассмотреть, так сказать, предмет поближе.  Пока добирался,  ребятёнок успел и стишок толкнуть, Тимон аж умилился, ну ведь одни артисты в поместье собрались! Эх, пропадают таланты зазря, нет, надо точно Лукасу идейку подкинуть, насчёт театра-то.
А вот и оно! Задание. Глашатай и издали впечатлял, и вблизи не подкачал... объёмный такой мужик, шерстяной. Чем-то он Тимппе их деревенского кузнеца напомнил, да до того напомнил, что руки-ноги задрожали и под ложечкой засосало, сладко так, тягуче. Ммм, вот эти ручищи бы да и на... Тьфу, чертяки дери, не о том ты, Тимоха, думаешь! И смотришь не туда! На палку смотри, дубина деревенская! Надавал себе мысленно пошеям, с трудом перевёл взгляд  на посох и призадумался, почёсывая шутовской колпак. Вот ведь, задачка. Не, облизать-то, что два пальца обмочить, не вопрос. А вот возбудится от сего действа дядька-чернобород – тут Тимппа затруднялся. Кто его знает, а вдруг он только от собачек спаривающихся вожделеет? Иль ещё от чего, столь же до Тимона далёкого, как какая-нибудь планета космическая до Земли? Да, было дело, приезжал к ним в клуб лектор городской, складно говорил про тарелки да инопланетян... Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – не это сейчас будоражило прямые извилины Тимпповой башки, ну да делать нечего, назвался груздем, полезай на сковородку. Прикинув так и эдак, парнишка вздохнул:
- Ну Вы это, хоть между ног палку-то поставьте, для правдоподобности, - с трудом справившись с последним словом и жутко гордый собой за это, обратился он к Лешему. А что? Ни дать, ни взять – леший! Бородатый, волосатый и естеством мужским богатый. На этот раз Тимон по лбу себе вдарил натурально, чтоб мысли всякие левые вытрясти. Бухнулся на колени, руки этак смирненько за спиной сложил, обласкал взглядом набалдашник – хоть и не живое, а поди ж ты, как натурально сделано! Восхитился неведомым мастером, облизнулся медленно:
- Начнём, что ль? – спросил сам себя, и шустро пробежался языком по длине искусственного члена.
Оторвался, почмокал, сплюнул:
- Тьфу, резина резиной, всё одно, что шланг садовый в рот пихать, - поделился мнением с глашатаем, доверительно голову набок склонив.
Не был Тимон мастером художественного сосания, но наблюдения за молодняком, что матку сосёт, помогали. Втянул в рот столько резиновой плоти, сколько влезло, и пошёл гулять языком, только чмоки да хлюпы раздаются. Перебирал губами, то выпуская скользский от слюны ствол, то засасывая в рот, катал от щеки к щеке, охаживал языком – тут главное, не захлебнуться, слюни-то от сосательных действий прям ручьём льют. Отстранялся, шумно сглатывая, собирая языком с губ да подбородка излишки слюны, вздыхал, бормотал насчёт гсоподских забав, мол, нет чтобы живой да трепетно-горячий орган дать на расправу – придумали же, игрушкой отделаться. Сопел, пыхтел, сам уж извёлся от стояка в штанах, искоса зыркал на дядьку – ну что? Возбудился али нет ещё? Похлюпать дальше, аль хватит? Выпустил нагревшуюся игрушку изо рта, ловя языком нитку слюны, потянувшуюся от губ к навершию посоха, шмыгнул носом и буднично спросил:
- Ну чего, дя...ой, месье! У меня так штаны казённые скоро лопнут, не хорошо по отношению к портному-то местному. Так что я того, надеюсь, у вас тоже, штаны не пустые.
Повертел головой, спросил:
- А кто проверять-то месье будет? Аль на слово поверим?

Отлично. Просто класс. Жевать попкорн и засунуть за щеку чупа-чупс побольше. Взрослые сходят с ума пачками. Массовая вертепская лихорадка.
Сначала молодой человек в костюме шута обработал наконечник трости так, что никакая полировка не сравнится, потом Смерть изобразила мастер-класс художественной стрижки. И все ради него одного? Флер мог бы рыдать от счастья или лопнуть от гордости, но был слишком занят действом: теперь-то его мало волновал факт присутствия или отсутствия морали и прочих качеств которые прививают родители своим чадам, словно вивисекторы. А потом эти детки с отростками зачатков совести идут в местный притон, где впервые напиваются до бессознательного состояния и совершают вторую в их жизни - после рождения, конечно, - глупость. какую? Тут уж кто во что горазд. Дезире был тоже не пальцем деланный, а своим обожаемым мсье Флорианом, сбывшим красивую и обученную игрушку с рук по каким-то своим соображением, Флеру неизвестным. Возможно, сумма была привлекательной, или же сам Хозяин мальчика уже наметился на кого-то другого.
Мальчишке стало весело и совсем не страшно. Он в своем роде был маленькой Скарлет, которая всегда жила под своим кредом "Я подумаю об этом завтра". Флер тоже жил моментом радости, любым. Радость по его мнению приходила и уходила, и этим надо было всенепременно пользоваться, не упуская шанс на счастье. Все равно кто-нибудь злой и вредный придет и отберет, так что нужно заюзать это счастье до такого вида, чтобы вредному было не охота пачкаться.
Например, Флер уже был готов наскоро отпить из стакана, пока не отобрали, но до крайних мер со обоих сторон не дошло.
Сейчас Флеру очень хотелось подбодрить обоих мсье: и Шута, и Смерть. Не найдя для себя возможным более что-то выкрикивать со сцены, он просто поаплодировал обоим, весело, задорно, как это делают в цирке подсадные люди. Флер, конечно, сам никогда не выступал подсадной уткой, но вот Бобби и Джек очень гармонично вписывались в серую массу зрителей-простых горожан со средним достатком. Оба мужчины: один постарше, коренастый и с сединой в волосах, всегда слегка хмурился, крякал, а потом поднимался со своего места и раздавались два-три хлопка, которые тут же перехватывал его партнер с другого конце арены, и вот уже зал знает, как ему реагировать. Все довольны. Все улыбаются. Ура-ура. Впрочем, акробатические номера самого Флера, как и маленькие театрализованные выступления до начала представления, пользовались большой любовью зрителей. Ребенок органично смотрелся и в трико, и в пестрой юбке, как малышка Суок из сказки "Три толстяка", когда ходил по канату, попутно жонглируя, или же просто пускался колесом по канту арены, пока нечто волшебное творилось в центре. Не было дня, когда Флер был свободен от выступлений. Только тяжелая болезнь или травма могли дать ему передышку, в которую парень воспринимал как сущее наказание, вынужденный подглядывать за актерами-циркачами из-за кулис. Тогда, жалея мелкого, здоровяк Фрэд - чернокожий силач - сажал его себе на плечи и тогда, возвышенный на метра два над землей, Дезире не чувствовал себя ни брошенным, ни несчастным.
- Браво! - негромко выкрикнул мальчишка. - Браво!
Как бы ему хотелось обратно.

Отредактировано Дезире Флёр (2010-05-05 00:03:24)

Задание уровня медиум.

Взгляд брезгливо прошелся по сидящему церемониймейстеру. Сладкая патока, вытекавшая из его уст, становилась черным дегтем при свете свечей, разлагаясь в смраде похоти. Доктору хватило одной фразы без глумливых дополнений, что бы понять, что от него хотят.
Поза не изменилась, он все так же сидел в кресле, опершись руками на подлокотники, и задумчиво смотрел в одну точку. Взгляд мерил  бесконечность на пересечении зайчиков и линий в отблесках пламени и одновременно - себя.
Второе задание вызывало смутную тревогу, но его еще предстояло переварить и осмыслить. Странно было то, что его вообще дали. То, что творил малец, а затем распорядитель, смахивало на подставу. Игра напоминала плохой футбольный матч, где подкупленный судья засчитывает штангу за гол, а возмущенные зрители громко кричат: «Судью на мыло».
Руки нашарили смятую пачку, выбивая из нее сигарету. Щелчок зажигалки, затяжка и тонкая струйка дыма прорвалась сквозь рваное отверстие в маске. Ровный спокойный голос раздался над толпой, приглушая ропот:
- Я не пойму, чем тут пахнет? Может нам подскажет месье в зеленом одеянии? – рука с зажатой между пальцами сигаретой развернулась, открытой ладонью показывая на распорядителя. – Может мне подскажут почтенные гости, о каком втором конкурсе может идти речь, когда мы не видели результатов первого? Ваши слова уважаемый, - пристальный взгляд пробуравил сидящую мишень. – Звучали не убедительно. Я хочу видеть результат вашего возбуждения, пусть даже подбодренный правой рукой. Думаю, гости согласятся с моими требованиями? А если пик эрекции пошел на убыль, то может, стоит повторить, – новая затяжка и клубы дыма вырываются в воздух. – Стыдно, месье. Халтура на лицо. Но я не буду придирчив и сочту как за выполнение. Возможно это тоже ваш первый подобный опыт
Доктор развернул голову, поймал взгляд шута и подмигнул ему правым глазом, топя сигарету в ближайшем бокале. Он высказал то, что считал должным. Молчать при таком раскладе не имело смысла. Эта игра была ключом, разминкой перед серьезным боем и временным пропуском на свободу. За здоровье жизнь розоволосого малыша он не опасался. В лице деревенского парня, тот получал надежную защиту от посягательств, жаждущих детского мяса.
А вот теперь, можно было подумать и о стриптизе. Хорошо когда ты в бане или на пляже. Там голыми сверкающими телесами никого не удивишь, все как говориться в одной связке в натуральном виде под грифом «Дети природы». Еще лучше в спальне, после бутылочки Бурбона на тебя смотрят ждущие глаза и хочется сделать так, что бы в них засветился огонь желания и страсти, предчувствие чего-то необыкновенного личного заставляющего делать безумства. Легкая музыка, расслабленные алкоголем и одновременно возбужденные предстоящим соитием тела, трепещут в ожидании, наблюдая как постепенно одежда падает к ногам, оголяя формы. Это заводит почище экстази и виагры. Природная гремучая смесь гормонов и эндорфинов разноситься по организму, мощно ударяя в мозг и распаляя страсти. Для этого стоило напрягаться, а тут…
Сальные физиономии, слюнявые губы, глаза затуманенные похотью и спиртным. Они ждали развлечений, сытые, довольные, молодые, старые, чистоплотные и неряшливые, умильные и надменные. Все желали горячей плоти, которая будет крутиться перед ними на забаву, медленно срывая одежду. Они б, пожирали ее глазами, откусывая по кусочку, давясь и облизываясь, пересмеиваясь и комментируя каждое движения, даже если сами понятия не имели о ритмике танца.
В колледже преподавали хореографию. Доктор умел и любил танцевать, а занятия кендо улучшили и усовершенствовали движения. В арсенале была вся классика от пресловутого вальса до сложных фигур бугаку. Мужские танцы в древней Японии были неотъемлемым умением самураев при дворе императора. Таким фигурам и па учили редко, но в сочетании с движениями дыхательной гимнастики их можно было группировать.
Ладно, сейчас им будет стриптиз, по-японски. И маска подходящая, как в театре кабуки.
Он встал, подозвал слугу и отправил за музыкой, а сам неторопливо поднялся на сцену. Поставив ноги на ширину плеч, Кен поднял вверх правую вытянутую руку, согнутую в локте, а левую поставил поперек тела, почти касаясь локтя поднятой вверх конечности. Раздались первые удары гонга. Руки поменяли позу, пройдясь по кругу. К движениям рук добавились ноги. Мелкими приставными шагами, в развороте корпуса тело двигалось, точно улавливая ритм. Приподнимая полусогнутую ногу вверх, он развернулся, наступая на стопу в такт удара барабана. Руки взметнулись, левая вытянулась вдоль, составляя прямой угол с телом и имитируя меч.
Мужской танец всегда подразумевал оружие. Двигаясь с ритмами гонга, высоко поднимая согнутые в коленях ноги и делая рубящие движения ладонями, он приблизился к распорядителю и подхватил посох, перебирая его в руках, нашел середину, принимая боевую стойку  дзэнкуцу-дати. Орудуя палкой с резиновым украшением, он провел простейшее като, словно в его руках был посох-дзё. Заканчивая движение, он резко присел на согнутую ногу, отставляя другую ровно вытянутую в бок и прижав паку под мышкой придерживая распрямленной ладонью. Опустив жезл на пол, Йоширо стянул с руки черную перчатку, а затем вторую прихлопывая и ложа их на пол. Потом, он напряг ногу и распрямился, подхватывая «оружие». Последним движением был легкий поклон в сторону зала.
- Вот и весь стриптиз месье, который может позволить себе смерть. Она всегда приходит одетой, не зависимо от того, в каком виде мы ее встречаем. Это не тянет на выполнение задания, и я могу поздравить своего соперника, - голова совершила легкий наклон в сторону шута, а ноги сделали пару шагов к распорядителю, протягивая посох. – Простите, что позаимствовал ваше оружие.
Теперь можно было расслабиться и покурить. Кен вернулся к креслу и вновь потянулся за сигаретой, приводя в порядок сбившееся дыхание.

музыка.

"Ей", наверное, льстило, как медовая патока вежливостей катится по зеркалу, превращаясь в капли разнообразных ароматических содержаний. То ли скребком очищать, то ли в ломбард нести эти улыбки, взгляды и кучерявую ревность вздыбленной бороды мохнатого изувера с ленивым оскалом зубов во весь фаллос. Вступив обратно на высоту каблуков, пришлось айсбергом заплыть подальше от титаников, дабы не пробуравить в чьей-то маске брешь трещины или, уж совсем вопреки ажурному комильфо, не рассмеяться отстраненным мужским баритоном. Взгляд отсвечивал невесомым от свободы полета протуберанцем – то изучающего масти гостя из вестерна, то дымку от сигареты Президента, вроде благоволя сумасбродству, похоти и цветным шарнирам, крутящим момент кукольного представления, покамест веревки дергались по правилам. Энзо было ни капли ни любопытно, какие цели преследовали лоты, соглашаясь на что угодно, торгуя своей ночью для господ, исполняющих водевили, зоопарки, салуны… а мыльный пузырь иллюзии настоящего лопнул с новым диким воплем раба. Их убьют? Тех, кто уже забракован клеймом или оказался на поверку не слишком искусным дегустатором мочи, визжащим комком из мышц и хрящей? Мясорубка работала, чавкая и кривясь, проворачивая колоритные туше и боевой нейтралитет щепетильного японца и покерного красавца-ры’царька за белую ляжку. Дама холодно улыбалась в сторону, крутя между пальцами игральные кости. Приехав, он так и не успел перекусить азартом или волнительной сессией с дороги, угодив ведущим на Аукцион, минуя комнаты невольников и тихие гостиные. Пусть так. Шум, лотерея, пьяная спесь и придурь баловней судьбы, удачливых и не слишком детей, мужиков, которые драли костюмы ценой в Эверест и доблестных защитников, вознамерившиеся спасти униженных и оскорбленных своим выбором… так кто тянул пальцы к голубому цвету? Чьи тоненькие и сильные руки навязывали небесный атлас на части тела, гардероба, намерения… Самостоятельная ставка, выбранное поле, и так много гадливого презрения к публичному гонору, развратной атмосфере с запашком крахмальной гордости и сучьей грязи кобелиных течек до всего, что красиво горит. Вуаля, господа. Не наступите на ноги, берегите, если необходимо, инкогнито, заливаясь выпивкой и гоготом, точа кинжалы, прочищая уши или лелея эфес эскалибура, кладущего конец грехопадениям и спасая тех, кто в помощи нуждался не больше, чем кактус в дождике. Тривиальная затравка выставленных подносов, рисковая цирковая фляжка с пойлом за сорок градусов, знакомства глаз, хребтов и плеток, мяуканье, опиумная нота в тонкие ноздри, парчовая занавесь одежд, смачные оскорбления с церемониями, лобковый пух, русский мат, руки, воздетые с немотой в пространственную жижу… Вспомнился рынок в Бангкоке, где гостила собственная нога. Английские лорды, туристы и ряженые в девок андрогинны. А Зал был красив... но этого было уже почти не видно из-за разноцветного шатра грассирующих бедрами и кадыками гостей. Даме хотелось бы возбудиться хоть морально, глядя, как обсасывает чванливый леденец бесхитростный шут, пахнущий сеновалом, или как хрупкий матросик хлопочет ладонями над темечками покупателей, бодря воздух на манер театра юного зрителя, или как святая символика с жужжанием проступает на голове Смерти стигмой. Но получилось затянуться потуже тонкой струйкой свежей осени из окна и небрежно хлопнуть веером о ладонь, выражая деликатную вежливость бритвы Оккама, гарцующей по зрачкам выполнивших задания. Поборов искушение поинтересоваться, не надкусил ли чего мальчик от рдеющей скромности жезла Верделета, Дама с мимикой, достойной сглаженного волнами камня, снова вышла из тенет обманчивой темноты. Господин де Виль казался мрачной статуей гаргульи, которой просто стало скучно от звона колоколов собора парижской матери, Гюльчитай в красном так ничего и не показала, может, часы еще полночь не били, а бубенцы шута звякали как манок на ошейнике вполне логично с гавканьем. И если бы кто Лоренцо сейчас спросил, – что не-святого он сам потерял в толпе, то вряд ли смог бы ответить, избегая задумчивой улыбки в петлице, - уверенно донести суть спадающего чулка интереса – очень уж шумно, полигамно и забористо опасались гости замарать достоинства.
-Господа, - Даме пришлось задеть пальцами плечо гостя, уступившего место под софитом, с должной степенью охоты зазевавшегося на поклон танцора с членом. Пардон, с членами, если не забывать о том, что между ног… -прелестный юнга достается заправскому увеселителю, нагавкавшему все же свое счастье.
Кивком головы «она» дала повод слугам озаботиться проводами мальчика со сцены в объятия свежего покупателя, щедрого как на минет во благо роста рогов демона, так и на должные звуки, издаваемые шалым разгульным кобельком. Глаза сквозь прорези вернулись к алому костюму, чей танец хоть и пришелся по нраву в части джиу-джитсу, но все-таки противоречил рекомому стриптизом.
-Увы. Надеюсь, Вас еще посетит желание участвовать в торгах, - легкий поклон и щелкнувший затвор зеркальца с должной мерой досады сошелся в линию.
Шепнув юбкой по паркету в обещании следующего номера программы, Дама отыскала нового кандидата на выставку фасом и профилем под голубым соусом.
-Месье в тонких черных кружевах под кожаной мечтой влюбленного сердца стильного байкера. Ву ле ву… на нашу уютную сцену. Прошу, - с пиететом, отравленным нежностью, которую Лоренцо, видимо, подхватил, засмотревшись на напитки с утопленными бычками, голос покружил над головами и вернулся от кантаты к предпочитаемому силенцио.
А бокал родниковой снова пришелся кстати.

Отредактировано Энзо (2010-05-06 02:19:50)