Роберт недолго побыл на балу и покинул зальную балу задолго до того, как там начали выбирать короля и королеву. Настроение не распологало к сутолоке. Сегодняшним вечером большое количество лиц утомляло и грозило испортить настроение устлостью и суетой. Впрочем вырядиться в маскарадный костюм пришлось. И к своему удивлению Роберт сделал это с удовольствием. Чем-то напоминало детсво, безоблачную пору. Таинственные маски, свечи, роскошная атмосфера празднка.
И это все только лишь из-за необычных нарядов.
Маски так выгодно и удобно скрывают лица.
Провести здесь некоторое время, Роберта сподвигло не только нормальное желание развлечься, но и другие причины. На недельку он хотел скрыться от общества. Часть времени собрался провести здесь в замке.
Выйдя из залы, Роберт направился прогуляться по замку, присмотреть себе развлечение, а может быть просто уединиться  в комнате.
Немного выпитого алкоголя и в голове приятная тяжесть.  Мышцы расслаблены. Походка бесшумная. Египтяне знали толк в удобной обуви.
Зеркальная зала в которую Роберт свернул, чтобы пересечь ее и спуститься на первый этаж была пустынной и выглядела фантастически таинственно. Однако, не оказалась безлюдной. Мелькнул силуэт человека, облаченного в маскарадный костюм. Опасливые крадущиеся шаги, настороженность во всех движениях. Явно прятался или задумывал что-то. Роберт на долю секунды остановился, поймал себя на нелепой мысли, что ощутил себя охотником и не меняя темпа пошел вперед навстречу неизвестному.
Сейчас незнакомец отреагирует.
Не заметить в полутемной галерее фигуру идущего навстречу древнеегипетского бога Анубиса почти двухметрового роста было невозможно. Да и прятаться Роберт не намеревался. Просто все так же, не сбавляя темпа шел навстречу.
Из широких прорезей маски на незнакомца устремлен темный пристальный взгляд, движения спокойные, походка не быстрая и не медленая.
Анубис подошел почти вплотную и молчаливым изваянием остновился перед французским франтом.

Отредактировано Роберт Крэнборн (2009-10-03 18:33:32)

- Добрый вечер, мсье, - Роберт разглядывал незнакомца все так же пристально, но вполне доброжелательно. Ему действительно стало любопытно поведение молодого человека.
Роберт шагнул навтречу и подошел еще ближе, - Вы потерялись или замышляете что-то недоброе?
Вип-клиенту можно все. На свое усмотрение выбрать комнату, прихоть, развлечение, форму тела, которое будет развлекать.
Но здесь маскарад. Под маской может скрыться кто угодно.
Это придавало остроты и разжигало кровь.
Ошибется Роберт или нет, если.
Золотая рука поднялась, пальцы взялись за маску, скрывающую чужое лицо и сняли ее.
На губах появилась усмешка. Это лицо он нигде не видел раньше.
Не факт. Это мог быть почетный гость.
Сам жест был весьма и весьма фривольным, если не сказать оскорбительным для тех, кто имел права в этом замке. Сейчас могла случиться маленькая стычка. Или нет. Роберту стало интресно ответят ли на его вызов.
А если это невольник или переодевшийся секс-раб, решивший сбежать. Ну? Так что мы имеем?

- Я люблю нарушать правила, - Роберт довольно улыбался и ему было плевать, что эти слова звучат пафосно и избито. Факт все равно оствался фактом.
От первой реакции зависить многое. Если вспышка, то гарантирван яркий фейерверк, если вялая искра в отсыревшей петарде, то результатом станет лишь отвратительная вонь пороха.
Собеседник оказался молодым, симпатичным, но почему должного гнева у него нет. Ведь молодости свойственно кипеть и наскакивать с кулаками на своих обидчиков?
Не прятаться в зеркальных галереях и красться в сторону лестницы, ведущей вниз и в сад.
- Пойдемте гулять, - голос Роберта уподобился мурлыканию крпного хищника поймавшего дичь и решившего поиграть с ней. Личико у парнишки было милым и очень юным. Отпор, который он не побоялся дать ему, воодушевил на продолжение знакомства. - Здесь чудный сад. Я составлю Вам компанию. Прошу вас.
И Роберт сделал жест, приглашая пойти впереди себя и собираясь следовать за незнакомцем, снова поспешно закрепившим маску на лице.

Роберт приоткрыл дверь на терассу. Холодные крупые капли разбивались о мраморное крыльцо, Ливень стеной и вспышки молний.
- Погодка и вправду преотвратная. Ну что ж, идите. Ведь вы хотите избавиться от духоты? Нет?
Томные нотки в голосе незнакомца не остались незамеченными.  С какой стати он решил поменять тон? Не флиртовать ведь собрался? Или все же? Ну что ж.  Выталкивать щенка в непогоду немилосердно. Роберт же считал себя не просто милосердным, а таки образцом для подражания.
- Если хотите остаться в замке, давайте вернемся.
Улыбка не приветливая, не насмешливая, не ироничная, а просто улыбка, когда карешки губ растягиваются и обнажается полоска белых зубов, была обращена и к собеседнику в частности и ко всей ситуации и всему что окружало в целом.
- На некоторое время я беру на себя обязанность во всем Вас слушаться.
Эта фраза прозвучала совершенно нормально. Ведь никто не мог бы догадаться, что делается в мозгах человека. Да еще и незнакомого человека. Да еще и такого верного своим принципам, как Роберт.
Золотое плечо оперлось о раму французского окна, ведушего на ночную терассу, рука неторопливо отсегнула кнут, мягкие кожаные кольца развернулись, а рукоять удобно легла в ладонь.

- Хорошо, - кивок, улыбка из-под маски и кисть руки делает движение. Кнут практически невидимой змеей взлетает и щелкает кончиком рядом с ухом незнакомца, задевает белоснежный парик, отчего тот съезжает слегка набок и исчезает. - Не хочу лукавить с Вами. На самом деле мне очень трудно кого-то слушаться.
Голос ровный, тон можно принять за доброжелательный, хотя очень нейтральный. Роберт не старался как-то показать свои эмоции, если пока что не имел их, не старался торопить события.
Молодой человек не умел сопротивляться и не имел характера. Если бы это было, Роберт давно бы плюнул и ушел. Или плюнул и переломал кнутом. И, может быть, влип. Но должно же хоть что-то здесь заинтересовать и придать остроты. Маскарад - это не совсем то, за чем приехал англичанин.
Кнут снова описал невидимую дугу и кончиком ожег защищенную только тонким чулком икроножную мышцу незнакомца.
- Вперед.

За обращение на "ты", которое Роберт не позволял себе с людьми без веской причины и тем более не позволял в отношении себя последовал новый удар - кожаное тело кнута рассекло губы незнакомца.
- Вперед.
Он не собирался ничего пояснять. Нужно было чтобы добыча встрепенулась и бежала. Тогда будет шанс остаться неискалеченным. Это развлечение грозило закончиться не начавшись. Рискнуть Роберту не стоило ничего. Даже потом объясняться с владельцем замка. Его состояния хватит, чтобы покрыть причиненный ущерб.
- Если будете стоять на месте, рискуете умереть.
Кнут с оттяжкой прошелся по камзолу, разрывая ткань и едва касаясь легким ожогом плоти. Перед ним был невольник, собиравшийся дать деру из замка. Любой другой не потратил бы столько времени на увертки и ответил бы иначе. Хотя щуплому человеку сейчас стоявшему напротив Роберта вряд ли приходилось в жизни попадать в серьезные переделки.
Англичанину захотелось снять с юнца невразумительный маскарадный костюм. Пусть дичь окажется в своем первозданном виде.
- Снимайте камзол и рубашку.
Свист кнута и кончик его несколько раз обматывается вокруг шеи и сдавливает горло. Резкое движение рукой - Роберт дергает кнут так, чтобы мальчишка упал на колени.
- Снимайте.
Тело кнута натянуто и душит, но не настолько  сильно чтобы пережать трахею и не позволить дышать.

Сопростивление, сопротивление...
Конец терпению. Конец играм. Натяжение кнута усилилось. Руки незнакомца судорожно вцепились в кожаное тело в попытке ослабить петлю. Ему даже удалось подняться на одно колено и упереться спутней в мраморные плиты терассы. Роберт дернул на себя кнут, по инерции тело незнакомца подалось вперед.
Левой рукой, свободной от кнута, Роберт нанес в челюсть сокрушительный удар. Кнут дернулся, поймав это движение, петля еще сильнее затянулась. Еще один удар - в грудь ногой, в ребра. Удар призванный вышибить остатки воздуха, протиснуть их сквозь сдавленное горло и застрять комом в трахее. Причинить боль.
Невысокий, по сравнению с Робертом субтильный юноша, сопротивлялся. Сопротивлялся и лишал себя шанса.
- Глупый. Ты не оставил себе выбора.
Петля размотана, еще один удар и кнут работает во всю силу, осыпая ударами защищенную лишь тонким камзолом спину. С оттягом, сильно, рассекая ткань и кожу, внахлест и доставая кончиком до почек, самых беззащитных мест. Один удар ложится поверх второго. Параллельно и крест накрест. Рука работает привычно, кисть гибко танцует в одной ей известном танце, меняя направление ударов. Когда камзол и рубашка на спине порваны в лохмотья и ткань пропитана кровью, Роберт останвливается. Слушает шум дождя и сбственное дыхание, слышит стук сердца, чувствует разливающееся по венам звериное безумство. Оно готово вырваться при первой попытке жертвы сопротивляться. Кровь скипит, нечем охладить. Нервы лопнут звенящими тонкими струнами. Предвкушение безумства то состояние эйфории. Чувствовать все и знать, что можешь удержаться. Или не делать этого. Состояние неизвестности. Только ему делать выбор и это ве-ли-ко-леп-но.

Роберт сделал шаг, протянул руку, крепко взял за волосы, запрокидывая голову назад и поднимая над мраморными плитами. Ливень хлестал так, что мгновенно смыл золотую пудру с плеча и руки, удерживающей голову незнакомца. Дождь только и ждал новую мишень, алчно зацеловал шею, потек по оплечью, грозил забраться под маску, не мог проникнуть к лицу и вымещал всю свою ярость на поверженном юноше.  Струи текли по его бледному от боли, запрокинутому назад лицу. Роберт еще синьнее потянул вверх и приподняв, рванул с плеч остатки камзола вместе с рубахой. Мокрая, тяжелая одежда, запуталась на запястьях, камзол удачно снялся, но рубаха, благодаря тесным манжетам, пленила руки.
Англичанин разжал пульцы, позволив телу тяжело шмякнуться на плиты терассы и затянул узлом на запястьях остатки рубахи.
Может быть, ливень сочувствовал юноше, смывая с исполосованной спины кровь.
А, может быть, он тоже наслаждался, как и Роберт, пил горячую соленую влагу и танцевал совсем рядом с сандалием англичанина, вновь укрытого от потока воды козырьком.
- Вставай.
Кнут щелкнул рядом с плечом. Маленький фонтанчик воды плеснул в лицо незнакомца. Сейчас Роберт заново разглядывал незнакомые черты. Благо из галареи лился мягкий свет. Темные волосы, страдальчески прикрытые глаза и рваное дыхание. Никто не знает своей судьбы до конца.

Кровь, смываемая дождем. Ноздри, как будто бы могут прибрести звериную чувствительность и "слышать" этот солоновато-металлический запах...

...Дичь бежит, ломится сквозь кусты, под лоснящейся шкурой перекатываются испуганно напряженные мышцы, с тяжелых блестящих листьев бука срываются прозрачные капли и падают на вздрагивающее тело жертвы.
Молодой зверь загнанно дышит, взгляд испуганный, уши чутко ловят далекие звуки охоты...

По плечам, лицу, спине и напряженной груди скатываются капли дождя. Ливень еще бушует. Невольник щурится и смотрит на англичанина. Дышит рвано, след на шее от тонкого хлыста все еще чувствтелен для него.
Роберт смотрит. Видит и не видит, светло-карие глаза глядят сквозь прорези маски. Мускулистое молодое тело перед ним. Маска закрывает обзор. Она уже не нужна. Движение руки и голова Анубиса летит прочь, скатывается по ступеням, а Роберт делает шаг вперед, затем еще один.
Темные волосы немедленно намокают, струи дождя жадно слизывают с кожи золотую пудру, обнажают ее природный цвет, капли виснут на коротких густых ресницах, текут по щекам, превращая египетские глаза в черные провалы на живом точеном лице англичанина. Он смотрит на Мишеля, но видит что-то свое.
Еща шаг и Роберт приближается вплотную. Протягивает руку и трогает пальцами след от хлыста на чужих губах...

...Лай собак приближается. Дичь вздрагивает, мечется. Ловушка из густых тиссовых зарослей обдирает шкуру, но сильное тело преодолевает их, ветки с хрустом ломаются и зверь ныряет в самую чащу леса - прочь от погони.
Прочь от приближающегося лая, далеких возгласов охотников, щелканья хлыстов, ржания лошадей...

Дождь смывает с лица следы ночи, карнавальные маски исчезают, уступая место истиным лицам... маскам.
Роберт смаргивает с ресниц каплю дождя, наклоняется, он высок, слишком высок для этого юноши - пальцы ведут по горячему вспухшему следу, оставленному хлыстом, затем повторяет путь губами. Почти невесомыми прикосновениями, ближе к уху.
Длиная прядь волос падает на лицо, прилипает к щеке, а губы шепчут в ухо:
- Воспользуйся возможностью. Я не хочу убивать тебя... сейчас. Шанс есть.
Губы возвращаются к губам, не касаясь их. Роберт смотрит в лицо, запоминает каждую черточку. Понимает, что желает забавы и не хочет банального убийства. Это молодое тело заслуживает шанса спастись. Пусть глаза не погаснут и продолжают гореть живым огнем. Пламенеют ненавистью, но живой.
Губы касаются следа от хлыта на губах и язык собирает последние капли крови, отбирая их у жадного дождя. Затем англичанин  отстраняется.
Еще шаг назад и щелчок кнута.
- Беги!
Охота началась. Роберт выпустил дичь.
Все вокруг словно опомнилось, утихло, страсти перестали бушевать, ливень сменился мелким скучным дождиком, ветер стих. Мир упруго замер в ожидании.
Карнавальная маска и белый парик, испачканный грязью в руке охотника...

...Собаки жадно вдыхают запах дичи, скулят и поют свою песню: "Дай! Дай нам его! Выпусти! Позволь!" Оскаленные пасти, бледно-розовые языки, белоснежные клыки, жаркое дыхание и счастливое предвкушение погони.
Песня гончих сливается в единую нетерпеливую трель. Молодые тяфкают, более опытные просто дышат и ждут момента, когда хозяин прикажет взять след.
И вот свора борзых летит по следу. Звериное чутье ловит слабый запах испуганно убегающей дичи, острый для них запах крови...

Роберт убрал с лица налипшие пряди, провел по нему ладонью, стирая остатки золота и размазывая чернь под глазами. Напавился к псарне и конюшням, бывшим тут неподалеку. Жалкий мокрый белый парик и маска полумесяца на мгновение прижаты к лицу. раздутые ноздри вдыхают уже знакомый аромат юной кожи. Роберт улыбнулся и продолжил свой путь.

псарни и конюшни >>