Хватание за грудки и тягание по подоконнику только подначили Жака, подогревая здоровую злость и досаду. Он ухватился руками за мускулистое запястье, пытаясь оторвать его от одежды. -Пусти сейчас же, - процедил он сквозь зубы. – Где бы ты сейчас был, если бы не я? Но рука уже разжалась, откидывая его обратно. Раздражение росло с каждой минутой. Бесило то, что этот плебей вместо благодарности за то, что его вытащили из дерьма пытался учить кутюрье жизни, думая, что он тут самый умный. Аргументы были конечно весомые. Стоило посмотреть на широкие плечи итальянца и внушительные кулаки, и желание связываться с ним пропадало, но организм и мстительная натура требовали сатисфакции. Ничего, ты еще получишь свое! Нехрен ломаться! Дай только срок, добраться до охраны, и они покажут кто тут прав. Можно было долго строить коварные планы мести, придумывать изворотливые ходы, но рука сдавившая колено прервала ход мыслей. - Это не торг, а последнее предложение. Настоятельно рекомендую им воспользоваться. Колено скользнуло вниз опуская руку, взгляд еще раз внимательно протаранил седоволосого мужчину. В голове, крутилась странная витиеватая фраза, скорее напоминавшая набор звуков : «Eto moya dobucha.» Да кто ты такой, черт тебя побрал? Чех? Албанец? Кто? В виду я имел твои желания! Да откуда ж ты взялся, такой умный? На вид, мужчина не вызывал особого опасения. Обычное телосложение, ничего внушительного. Пытливый взгляд, знакомый с «золотым сечением» четко подметил, рост. Даже в жалких турецких туфлях, Жак был выше этого человека, но не это его смущало. Еще в Каминной зале, он заметил панибратское отношение мужчины с «ягуаром», а у того, оказалась пушка, которой играючи был пристрелен боров. Имелось ли, что-то подобное у собеседника, оспаривать было сложно, но то, с каким нахальством и уверенностью он заявлял свои права на незаслуженный приз, настораживало сверх меры. Так, мог говорить, только абсолютно уверенный в своей правоте человек, либо полный кретин, либо в усмерть обкурившийся. Кутюрье умел определять типы людей. Кретинизмом тут точно не пахло, и наркотиками тоже. Оставалось только гадать, что задумал этот странный, голубоглазый человек. Расставаться с призом, пусть даже строптивым, как Шекспировская Катарина, он не хотел. Сдаваться на милость не весть откуда взявшегося "албанца"? Да пусть катится со своими рекомендациями! Стоит только закричать погромче и сюда прибежит охрана. Надо только держаться подальше. Может он псих ненормальный? О чем я собственно? Тут у всех с мозгами проблемы. Зачем ему понадобился Конг? Он точно не пить с ним собирается. Ну не нравится он мне, совсем не нравится. Освободившись от внимания, он осторожно соскользнул с подоконника, подхватывая на ходу тапок, и тенью обошел со спины итальянца, становясь по правую руку. - Он не пойдет с вами, месье, - Жак старался держаться как можно спокойнее. – пока вы не объясните мотивы. Или вы, считаете, что у вас есть права, на лот? У вас был шанс, проявить себя, но вы его упустили. Так что не стоит беспокоится,- громкий вдох, набирая полную грудь воздуха. – А если вы попытаетесь применить силу, или двинетесь с места, я заору и позову охранников
Отредактировано Жан Жак Ферье (2010-04-27 00:46:57)
Первой проблемой был звонок, последовавший практически сразу за тем, как странный незнакомец покинул залу аукциона. Данте минуты две смотрел ему в след, хмуря брови и чувствуя, как саднит спина от ударов. Хотелось неотвратимо бросится в след, забивая вообще на все и выяснить, черт побери, что же это было. Неясное лицо, которое он толком в этой суматохе не успел рассмотреть, было каким-то смутно знакомым. Но настырно пиликающий телефон в кармане пиджака заглушал всей своей какофонией какие-либо мысли. На звонок пришлось ответить. Пять или десять минут Ди просто слушал все что ему говорили, полностью абстрагируясь от окружающей толпы. Лицо мрачнело все больше почти после каждого слова. Психоделическое настроение, витавшее тонкой струйкой над головой, прытко набросило удавку прямо на шею политику, все сильнее стягивая острые тоненькие нити тетивы. Новости были не из приятных. Очередной бум, о котором простой свет ни за что не узнает. Внутри ватиканского двора кто-то замышляет нападение, Папа чуть не отравился, всех ангелов буквально срывают с гнезд пуская во все тяжкие, что бы выяснить, "кто", "что" и "когда". Сам Папа находиться в больнице Ватикана под предлогом плохого самочувствия. Данте сжал губы, превращая их в тонкую белую полоску, и, не обращая внимания на снующих господ и рабов, очень быстро вышел из - зала, даже толком не дослушав задание зеркальной дамы. Сейчас все игры и потехи не стоили и монеты, что бы занять какое-то место в голове Бальдуччи. Нужно было собираться и, скорее всего, прямо завтра утром выехать из Вертепа. Ди сделал бы это все быстро, слажено, попытался бы успокоиться и продумать дальнейший план, если бы не…Если бы не он. Бледные пальцы недавнего знакомого и "теневого друга" плотно, прямо на выходе, уцепились за пряжку ремня брюк генерала, вытаскивая его из общий толпы куда-то в коридоры, по ближе к лестницам. Сначала Данте онемел настолько, что не смог и слова сказать, лишь наблюдая за тем как его собственные ноги привычно шагают за тем, кто всегда выкидывал подобные вещи. -Ну, здравствуй Данте, – Узнаваемые нотки влекущего голоса заставляют брови мужчины вскидывать вверх удивленно. -Эсс.. - Договорить ему не дали приложив палец прямо к губам. -Без имен. – Испытывающий зеленый яркий взгляд так хорошо знакомых глаз заставил мужчину улыбнуться. -Ну здравствуй. Не думал, что ты тут тоже развлекаешься. – В ответ послышался только легкий смешок и его собеседник сложил руки на груди, прищурено рассматривая, словно ожидая чего-то еще. Старый любовник, пожалуй единственная большая проблема в его жизни, которая как это не странно не несет за собой настоящих последствий. Парадокс. Красивый мужчина богатого рода, который является одним из противником церкви, хотя бы по причине своего рода. Еретики, как их любят называть остальные в альянсе ангелов. Было бы глупо так категорично заявлять об этом, если бы не одно но…Увлечения Шадора нельзя было назвать безобидными. Дело за которым стоит череда убийств тех же ангелов Ватикана, неудачные попытки вынести на всеобщее обозрение всю "святую" политику, какие-то скандалы, всего этого было много. Достаточно для того, что бы церковь выпустила на свободу своих личных инквизиторов, выискивающих наследников этого рода. Насколько сам Данте знал у Шадора были еще живые дальние родственники. Да и люди, составлявшие ему компанию в делах, порой не обязательно могли относится к его роду, но вполне роднились с ним взглядами. -И что ты вдруг вздумал бороться за зайчика? – Ухмылка, очень кстати подходившая этим губам, заставила Данте напрячся. Мысль, которая забралась в его голову, начинала отягощать. -Скажи, это не ты… -Тш! – И снова ему не дают что либо сказать. Шадор хмурится выглядывая из-за плеча Данте на появившихся недалеко участников аукциона. Тот самый заяц, подаривший еретику не мало приятных минут, когда в руки попала плетка и спина Данте. Следом в поле зрение попал миловидный трансвестит. -Это не тот зайчик за которого ты так боролся, милый? – Язвительные нотки сквозившиеся сквозь яркий смех зеленых глаз заставили итальянца только фыркать и обернутся назад. Они оба действительно были как старые приятели, знающие друг друга до последнего скелета в шкафу. Но именно это Максимилиану Бальдуччи не позволяло спокойно заложить Шадора перед организацией и продолжать изредка встречаться с ним. Хотя, правильнее будет сказать, наступать на грабли. Шадор был невыносимым подарком судьбы, от которого стоило бежать без оглядки, но… Данте почему-то тянуло назад. Произошедшая сценка в зале аукциона показалась лишь мелкой забавой по сравнению с тем, через какие маразмы они оба порой проходили. -Как тут весело. – Он улыбается переводя взгляд на старого любовника и щурит зеленый взгляд сильнее. Похоже за спиной Ди намечалась какая-то то ли драка, то ли еще что. Бальдуччи нахмурился пытаясь вникнуть в происходящее. Мистер «Железная Маска» отказавшийся от вполне легкого задания теперь пытался судя по всему бесстыдно отобрать выигранный лот у транса. В том что заяц, один из братьев охранников Маэстро, был честно выигран этой уже не такой красивой «кокеткой», было ясно хотя бы потому, как охрана безразлично проводила взглядом парочку, выпуская из зала. Значит пока они тут беседовали, Конг или Кинг достался кому-то еще. -Любопытненько. – Шадор плотоядно улыбается толкая в плечо пальцем Ди, мол, иди и посмотри что там. Макс хмурится, размышляя на ходу, что вполне неплохо было бы попытаться убить сразу двух зайцев, (Пардон за каламбур) - узнать куда подевался Маэстро. Уже подходя ближе Бальдуччи рассматривает лицо Конга и радушно улыбается ложа руку на его плечо. -Конг, здравствуй, не думал что ты в лоты подашься. Тут острая публика. – Голос у итальянца добродушный и спокойный, буд-то он действительно увидел старого друга. Поведение построено ровно так, что бы и виду не подать, что Данте заметил напряженную атмосферу вокруг этих троих. -Поздравляю вас, мсье, он находка. – Ди улыбается «везучей кокотке» нарочно игнорируя третьего мужчину, который явно собирался заварить целую кашу. Которую, судя по всему, он мог не осилить. -Di, A szeme egy gyilkos...* – Появившийся буквально за спиной любовник заставляет Данте вздрогнуть. Чистый венгерский в очередной раз вводит в ступор итальянца. Он не так хорошо его знает. Боже, я его когда-нибудь убью, прости мне этот грех заранее, пожалуйста. Данте только шире улыбается ничем не выдавая подобные мысли и практически игнорирует тихий голос Шадора, прозвучавший прямо над ухом. -Познакомьтесь, это мой друг, он...хм…экстрасенс. – Данте косит голубой взгляд на моментально напрягшегося еретика и чувствует что обстановка только больше накаляется. Сейчас ему по сути плевать на проблемы сицилийца и этого трансвестита, потому что тот самый «экстрасенс» не простит подобного политику и обязательно подарит какую-нибудь пакость в ответ. Это такая игра. Цель ее, как всегда говорил сам венгр, «вырвать крылья ангелу», но на самом деле побыстрее завести в могилу. Вернее, кто еще кого. Но отчасти политик говорит правду, Шадор действительно обладал чем-то таким непонятным, что еще больше позволяло увериться церкви в его еретичестве. Сам Макс считал что это просто какое-то шестое чувство, которое Бог вздумал подарить Шадору в противовес всему ополчившемуся Ватикану против его рода. Несколько долгих минут они оба нахмурено друг друга рассматривают, кажется, даже выпадая из было начавшейся беседы. Данте понятия не имеет насколько может быть опасна ситуация в общении с этими тремя сейчас, считая слова венгра всего лишь злой шуткой и попыткой подколоть. Так они оба и стоят – Данте держа руку на плече Конга, кажется напрочь забывший про присутствие вообще кого-либо по мимо экстрасенса, и сам виновник подобных взглядов, с не менее «добродушным» немым ответом. - Меня зовут Эжен Варосса. – Шадор раскрывает бледные губы тихо представляясь своим довольно частым «документарным именем» и поворачивая голову прямо к «Железной маске», широко улыбается. -А тут жарко, правда? – Он доверительно касается запястья трансвестита и приветливо улыбается, склонив голову на бок. Данте все это не нравится. Очередная неудачная минута глубокой задумчивости, внутри которой он с удовольствием бы свернул шею всем присутствующим и себе заодно. Что за цирк??
-------------------------------------------- *(перевод с Венгерского) - Ди, у него глаза убийцы.
– Где бы ты сейчас был, если бы не я? А вот на это крыть было нечем. Лысый засопел и отвел глаза, понимая, что сам, по собственной дурости попал в переделку, и, возможно, не самый худший вариант, что «купил» его трансвестит. Хотя и трусы рекламировать Конг не собирался. И еще неизвестно, что выкинет «дамочка» и как среагирует на его отказ. Тут же, в Вертепе, куда не плюнь- попадешь или в психа, или в садиста, или в извращенца. Бедолага едва не завыл брошенным хозяином псом, вспоминая простую, понятную жизнь в Палермо и Монтероссо. Есть босс, чью жизнь и здоровье надо охранять. Есть клан, Семья- это свои. Все остальные- чужие. И делятся на «купцов», которые платят клану «дань». Волков-соперников из враждебных кланов. Копов, от которых надо держаться подальше. И «баранов», от которых ни вреда, ни пользы нет. Что называется, из огня, да в полымя. Вот тебе и халявная парная печенка с вкусными «фитюлька». Вопрос о дураках и везении, кокетливо вильнув задницей, снова замаячил на горизонте, приветливо скаля саблезубым ртом. И надо было тебе, идиоту, подходить к синеглазому там в зале? Вот что, спрашивается, понесло? Повыебываться захотел? Ну так получи- довыебывался. Или любопытство разобрало, с кем там «Тапер» дела (или не только дела (?)) крутит? Он сам себе не мог толком ответить на вопрос, почему и зачем подошел к этой «темной лошадке», от которой незримо веяло …. опасностью (?).. непредсказуемостью (?). Бог его знает. Но чем–то выделялся он из общей массы «покупателей», толпящейся в круговороте маскарада, беспредела и угара. Как выделялся из нее и Мартин Марешаль. Там, в зале, Конг и глазом не моргнул, когда Пианист достал пушку и с пятнадцати шагов засадил хряку в глаз. Но это, после разговора с Марио. Не будь у мафиози информации об этом человеке, и челюсть бы с пола собирал. Уж больно не вязался врезавшийся в память образ изнеженного, покрытого жирком, с пузом, набитым до отказа жратвой «музыканта из бара» с боевым оружием. Рассказ об изворотливом, почти «всеядном» шакале-одиночке многое ставил на свои места. Но всплывал другой вопрос- а кто это с ним? Что ожидать от человека, который что-то крутит с крупным контрабандистом и аферистом, который попытался купить его, а теперь … ? Мдя. Ощупывая взглядом скрытую плащом фигуру, зацепившись на мгновение за пронзительный лед васильковых глаз, охранник невольно, на звериных инстинктах, сделал шаг назад -Я никуда не пойду. Уж что-что, а самоуверенности «железной маске» было не занимать. Стремный мужик. Непонятный и стремный. – А если вы попытаетесь применить силу, или двинетесь с места, я заору и позову охранников -Уууууёёёё… Попал! Это только в кино вежливые полицейские и охранники строго, но справедливо разбирают претензии не поделивших что-то сеньоров. В жизни же.. В жизни жестко и без особого разбора дают пиздюлей тому, кому могут дать их безнаказанно. И можно к бабке-гадалке не ходить, чтобы узнать, кому из троих достанется по полной программе. Охрана замка тронет денежных клиентов, даже если именно они ввяжутся в драку за шкуру пойманного медведя? Нет. С большой долей вероятности, все звездюли достанутся именно этому самому «мишке» - стрелочнику. Во-первых, для порядку. Во-вторых, чтобы не оказывался в ненужном месте в ненужное время. Прав всегда тот, у кого больше прав. А какие права у брошенного охранника бывшего ВИП-клиента, у которого ни гроша за душой? О неквалифицированном санитаре можно вообще молчать. -Ыыы.. надо делать ноги… А как сбежишь? Стоит дернуться, охранников звать уже будут двое, и … Пресвятой Иосиф...
И тут же… -Ни хуя себе! Вот кого он точно не ожидал увидеть в этом «укромном уголке», так это старинного знакомого Ванцетти, с которым у дона были какие-то дела. Что за дела, Конг с Кингом, естественно, понятие не имели. Их же дело маленькое было- сопровождать Вито, охранять. Почему, зачем Данте Ди приехал в Вертеп, для охранника было не меньшей загадкой. -Сеньор Баль-а-а-а… Конг открыл, было, рот, уже собираясь назвать вслух имя подошедшего и положившего на плечо руку мужчины, как тут же захлопнул его, не зная, вправе ли это делать. Второго человека, представившегося Эженом Варосса, он и вовсе не знал. -Конг, здравствуй, не думал что ты в лоты подашься. Тут острая публика Сицилиец снова угрюмо засопел, пряча глаза. Не объяснять же публично, что по дурости и жадности до халявной еды, банально не прочитал условия аукциона и схватил первую попавшуюся ленточку, на которую упал глаз. Вито точно бы смеялся до слез – «ну раз голубой «бантик», значит мальчик».
Хадзилев Ереханов Он вступил на узкую извилистую тропу, по которой мог брести только наугад, и любой неверный шаг стоил бы ему ой как недешево. Прыжок на месте - расстрел, камера все еще глазеет в упор. Болотистая муть ночи затянула и заворожила. Клиенты-клиенты-клиенты. Попользовавший уже, потенциальный - заплативший за встречу с разряженной рыжей куклой, и вот этот, почему-то ответивший на безапелляционно-отчаянное «ты» не пощечиной, а рифмой. Черные волосы, до которых так хочется дотронуться, попробовать на ощупь блестящую мягкость. Взволнованный непонятно чем голос. Такой... О, Джинджер знал власть говорящего умело. Мартерсон мастерски играть данной от природы глубокой хрипотцой так, что зависимые от него и повиновались без оглядки, и от страха тряслись, и шли на любые безумства, не щадя себя, лишь бы уловить призрак одобрения. Но «Гай» не играл, и это ставило в тупик, толкало за ним, след в след. Повиноваться потому, что желания совпадают по правде, а не из-за дрессуры? Новая, совсем незнакомая потребность. Скинув мешавшее сабо, босыми ступнями, цепляя чулки в затяжки, он встал удобнее, чтобы снять чужую маску. Чуткие пальцы, дрожа от ассорти эмоций, осторожно распутали темные пряди. Не дернуть бы случайно, не причинить ненужной боли. Светлые брови сошлись на переносице, даже кончик языка от усердия прикусил. Смутные воспоминания о пятилетнем Нике заставили сморгнуть, прогоняя неуместную картинку семейного уюта, усталой светлой улыбки матери и радостного предвкушения ребенка, разворачивающего вытянутый из-под маленькой скромной елки подарок. «Джингл бенс, джингл бенс...» Ну-ну. Рождественские сказки не для рабов. И все-таки... все-таки хотелось чуда. Терпеливо разобрав все ленты, развязав затянутые слишком сильно узлы, расцепив заколки, крепившие намертво чужую личину, Ник воровато погладил напоследок еще раз темный шелк и тихо сказал: - Готово... Он не рискнул потянуть за маску сам. Испугался в последний момент сам точно не понял чего. И теперь замер, ожидая, пока «Фокс» станет кем-то другим. Подарок или утрата? Чудо или беда? Ник не знал, но совсем по-детски верил в лучшее. ООС: разумееется, это другой корридор, сеньоры) вы нас не видите, мы вас не видим, каждый занимается своим делом)
Раз, два, три, четыре. Не хватало еще одного, для полной считалочки про зайчика. Памятуя чем, собственно, закончилась сказка про несчастное животное, Лавр едва не рассмеялся. Черного пушного зверька стерегли сейчас по меньшей мере четыре голодные собаки. Да еще какие. Один – вылитая барышня, даже член то можно не отрезать. Если б обстоятельства были другими, Зверобой бы просто аплодировал до побеления ладоней. Покупатель, в итоге получивший лот ценой своего маникюра-педикюра, действительно был чертовски хорош в своем образе. Зачем, спрашивается, лезть в драку, когда рядом есть сильное плечо и гипотетическое присутствие охраны. Даже пришлось на манерного голубка взглянуть на мгновение несколько иначе. С выбранной судьбою ролью он справлялся воистину виртуозно. Правда, тут выражение «а девкой был бы краше», по мнению консервативного Лавра, явно имело вес. Уж если нарядился в юбку, то лучше чтоб и груди были, ну, или хотя бы шотландское гражданство. Но мысленные дифирамбы пришлось быстро заканчивать. Двое из ларца, с лица не слишком похожие, но не менее ловкие, чем сказочные братья, выросли из-под земли слишком невовремя. Они не просто мешали беседе, а именно Мешали, с большой буквы. Такая оживленность вне Аукциона - основного шоу вечера, несколько настораживала. Хотелось оглянуться за спину, а не стоит ли там еще и пара скучающих охранников, но нет, шестое чувство подсказывало, что гостей в закутке теперь было вполне достаточно. По крайней мере, на одного Лавра четверых бы хватило с лихвой. Да чего уж там грешить, барон подумывал о том, что с одним Конгом (что ж, по крайней мере узнал имя) и то справится в вариации 50 на 50, если не 30 на 70. А тут… В общем, самолюбию такое повышенное внимание даже польстило. Сухопарого, не особо удавшегося и в росте (ну, если смотреть мерками здешнего общества, а не статистикой по Европе) мужчину опасались по крайней мере три горячие головы. Почему горячие? Ну, холодные при опасениях давно отступили даже при таком численном превосходстве. И в каком-то роде были б правы. Зверобой едва не рассмеялся, рассматривая вновь пришедших пристально, как детали часов под хорошей лупой. Тощий да тонкий, брать с обоих было нечего, но внешность, она частенько бывала обманчива, а русский дураком не был – один против четверых, ну или троих… В такие игры он лезть не собирался, предоставляя дуэли за честь и тело прекрасной «дамы» отчаянным Дартаньянам. Возраст. Что-то он не только болезней на хребет добавил, но и несколько прибавил разума. По молодости то руки вперед головы работали. А теперь что? Теперь казалось что сподручнее перепоручить свои заботы молодым, пусть они шею ломают, а он будет финансово подкреплять «благородные» стремления Донкихотов и прочей нечисти. Мысленно остужая взыгравшую было гордость, мужчина расслабленно улыбнулся. Ладонь, до того момента нежно обнимавшая рукоятку ножа, наконец освободилась от ноши. Увы, один из фундаментальных принципов Зверобоя сейчас был нерушим. Уж если достал оружие, применяй его без зазрения совести, ибо решение ты принимаешь один раз. А если решил, что не выгорит дело, так лучше гордо уйди без оскорбительных фраз и гоповатых выпадов в сторону многочисленных оппонентов. Это тоже своего рода искусство. Забытое искусство. Фильмы, журналы, книги и всякие непотребные игры приучили людей к тому, что махать пушкой, или лезвием у носа и орать – это каждый дурак может, и что это ни к чему не обязывает. Психами стало быть модно, да и вроде бы не грешно. Говорят же по дурости и член в трех местах сломать можно. А вот иметь смелость нажать на курок, и не по сиюминутной хотелке, а из холодного расчета – тут надо иметь либо железные нервы, либо железную волю, чтоб нервы в узде держала. Оружие сегодня осталось нерасчехленным, но угрозы были произнесены. Лавр не был бы собой, если б не оказался верен слову. Но месть была лучше чем холодная закуска, ее следовало выдержать до определенного, идеального момента и подавать на десерт. Не отступая под напором увеличившейся в объеме публики, собравшейся напротив в психологическую стаю с ощеренными мордами, Зверобой довольно любезно произнес, обращаясь только к Конгу: - Мы еще встретимся. – И, больше не накаляя и без того обострившуюся атмосферу, русский ушел, насвистывая под нос замечательную мелодию из фильма «Брат2*». Настроение, несмотря на некоторое фиаско, значительно улучшилось.
Ситуация была фатовая. Кулаки Конга весовое и численное превосходство добавляло плюс, но в душу закралось сомнение, когда здоровый и сильный мужик, сделал шаг назад. Явное опасение голубоглазого владельца «Железной маски» не укрылось от внимательного взгляда модельера, и это был неоспоримый минус. Он его биться? Да, да, боится… Значит я был прав! Возможно, у него есть оружие. Если пистолет, то плохи наши дела. Пока охрана добежит, тут будет два трупа. И мой, между прочим, в том числе. Хочется, наедятся, что у него в голове, что-то есть. Одно дело, завалить двух невольников, а другое дело продырявить парочку клиентов. Черт, а ведь он, похоже, не шутит? Надо кричать сейчас, иначе будет поздно… Откуда же ты свалился на мою голову? В поисках выхода глаза торопливо осматривали помещение, прикидывая пути отступления. Бежать было стыдно и унизительно, но другого выхода Жак не видел. Это была не лучшая идея. Пуля могла с ловкостью нагнать беглецов. Другой вариант, был разжиться оружием, но кроме тапка и трехрогого канделябра на противоположной стене других средств защиты не было. Он уже прикидывал, сколько метров до ближайшего угла, и какую бы искрометную фразу выдать перед тем как исчезнуть, но за спиной послышались голоса. Жак, почти облегченно вздохнул, увидев двух мужчин приближающихся к ним по коридору. Одного из них, он узнал. Как не странно, тот тоже оказался одним из соискателей приза. Обилие непривычных совпадений начинало настораживать Кутюрье. Тут, что, сходка постфактум? Что я вообще выиграл? Джек-пот в Неваде или нобелевскую премию? Это же надо, а? Похоже на вечер неосуществленной мечты. Даже не знаю, радоваться теперь или огорчаться? Хоть бы знать, на чьей стороне эти. Пока Жака мучили логические выводы, один из мужчин заговорил. -Конг, здравствуй, не думал что ты в лоты подашься. Тут острая публика. Хм, а ведь он его знает! Теперь надо решить, хорошо это или плохо? Для нас. Нет, в первую очередь, для меня. -Поздравляю вас, мсье, он находка. Вслед за словами последовала улыбка, на которую Жак ответил по инерции, чинно приподнимая уголки губ. Тааак, это уже лучше, много лучше. - Спасибо, месье, - учтивый кивок головы, - Я тоже так думаю. Похоже, не я один, только нарываться не стоит. Придется делать вид, что я до безумия рад знакомству. А если и эти решат, что приз им нужнее, то я поверю, что за углом стоит «Ягуар» и слепой мальчишка, ожидая своей очереди. - Ваш друг экстрасенс? Редкое умение, но иногда, очень полезное, - Жак улыбнулся еще шире, разворачиваясь в пол оборота, стараясь увеличить площадь обзора, но не упускать из поля видимости седоволосого мужчину. - Приятно познакомиться, месье. Меня зовут, Жак Ферье, и я всегда рад, неожиданным и полезным знакомствам. Жаль, у меня нет визитки, но думаю, это поправимо. -А тут жарко, правда? Чужая рука коснулась запястья. Жарко, говоришь? Да тут ад, парень, и серой воняет. Опять я вляпался! Ладно, игра, так игра. Ой, как же меня все достало! Продолжая интригу, он обмахнулся топком словно опахалом, и наклонив голову к Эджену, почти проворковал на ухо: - Очень жарко, месье. Возможно кондиционеры не работают? Я бы не прочь немного охладиться. И свалить отсюда, куда подальше. Вы позволите?- не дожидаясь ответа, он оперся рукой на плечо собеседника, бросая на пол туфлю, и просовывая в нее ногу. - Спасибо, за поддержку. Разгибаясь, от легкого наклона, Жак поймал взгляд Конга, в нем снова читалась настороженность, от которой хотелось выть. Видно было, что он тоже не восторге от этой встречи. Такое положение дел и подбадривало и смущало. Если бы Конг кинулся к ним с распростертыми объятиями, то это сместило чашу весов в сторону Жака, и удалило ненавистного противника, с поля брани, но с другой стороны, могло бы лишить его приза. Ситуация вновь становилась тупиковой. Ферье уже не видел возможности ее разрулить, но тут, все решилось само собой. Их первый преследователь, наверное тоже прикинул обстановку и решил удалится, так и не довершив начатые переговоры. - Мы еще встретимся. Размечтался! Сплю и вижу, как с тобой встретиться. Тихий вздох облегчения вырвался из груди. Жак был почти счастлив, разглядывая удаляющуюся фигуру. Теперь, оставалось решить вопрос с этими двумя, но сделать это как можно тактичнее и не себе во вред. Он подошел поближе к Когу, стараясь показать права владельца, и тоном, источающим саму любезность, доверительно спросил новых оппонентов: - Вы сюда на долго приехали, господа? Есть уже какие-то планы? Тут же, он с видом воркующего голубка подхватил под локоть Конга и прильнув к его уху с молниеносной быстротой зашептал: - Уходить надо. Подыграй мне, - улыбка снова стала кокетливо обольстительной, и уже обращаясь к мужчинам, он добавил с видом бывалого заговорщика. – А мы вот тут с моим зайкой решили уединиться не надолго.
Отредактировано Жан Жак Ферье (2010-04-28 03:04:41)
Данте широко улыбался. А что еще оставалось делать в подобной ситуации, как не развлекаться от происходящей, и очень плохо сыгранной комедии. Реакция Конга еще больше подливала масла в жаровню смехотворной фабрики Бальдуччи, вызывая чуть ли не спазмы задорного смешка. Именно сейчас мужчина себя чувствовал мальчишкой, посетившим кукольный спектакль. Только смешно не во все от сюжета, а от плохой игры актеров, чьи руки то и дело светились сквозь портьеры. Потом синий взгляд итальянца упал куда-то совсем вниз. Ди буквально лицом чувствовал, как в нем глаза Шадора вот-вот просверлят дырку, и с удовольствием сожгут его язык. Ничего, пускай в этой пьесе все участвуют. Зато Данте сможет закончить то, ради чего пришел на аукцион. - О, ничего. – Эжен только немного приклонился от неожиданности, поддерживая кутюрье под локоть. Однако, не смотря на любезность, льющуюся сквозь его улыбку, он всем своим видом пытался показать Данте какие его ждут проблемы после того, как они останутся наедине. Макса это уже, кажется, не волновало, он только пожал плечами, не прекращая молчаливой перебранки с любовником. -Да ты не волнуйся, Конг, я тут по делу. Кстати, о них самих. – Данте кивнул головой охраннику Вито чуть в сторону, предлагая отойти. -Я украду вашего зайчика всего на две минуты. Позвольте. – Не дожидаясь ответа кокотки, Макс ухватил охранника под локоть и отвел в сторону. Мужчина всецело полагался сейчас на Шадора, который, мог и выкинуть какой-нибудь фокус, но не в этой ситуации. По крайней мере, самому Бальдуччи очень хотелось в это верить. - Мсье Ферье, я бы посоветовал вам быть осторожным в этом месте. Особенно вместе с этим…хм.. зайцем. – Голос экстрасенса внезапно перестал излучать любезность и доброжелательность. Венгр говорил это совершенно серьезно и слишком спокойно. Сузившиеся черные зрачки скользнули в сторону того самого коридора, куда удалился недавний странный мужчина в железной маске. Шадору было на самом деле все равно, кто он и зачем он был здесь, что хотел от этих двоих. Все что ему не понравилось, это явный запах крови идущий от рук мсье. Такой же был у него самого. Только вот Данте обычно подобного не замечал или не слушал, вот уж точно, кто был ангелом среди всего этого. Максимальную грязь, в которой побывали руки Бальдуччи, это чужое белье, а вот «опасные дела» он всегда сваливал на кого-нибудь другого. Единственное что всегда мешало понять мотивации Ди, это железная непробиваемая стена напряжения, стоявшая между ними. Бальдуччи всегда был непознаваем в своем внутреннем мире.
-Конг, послушай, мне нужно знать, где сейчас Вито. Прислуга не видела его здесь вообще, вас с братом днем с огнем не сыщешь. Это очень важное дело. Как бы я смог с ним связаться? – Данте почти с ходу начал свой разговор, все же надеясь, что охранник Ванцетти ему поможет. Не смотря на то, что он ожидал какой-то информации его взгляд то и дело падал на лицо венгра, отмечая резкое изменение его выражение лица. Я опять что-то пропустил? Брови Данте на мгновение взлетели вверх, и он почти механически проследил за взглядом любовника, ровно туда, где недавно пропала спина «железной маски». Радоваться не приходилось, проблем накапливалось еще больше и от этого Ангелу не улыбалось. Но хотя бы сейчас итальянец ожидал, что решит хотя бы одну из них. Но вразумительного ответа от охранника не последовало. Конг едва ли пожал плечами и что-то проспел на тему что понятия не имеет где подевался Дон. Данте нахмурился только сильнее, похлопав сицилийца по плечу, мол, ладно, иди тогда. Оставалось только решить что же теперь делать. Ворковавший с кутюрье венг практически всем своим видам показывал демонстративную напряженность, а это значило что еще пара месяцев в аду Ди точно обеспечена. В голову забрелась мысль забить на все это и просто повернутся спиной ко всем проблемам. Кто он такой, что бы решать дела за Бога? Все кто могли бы помочь из ангелов в этом деле уже подключены, оставалось только за тем, что бы ему конкретно ткнули носом что делать. Ди покусывая губу пустующим взглядом буравил соседнюю колну, едва подергивая голым плечом, черный китиль то и дело наровил сползти на пол, что бы открыть чужому взору простую человеческую и покрасневшую спину. Максу сегодняшних представлений казалось хватило по горло, от того он кивнул партнеру, направляясь к лестницам, подальше от толпы, в свои комнаты, а потом возможно и на улицу. Эжжен только было нахмурился качая головой и пожелав хорошего вечера кокотке так же потерялся в корридорах замка. Больше эти двое точно постараюстся не встречатся.
Как нежно, как легко касались его волос эти чужие руки, не с профессиональным умением, как тот арапчонок, а просто потому... потому что не хотели причинять ему боль... Звук оглушительно бьющегося в груди сердца эхом отдавал в гортань. Или он просто боиться, что за каждый выдернутый волосок ему придется заплатить сторицей? Нет, малыш, я тебя не обижу... - Хадзи опустил голову, растопыренными пальцами придерживая маску за белый лоб. Завязки-то Джинджер развязал, но маски деликатно не коснулся. Еще бы, здесь такие монстры водятся... Самое время конкурс уродов проводить... - проглотив озорную улыбку, Хадзи опустил голову ниже, почти ссутулившись, будто горбун, так, что длинные смоляные волосы снова упали на лицо. - Видит Аллах, как мне не хочется растерять мимолетом подаренное тепло твоих нежных рук. Хадзи повернулся волчком, грива упала за плечи, тыльной стороной ладони он помог последним нерасторопным прядям с лица отправиться туда же, являя себя, всего такого экзотичного, бледного и вспотевшего, с заметным синяком на скуле. Маскарадная личина словно прилипла к правой руке. Взмахнув ею перед веснушчатым Джинджером, как делал это несколько минут назад отброшенной за ненадобностью в сторону шляпой, Хадзи снова поклонился: - Маска сброшена и масть раскрыта - Карты карнавала на твоих руках. Полночь близко, значит, время - Из случайностей колоду тасовать... Чтобы скрыть смущение из-за неудавшегося экспромта, надеясь, что юноша, так эмоционально откликнувшийся на шекспировские строки, примет его бред за верлибр, раз тот и на белый стих не особенно потянул, Хадзилев поднес к своим губам узкую руку, затянутую в капрон: - Выигрыш в карты равен поцелую... Остановив губы в миллиметре от странной перчатки, он поднял глаза к Джинджеру и подмигнул: - Станешь спутником Огненного Лиса на вечер маскарада? Мне как раз такого рыжего хвоста не хватает... - чувствуя, что теряет всякую куртуазность, Хадзи сделал добровольный шаг назад. Пристроив ненужную маску на выступ в стене как белый барельеф-символ исковерканного улыбкой ужаса вертеповской маскарадной ночи. Избавившись от последней вычурности в поведении, уже своим обычным тоном он сказал: - Я шел на Аукцион да вовремя вспомнил, что не люблю людскую толпу. Джинджер, ты тебе не кажется, что здесь уж слишком много людей? - взял юношу за руку и повел за собой.
Сказать, что Лукас был раздражен и недоволен, спускаясь со сцены, значит - не сказать ничего. Весь тщательно выстроенный план летел в тартарары. Конечно, можно было поискать пропуск на свободу среди оставшихся в зале, но те уже жадно рассматривали нового лота, вышедшего на сцену, ясно давая понять - тут юноше ловить нечего. Возможно, крушение всех планов и надежд послужило причиной, а возможно, рука просто оказалась быстрее мозга, но юноша подхватил с подноса проносившегося мимо официанта бокал с коньяком, который тот предлагал гостям, и залпом влил в себя янтарную жидкость. Коньяк тут же обжег горло, горячей волной спускаясь по пищеводу и... несколько минут спустя ударил в голову. Так что в коридоры юноша уже вышел едва ли не по стеночке. Вообще, подобная реакция на алкоголь была для блондина не удивительна - его сносило от нескольких глотков пива, чего уж говорить о целом бокале коньяка... Что-то не то было в генах. Читал Лукас когда-то в одной умной книжке о "болезни", которая выражается в непереносимости организмом алкоголя... Но прочитанное не помогло с этим справится. Поэтому Лукас не пил. Совсем. Исключение составлял бокал вина по праздникам. И только. Тихо выдохнув, юноша выполз в коридор, мимоходом оглядываясь и облегченно вздыхая, когда понял, что здесь он сейчас один... А в следующую секунду выпитый коньяк привычно взял контроль над телом и разумом. Сразу накатила старательно запихиваемая на дно сознания паника, обреченность и растерянность. И все это приправлялось изрядной долей злости. Такой, что юноша даже не удержался, шарахнув кулаком ни в чем неповинную стену. Стена, впрочем, была барышней не хрупкой и сумела за себя постоять - рука тут же отозвалась жгучей болью от костяшек пальцев до локтя, заставив Лукаса беззвучно простонать, поджимая к груди пострадавшую конечность. Мысленно выругавшись, юноша прижался лбом к недавно обиженной им стене и прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Получалось плохо. Даже более чем. Да и ноги стали какими-то ватными, поэтому, прообнимавшись со стеной еще несколько минут, юноша прижался к ней спиной и медленно сполз на пол, подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лбом, старательно пытаясь избавится от пелены перед глазами и шума в голове. Но... не получалось.
Услышав тихий скрип затворившихся за спиной дверей, Этьен наконец-то получил возможность вдохнуть полной грудью свежий прохладный воздух. От непривычно высокой концентрации кислорода, виски стали тяжелыми, и перед глазами забегали светлые мушки. Чтобы не рисковать лишний раз, юноша прислонился к позолоченным створкам, ощущая отрезвляющий холод на свежих ссадинах. Ну что за талант такой – умудряться найти неприятности в любом, любом(!) месте, куда ни попадаю… Театрально прихлопнув себя ладонью по лбу и сползая на пол, Этьен перебирал в уме события последних суток. Наверное, он бы просидел под дверью каминной залы еще долго, пока какой-нибудь очередной подвыпивший клиент не надумал бы выйти или, напротив, присоединиться к гулянью, но вдруг неожиданно его нелестные размышления были прерваны глухим звуком и последовавшим за ним тихим стоном. Обернувшись на шум, Этьен обнаружил в свернувшемся калачиком на полу юноше недавнего лота, которого постигла почти аналогичная участь, с той небольшой разницей, что за бледного, светловолосого юношу боролись аж двое покупателей, впрочем, не решившихся на последнее гран-при. Задание не казалось Этьену сложным. Просьба юноши показалась разве что чересчур невинной для подобного места. Разыгранная им самим сценка выглядела довольно убедительной. Молчаливая пантомима вызывала в памяти образ внезапно прерываемой безмятежности, идиллии чем-то ужасным. Неожиданным. Зловещим и пугающим. Автокатастрофа за окном? Пожар? Но вряд ли непрофессиональный актер без предварительной подготовки смог бы так быстро войти в роль. К тому же по виду он сильно расстроен. Неужели только из-за аукциона? Или все-таки он показывал что-то, что пережил сам? Любопытство пересилило усталость и, неохотно поднявшись и накинув на плечи куртку, все еще зажатую в руке, Этьен осторожно приблизился к юноше, с виду его ровеснику. - Ваша игра была очень убедительна. Но, если не ошибаюсь, вы не профессиональный актер? Могу я узнать, как вам удалось так быстро войти в роль? Опускаясь рядом с юношей на паркет, Этьен попытался внимательнее вглядеться в скрытое светлыми прядями лицо.
Наверное, будь он в трезвом состоянии, Лукас бы удавился, чем позволил кому-то увидеть себя скрюченным в позе буквы зю на полу. Еще вернее - он бы вообще не позволил себе вытирать собой любимым коридоры Вертепа. Но алкоголь сделал свое дело. Даже лучше, чем надо было - весь самоконтроль вместе с привычкой постоянно держать лицо и актерскими задатками куда-то подевался. Поэтому, блондин не только изображал сейчас из себя коврик, но и неосознанно вздрогнул, когда сверху раздался голос. ...ну что еще?.. Резко вскинув голову на говорившего, Лукас на какое-то время завис, пытаясь сфокусировать взгляд, и в конце-концов разглядел перед собой того парня, что пошел на сцену вслед за ним. ...так быстро?.. и почему он один? где счастливый обладатель?.. - попытка оглядеть коридор привела лишь к тому, что стены поплыли перед глазами, поэтому юноша поспешил вновь сфокусировать взгляд на парне. - ...или тоже самовыкупился?.. но все равно, слишком быстро... Занятый своими мыслями и попытками поддерживать сознание... в сознании, Лукас не сразу сообразил, что ему вообще-то задали вопрос. А когда все же сообразил - не сразу вспомнил, какой именно. Поэтому, еще пару минут юноша просто хмурился, восстанавливая в памяти события паруминутной давности. ...ах да, та сценка... черт!.. Мысленно выругавшись, Лукас снова ушел в дебри воспоминаний, пытаясь понять - какого черта вообще решил изобразить то, что не дает ночами спокойно спать. В глазах на мгновенье промелькнуло какое-то грустное, загнанное выражение, а уголки губ опустились. Но юноша все же смог поймать себя на то, что сейчас окончательно потеряет лицо и мотнул головой, от чего коридор сделал очередную "волну", убирая из глаз затравленность и расплываясь в улыбке - все же, оказывается, алкоголь не до конца вытеснил самоконтроль. А вот дальше начиналось самое сложное - как ответить на вопрос, когда ты не способен произнести ни звука. Подумав ровно секунду, блондин закусил губу, отрицательно покачал головой, а потом снова улыбнулся, показав небольшую морщинку на носу, и пожал плечами - мол, нет, я не профессиональный актер, стать таковым не успел, а почему так вжился в роль и сам не знаю, может талант есть... Но этого показалось мало. Конечно, можно было сделать вид, что он просто занят собой и не желает разговаривать, но почему-то не хотелось. Поэтому юноша продолжил свои пантомимы, обхватив горло ладонью и покачав головой, совместив это с немного виноватой улыбкой, надеясь, что этого хватит, чтобы парень понял, что он не может говорить. Кстати, в голове тут же проскользнула мысль, что пора бы прекратить изображать из себя половичок и встать на ноги. Но вот легче подумать, чем сделать. Вернее - встать-то Лукас попытался. Но слишком резко. Коридор снова качнулся, а юноша невольно вцепился в стену, которая не смотря на недавние терки с ним успешно помогла удержать вертикальное положение, теперь уже глядя на парня сверху вниз. Запоздало мелькнула еще одна мысль - нафига он встал, раз второй парень уже сидит, но Лукас выкинул ее из головы, решив, что делать приседания сейчас было бы как минимум глупо.
Отредактировано Лукас фон Хильдебрандт (2010-05-08 01:18:11)
Хоть Этьен и постарался подойти как можно осторожнее, но, кажется, он все равно сумел испугать юношу своим появлением. Ну уж ладно, не такой я и страшный. Не клиент. Не охранник. Не надзиратель. Чего же он тогда так уставился на меня? Наконец, губы незнакомца растянулись в приветливой улыбке. Да, атмосфера вечера, определенно, не в лучшую сторону сказалась на нем… парень, кажется, до сих пор не отошел от происходящего… Прошло несколько минут, а блондин не проронил ни слова. Опомнившись, он схватил себя за горло, характерным жестом показывая, что произнести что-либо он в данный момент не способен. Фу, ну хотя бы понимает меня. А то, что не может говорить, может, сейчас это было и к лучшему. После шумного разноголосья каминной залы, хотелось, наконец, насладиться тишиной. Смятение начинало потихоньку вытесняться, заменяясь привычным нейтрально-доброжелательным расположением. - Я – Этьен, - с мягкой улыбкой он протянул руку новому знакомому, другой рукой оттолкнувшись от пола и вновь принимая вертикальное положение. - Мне кажется, нам обоим следует немного освежиться. Как ты смотришь на то, чтобы недолго прогуляться по парку? На самом деле, хотелось просто убраться отсюда как можно дальше и как можно скорее. Придирчиво покосившись на стоящего неподалеку надзирателя, Этьен кивнул тому и чуть громче произнес: - Я его провожу, можешь не беспокоиться. Дважды бомба в одну воронку не падает…или как там… Отчаянно хотелось, чтобы неприятные неожиданности этого вечера закончились.
Хотя Лукас и был пьян, от него все же не ускользнуло то, каким взглядом оглядел его незнакомый парень. Было в нем что-то такое, что заставило нахмуриться и напрячься. Что-то типа жалости. Или сочувствия. Или еще что-то, что юноша просто ненавидел. И если сочувствие еще можно было проигнорировать, то из-за жалости он готов был удавиться. Ну или удавить того, кому вдруг вздумалось его жалеть. С другой стороны – сам виноват. Не ползал бы пару минут назад по полу с такой физиономией, не пожалели бы. Мысленно нецензурно выругавшись, Лукас попытался встряхнуться. Вернее – встряхнул волосами, от чего те пушистым облаком закрыли лицо, стараясь прогнать из головы хмель и взять себя в руки, а потом… секундой позже пожалел об этом действии – коридор вновь ушел из траектории обзора, вынуждая блондина схватиться за стенку. Иначе велика была вероятность вновь расстелится ковриком. Прикрыв глаза и дождавшись, когда мир перестанет скакать перед глазами, Лукас вновь посмотрел на незнакомца, только теперь пришлось задрать голову, чтобы перехватить его взгляд. Расплывшись в ответной улыбке, сжал протянутую руку, невольно погладив е кончиками пальцев, и чуть склонил голову. Не хватало только фразы «приятно познакомиться», но пришлось обойтись без лишних церемонностей. - Лу-ка-с – улыбнувшись снова, постарался отчетливо произнести губами свое имя, надеясь, что его поймут, а потом чуть нахмурился, когда парень снова заговорил. Вообще на то, чтобы прогуляться по парку Лукас смотрел более, чем положительно. Но на стоящего в непосредственной близости от них охранника юноша метнул недовольный, убийственный взгляд – так он и даст им прогуляться. Лукасу по крайней мере, Вообще, удивительно, что его все еще не увели под белы рученьки в опочивальню. А вот Этьен явно чувствовал себя тут более уверенно. …так что, у него тут больше прав?.. или он тут вообще не работает?.. хотя, нет, не работал бы – вряд ли оказался бы на сцене в качестве лота, значит, все же сотрудник… только вот… какой?.. С невольным интересом посмотрел на нового знакомого, в уме уже прикидывая, какие положительные стороны есть у этого знакомства, а потом и вовсе расплылся в улыбке, когда Этьен нашел общий язык с охранником. …можешь?..провожу?.. нет, у него определенно больше прав… Ухмыльнувшись и вскинув подбородок, демонстративно продефилировал, хотя нет, это все же слишком громко сказано, скорее – прошел по стеночке, но не менее демонстративно… мимо охранника, выходя вслед за Этьеном на улицу, а оттуда направляясь в розарий. Почему вдруг новый знакомый решил завернуть именно туда, Лукас даже предположить не мог. Но нельзя сказать, что он был против, скорее даже наоборот.
Да уж. "В Сахаре оживленное движение" - вспомнилась ни к селу , ни к городу фраза из старой комедии. Так и в этом богом забытом уголке коридора. Раскаленная атмосфера, готовая взорваться от единственной искры, едва ли не физически кактусовыми иголками впивалась в поры загривка. Знакомые ощущения, очень напоминающие те, которые возникают "на стрелке", когда вместо дипломата с Евро, браток "из не наших" тупо смотрит на брикеты стриженной газеты. И неслышимые непривычному уху щелчки предохранителей горохом сыплются на темечко. И знаешь, что через секунду будет жарко. Очень жарко. И тут, словно сама Пречистая дева покрова накинула. Синеглазый, логично оценив обстановку, благоразумно пошел на попятную. -Слава Непорочной Деве Небесной. Обошлось. И даже "многообещающее" - "Мы еще встретимся", не могло перекрыть облегченный выдох сицилийца -Уфф.. Потом, это будет потом. Проблемы надо решать по мере их поступления. А поступали они.. как из рога изобилия цветастыми "подарками" с алым бантиком на боку сыпались. Вопросы о Маэстро. Ох, как же это было не вовремя. Безусловно, если бы не вся эта история с федералом, Конг не задумываясь, помог бы могущественному, влиятельному ватиканцу. О его хороших, едва ли не близких отношениях с Ванцетти, он был осведомлен прекрасно. Но Данте поддерживал отношения и с Неро, и с Фольконе, и с капо, и одному богу известно, как тот поведет себя, узнай о связи Вито с Бенджамином Гором. А если тут же наберет номер капореджиме? -Ооо.... Оставался один выход- "включать болвана". Уж что, что, а это Конгу давалось без особого труда. Достаточно было выкатить глазки, начать многозначительно почесывать лысый затылок и отвечать вопросами на вопрос. Даже с доном порой этот фокус прокатывал -Конг, где мой коньяк? -Какой коньяк? ( успешно вылаканный на пару с Кингом) -Ну едва початая бутылка в баре стояла - Какая бутылка в баре. -Нуу.. Пятнадцать минут "включенного болвана"-максимум, сколько выдерживал Маэстро, прежде чем дать по шее и отпустить с миром. Типо, что с дурака взять. А если к этому приплюсовать еще и кутюрье, который тоже не дурак был на счет "валяния ваньки" при необходимости... Конг только мысленно похрюкивал, наблюдая "плавные переходы" Ферье от "дамочки- блондинки" к дельцу с бульдожьей хваткой, и обратно. - Уходить надо. Подыграй мне, А мы вот тут с моим зайкой решили уединиться не надолго. Расплывшись в акульей улыбке, зайка смачно щипнул "дамочку" за ягодицу - Рррр ам! Пупсик! Дай, я укушу тебя за попку. Ты моя банька, я твой тазик. "Страстным шёпотом" курлыкал охранник, отравляя атмосферу коньячными парами. Благо, выпито до этого было не мало. Данте хватило минут на десять, прежде чем итальянец в сердцах плюнул, вздохнул, проворчал что-то типо "пьяный козлища похотливый" и покинул злополучный закуток. -Ох, простите меня сеньор Ди. Коридор, не считая "сладкой парочки", стал девственно пуст. -Погнали отсюда. Включил сразу третью скорость Конг, без труда таща вцепившегося в руку кутюрье на буксире. Самое просто, и самое логичное решение- делать ноги подальше от Аукциона и "гостей", а потом уж разбираться с претензиями покупателя. Но.. "В Сахаре оживленное движение" Появись сейчас за поворотом сам Святой Павел, Конг уже не удивился бы. Вот именно Святой Павел там и появился.
За последние пол часа Кинг три раза кидал взгляд на часы, рассеяно смотря на мелькающие по экрану телевизора фигуры актеров. Шел какой-то боевичок. Стандартный, бездарный, но динамичный. Вполне достойный, чтобы скоротать с ним вечер и улечься спать после длинного, утомительного, изобилующего событиями дня. Мешало одно- куда-то, как сквозь землю, провалился близнец, ушедший три часа назад гулять с Тобианом. Будь Конг без собаки, да и бог с ним. Здоров детина, может загулял где, позарившись с голодухи на сладкую попку, которыми изобиловал замок. Но Тоби-то в апартаменты должен был завести? Собачий лай под дверью вызвал одновременно и облегчение, и раздражение - явились, охломоны. Два сапога- тапочки. Только один на двух ногах, а второй на четырех. -Где ж тебя но... Начал уже было выговаривать близнецу за задержку, открывая дверь, но фраза так и повисла в воздухе, оставшись неоконченной. В коридоре никого не было, если не считать проскользнувшего между в комнату между дверью и ногами, пса. А вот тут Кинг заволновался всерьез. Братец, конечно, частенько сначала делал, а потом думал, но не настолько, чтобы отпустить бойцового ротвейлера, обладающего весьма непредсказуемым характером, свободно разгуливать по замку, полному народа. Да и Тоби, при всей склонности к мелким хулиганствам, не ушел бы один. Постарался бы дождаться знакомого человека. Значит, что-то случилось. Жаль, что собаки не могут говорить. Вот и думай, где искать теперь непутевого братца. Но делать было нечего. Все планы на спокойную ночь летели коту под хвост. Одев оставшийся карнавальный костюм белого зайца ( не разгуливать же среди масок вороной), Кинг свистнул пса, уже пристроившегося к миске с мясом. Игнорируя укоризненный взгляд четвероногой скотины, в котором явственно читалось - вы пожрать-то мне сегодня спокойно дадите?- прицепил повод к ошейнику, и отдал команду -Конг. Тоби, искать. Где Конг? Давай, мальчик. Искать Натянув повод, ротвейлер рванулся к каминному залу, где в последний раз видел непутевого хозяина. Покружился в коридоре перед закрытыми дверями, обнюхал кадку лимоном, которая пахла им же самим, и понесся по свежему следу. Идти далеко не пришлось. За вторым поворотом навстречу сициийцу и псу резво гарцевал черный заяц с ушастой маской подмышкой и едва успевающим перебирать за ним ногами, импозантным мужчиной в костюме султана. -Ну и как это прикажешь понимать? Ты прежде чем на блядки собраться, собаку домой отвести мог? Или сперма последние мозги отбила? Я что, за тобой по всему замку бегать должен? Сняв на время маску с заячьими ушами, мужчина обратился к спутнику непутевого близнеца -Добрый вечер. Простите, месье. Небольшие семейные разборки. Вопреки всем ожиданиям, Конг даже не огрызнулся по обыкновению, как делал всегда, когда брат ткал его носом в его же дерьмо. Тарахтя, как неисправный трактор, он торопливо выкладывал "святому Павлу" события последних нескольких часов. И если вначале рассказа, Кинг только посмеивался- не прочитать правила аукциона, приманиться на халявный ужин- вполне в духе близнеца, то описание происходящего в зале вызвали у сицилийца едва заметную гримасу отвращения- "развлечения" голубых господ явно были не в духе мафиози. Условие же, поставленное покупателем.. мдя. Нет, конечно, для кого-то модельный бизнес, это вполне нормальная, даже можно сказать, престижная и денежная работа. Вот только в клане этого явно не поймут. В Семье свои законы. Если Конг, отказываясь от "выгодного предложения" кутюрье, действовал больше на инстинктах, на интуиции и внутреннем ощущении, то Кинг прекрасно понимал, чем это может грозить брату. Кто и что может помешать фотографу сделать пару тройку фоток во весь рост вместе с улыбающейся физиономией? И вот он тебе компромат. И будешь висеть "на крючке" до скончания века. Да одного контракта с подписью хватит. -Сеньор, боюсь, что Ваше предложение неприемлемо. Что будем делать?
Щипок за зад прибавил пикантности ситуации и удивил видавшего виды кутюрье. -Ум, не так резко, сладкий. Какой же ты нетерпеливый. Ну, он дает! Оказывается, в этом итальянце скрыт редкий потенциал. Будет жаль упускать такой самородок. А какая игра! Феллини не меньше! С лучезарной улыбкой на лице, глядя на «зайчика» почти влюбленными глазами Ферье с искусством бывалого комедианта продолжал играть следующий акт пьесы. Обвив руку громилы, Жак с придыханием проворковал: - Месье, вы не представляете, на сколько могут быть нетерпеливы, потомки римских легионеров. Это, как любовь с первого взгляда, раз и прямо в точку. Вы же дадите влюбленным осуществить свои мечты? Когда же вы уже свалите, наконец? Если эти любопытствующие не уберутся через минуту, то придется идти на крайние меры. Минетом их, что ли напугать? Крайние меры принимать не пришлось. Итальянец поволок его за собой, быстро сворачивая за угол. Жак активизировал движение, чтобы не казаться тряпичной куклой и ускорить процесс бегства. Новый пролет лестниц, два поворота и длинный коридор увел их на безопасное расстояние от преследователей. Только тут рука Конга разжалась, давая Ферье передышку. Он едва поспевал за «сыном солнечной страны» и изрядно запыхался. - Стоп! Стоп, погоди, мы уже далеко, - он уперся в колени, переводя дыхание. – А ты силен разводить. Уважаю, - спина распрямилась, но лицо поменяло свое выражение. Уже не было той слащавой улыбки и воркующих интонаций. – То, что мы смылись, это конечно здорово, но наш вопрос еще не решен, - Жак сложил руки на груди и протаранил мужчину серьезным взглядом. – Ты, по-моему уже понял, что ждало тебя, если бы не я? Тот, с голубыми глазами, - плечи передернулись от одного воспоминания леденящего взгляда, – Он бы не стал с тобой церемониться. Не знаю, что он хотел, ну уж точно не барбекю тебя угощать. Я предложил тебе простую работу, даже оплачиваемую, заметь, но тебя, как я погляжу, она не устраивает. Не хочешь сам, я ведь могу и не уговаривать. Я уже понял, что ты не дурак, - Жак разорвал руки и потер лоб. – В общем, так, не хочешь первый вариант, предлагаю два на выбор. И не надо воображать, что я чудовище. Тут все законно. Я потратил силы, время и здоровье, хотелось бы поиметь еще за это денег, - взгляд нагло протаранил глаза бывшего лота, понимая степень своего превосходства. – Или, я вызываю двух, трех охранников, они тебя связывают в весьма пикантных позах, я устраиваю фото сессию, в полный рост и отправляю альбом в один известный порно журнал и за это получаю круглую сумму. Или ты в срочном порядке находишь себе замену. Да, забыл сказать, что предложение с рекламой белья остается в силе. Это так, на крайний случай, чтобы ты не думал, что я жестокая скотина. Прости, Конг, но бизнес есть бизнес. Ничего личного. Подведя итог, Кутюрье отступил на пару шагов, опасаясь южного темперамента. Лучше предупредить ситуацию, чем ходить потом с битой физиономией. Краем уха, он уловил торопливые шаги по коридору и частое похрюкивающее дыхание. Первой из-за угла появилась собака, а за ней… О Боги! Белый кролик?! Такой смены декораций, Ферье, что называется, не ожидал. А потом началось… Красивые разборки в стиле «большой сицилийской семьи». Надо сказать, что когда «белый» снял маску, то Жак офонарел. Кролики были поразительно похожи. Выяснения отношений продолжались не долго, главное, что подчеркнул из разговора Кутюрье, было то, что мужчины родные братья, и достаточно близки в своих семейных привязанностях. Что ж, на этом можно сыграть. «Белый» сделает все, ради «черного» - Здравствуйте, месье. Мои предложения остаются в силе. Он повторил мужчине то, что было сказано ранее его брату. - Если есть желание, то можете его заменить, а нет, так найдите желающего сделать это. Жак говорил спокойно, без пафоса и выпендрежа открыто глядя в лицо. В конце концов, он заслужил свое право в честном бою, и не воспользоваться им было верхом глупости.
Отредактировано Жан Жак Ферье (2010-05-16 20:37:38)
С внешне невозмутимым видом Белый Заяц выслушивал «повтор плана действий». Лишь чернота, разливающаяся по радужке, да ищущий глазки камер слежения, взгляд выдавали стремительно нарастающую злость от перспективы фотографий Конга в порно журнал. - В принципе, если тихо свернуть шею, квакнуть и охрану позвать не успеет. Но труп-то как выносить? Через пол замка тащить. Но это тоже что-нибудь можно придумать- «напился, помогаем до номера добраться», «разновидность местных секс игр». Да мало ли еще что. Но.. а хватятся его? Один он сюда приехал, или в компании? Неизвестно. Даже если один, все равно- горничная, служащие обратят внимание, что клиент пропал, а вещи на месте. Оплата услуг, опять же. Как ни крути, а если положить его здесь, надо и самим сваливать. А куда сваливать? Как? На какие шиши? А главное, как потом от клана отмазываться? И что мы имеем в итоге? В итоге мы имеем полную задницу. Кинг одарил близнеца взглядом, от которого тот едва ли не позеленел. …а нет, так найдите желающего сделать это. -Стоп. А вот это, кажется, выход. Эх, был бы Маэстро, проблем бы не возникло вообще. Просто выстроил бы в ряд невольников и мастеров замка, предложил бы кутюрье любого на выбор, и купил бы. Еще бы цветной бумагой и бантиками упаковали. Ну да ничего. Бог создал небо, твердь земную, тварей всех мастей и человека, и в Книге Бытия ничего не сказано о деньгах. Значит, постараемся обойтись без них. -Месье, я так понимаю, что торги еще идут? Думаю, нам стоит к взаимной выгоде присоединится к ним, пока не поздно.
... Излет праздника, прогоревшие бенгальские огни, на полу конфетти, серпантин, скорлупа перепелиных яиц и устриц, лимонная кожура, обрывки меха и кружевного бельеца в грязце, смятые пивные банки, огни впереди, огни, тусклые апельсиновые и коралловые шары будто в болотном пару. Круговерть и водоворот лестничных пролетов и анфилад, одна за другой, как разворот театральной глубокой кулисы, усталый тленный запах сандала, мускуса, пота, мокрой подмышечной шерсти, потешного пороха и серы, блевотины и винного уксуса, которым по старинке в поместье протирали ростовые тусклые зеркала, которые так устали - что уже давно не отражали ничего, будто запертые. Только самые молоденькие зеркала новоделы, вставленные для форсу в барочные червивые бургундской избыточной резьбой, оправы еще старались из последних сил и таращились из светотени, выкашливали, как чахоточный - куски легких, истошные отражения. Красные надменные рожи, "сделанные", как у манекенов идеальные бугристые где надо (девочки все сделали "ах"!) торсы, наливные ягодицы и члены-торчки, будто отлитые из силикона протезы. В коридорах шатались и гуляли на излете. Золоченые Двери распахнуты настежь, как книги. Совместно на вдох-выдох-вдох ухали и работали, как рычаги парочки - в мокрые губы и выпяченные зады, в подмышки, между ляжек, по двое, по четверо, и дрочка в одиночку. Судя по гипертоническому румянцу, харкотине, выпоту на жаркой депилированной коже и слюнявым оскалам - порок в богатом кабаке был труден и нуден, как галерная гребля. Ничего. Главное - мы вместе. Мы заодно. Мы можем. Мы... Если мы едины мы непобедимы. Два пожилых карлика-близнеца, наряженных в короткие штанишки, детские матроски и белокурые парички Викторианских Послушных Деток стояли на карачках на широком подоконнике (за окнами - традесканции, пальмы и китайские фонари зимнего сада-оранжереи). Издали карликов и вправду можно было принять за детей. А вблизи, если не приглядываться, то даже и за людей. Обоих по самые яйца нажаривали в задницы статные наемные атланты, их лица были в тени, по вылощенным в солярии мускулистым усердным торсам моросью - равнодушный, как дождь, блудный пот. Карлики разинутыми ртами гребли с общего блюда ломти фуа-гра по безупречному рецепту гурмэ Жан-Пьера Клоза. (не толще 1 см срез, белейший хлеб, и бе-элый перчик, непременно тонко молотый бе-элый перчик) Мы едим фуа-гра. Мы любим фуа-гра. Мы давимся фуа-гра. Благословен будь податель фуа-гра, рюмочки кюрасо и ананаса, Оз Великий и Ужасный. Виват фуа-гра и гастроному "Фошон" пророку его! Еби меня, еби глубже, долгая ебля элитных кобелей и фуа-гра в садическом клобе (пряный декаданс-данс-данс) это философия шика и щедрой к избранному кругу роскоши. Карлики перетирали корм терпеливыми зубными мостами (VIP интимная стоматология, только для золотого миллиарда, ваша челюсть в земле переживет вас на сто лет, гарантия) У подоконника крутились томные и нервные русские борзые, далматины и серые датские доги, красавцы с псарни ловили красными пастями капли гусиного жира и жидкой бесплодной от досрочного старчества спермы. ... Лувье шел мимо людских группок, к счастью никто ни на кого не обращал внимания, Вертеп - утопия первых романтиков "социалистов-утопистов", Город Солнца, где все равны, как трупы, и раб отличается от господина только резиновой пробкой со стразиком в жопе и ошейником, а господин от раба только тем, что за ту же пробку платит кровные деньги. Девять кругов рая, выше только босые белые ножки дантовой Беатриче в кипенных оборках ренессансной юбки-гонеллы. Чистая, как спирт, правда. Даже если бы в коридоре заплясали диснеевские скелеты или сенобиты из старого ужастика про Пинхеда, никто бы не поднял головы. Лувье понял, по тому, как ударил в подбрюшье сквозняк, что полотенце свалилось с бедер, еще два поворота назад, но даже не поморщился, просто пер как есть, в чем родила мама, с ремнем кобуры под мышкой, голый сквозь позолоту, бархат, флердоранжи и батиковые драпри, сквозь карнавальную карамельную по пьяни толпу. Где равен и охранник и кухарь и царь и псарь и голому не стыдно, как в братской чумной могиле. Благо голых тут хватало. Нагота правдива, как ледокол или протокол ДТП . А голые срама не имут. В голове, как в чадной кухне, варилось черти что. Рваные обноски фраз. "Дресс код. Надо. Идти. Надо найти. Поебались. Пора и кончить. " На одном из пролетов курили люди, которых здесь называли Мастерами. Один из них, усталый малый лет тридцати в форменной садической коже в облипку с клепками и фуражке опереточного эсэсмэна, часто стряхивал столбик длинной дамской сигаретки. Лувье расслышал обрывок разговора: - Это пиздец... Нет, это толстый пиздец... - скорбно куковал эсэсмэн. - Полный? - переспрашивал второй, приземистый, в сыромятном фартуке средневекового палача. - Нет! Я же сказал толстый! - Говорил я тебе, Мишо, не бери двести шестнадцатую... Там всегда жарко. И клиенты мудило на мудиле. Как прокляли эти апартаменты. Помнишь, япошка, такой ну который любил, чтобы ему резиновую змею в сметану макнуть и в... Он еще жалобы писал, что сметана не той жирности... не диетическая. И спрашивал на ресепшне сколько калорий в сперме? - Задним умом все крепки! - гестаповский муляж затушил сигарету, выпростал из под фуражки пергидролевый "локон страсти" - Братцы, я сначала в бар. На трезвяк сил моих нет. номер 216. Лувье быстро нашел искомую комнату. Дверь приоткрыта. Из апартаментов пахнуло душными индийскими палочками и тибетскими курениями, гнусаво заливался на записи из дорогой музыкальной системы ситар. Этника - это модно и круто. Пол гостиной занимала постель в псевдоверсальском стиле, не отделанная, а буквально обделанная золотом. Пыжились с распахнутого полога щекастые купидоны и нимфы (исключительно мужского пола, ведь женское тело, все эти сиси-писи, это такая, между нами, мачо-мальчиками, свинцовая мерзость и как этих... вульгарных самок только еще не загнали в резервации за колючую проволоку. Ах, да, женщины нужны для того, чтобы рожать нас, педерастов.) В центре пышного стеганого ромбами пухлого матраса цвета лососины помещалась монументальная, как мавзолей, задница. Две дебелых бледных половинки были украшены цветной татуировкой - репликой со знаменитой растиражированной для туристических буклетов фрески Микеланджело Сотворение Адама- на одной ягодице вальяжно развалился красавчик-Адам, на второй - бородатый Саваоф под голубым капором с эскорт-ангелочками. Знаменитые пальцы Творца и Адама в тонком прикосновении соединялись аккурат на выбритой дырке. В самую середку зада был прочно воткнут фальшивый конский хвост. С другой стороны к татуированной заднице был приделан вроде живой человек, который покорно стоял на четырех костях, прогнув мясистую поясницу. В рот VIP-клиента был воткнут безопасный экологически чистый шарик-кляп на игривых лямочках. Запястья скованы наручниками и присобачены к резному изголовью. Голый Лувье даже замер на пороге, уставился на беломраморный мясной монумент, не чуждый высокому искусству и даже на миг понял: опа, ну и жопа, я по сравнению с этим - гимназистка на прогулке. - Умммгымммю - дружелюбно промычал с жирной и пышной постели дорогой клиент. И заворочался, как сивуч на лежке. Лувье сделал несколько шагов - стопы утонули в хорасанском ковре с белыми, запрещенными исламом райскими птицами узора на краю ( на Сотбисе продавали за бесценок, так, половина годового оборота какой-нибудь... Молдавии. А это где? Простите, душечка, я не учил географию, это так не модно и так канцерогенно и провоцирует ранние морщины) Он ушибся коленом о край палисандрового низкого стола с разорванными надвое гранатами и греческими персиками, алжирским тондырным хлебом, гроздями багрового винограда, хрустальными и серебряными узкогорлыми графинами, жареными ортоланами, вальдшнепами и перепелками, нанизанными на пруты тесно, как четки, хрустнул под ногами битый японский фарфор изысканной рисовки (рисинки прозрачные вплавлены и выгорели при обжиге по краям скола) и раковины "кокили" высосанных под лимончик устриц из Остенде. Боли не было. Повсюду в красной, как утроба изнутри, кровеносной гостиной горели разновысокие восковые свечи. Толще члена в два раза. Шипя, обтекали капли нагара. Пахло церковью. Лувье задумался с какой стороны вынимать затычку, и наконец вынул аккуратно обслюнявленную из ротового отверстия клиента. Вышло с сочным "ш-чпок", как присоска от банного кафеля. Клиент отплевался, взглянул снизу вверх карими, круглыми, как пупки, глазами и важно спросил, почавкав опухшими губами: - Ты мастер? Ты меня сейчас хорошо помучаешь, да? - Да. Я мастер. На все руки. - ответил Лувье, он слышал собственный голос издалека, как по радио. - А насчет помучать... Подождешь. Где гардеробная и еще... морду умыть. Душно. Клиенту было лет пятьдесят, на лысине легкие седоватые перышки. Фигура оплывшая, как у диабетика, да собственно он им и был, бывший спортсмен, тяжелоатлет, посадивший на рингах под телекамерами гормоналку, не мысливший себя без банковского чека, укола инсулина, венгерской плетки и клизмы, высмотренных в залистанных садических журналах "Раб и Домина", или "Шлеп!" - фотоеженедельник издававшийся нелегально в Канаде, картинки на развороте были вылощенные в фотошопе и смачные во всех ракурсах, такого привычного фасона, что полицейские, зевая в кулак, выписывали штраф не глядя. И в конце концов, ну их, пусть себе безопасно озоруют, нынче по всему миру объявили свободу, двадцать первый век, не хухры-мухры, а нам остались карманники и угонщики автомобилей. Запястья в наручниках клиента затекли до сине-багрового отека, к соскам на оплывшим грудным мышцам присобачены были бельевые прищепки веселенькой кислотной зеленцы. Фальшивый конский хвост противно щекотал раздвинутые ляжки. Он пожевал губами снова - затычка повисла под подбородком и прошамкал: - Ванная комната налево... А гардероб то зачем? - Спасибо. - сказал Лувье. и двинулся "налево". - Я фетишист. - Грязное белье в корзине рядом с ванной... Я понимаю, многие любят понюхать, когда какашечкой по шву отдает... - рекламным тоном нашелся клиент. Лувье долго бросал в лицо ледяную воду из горстей над раковиной. Потом порылся, как вор в барахле клиента. Из стенного шкафа за темным зеркалом вывалился целый ворох ерунды - какие то безразмерные кисельные труселя с лейблами, рубашонки с кружевными, многорядными и пышными, как взбитые сливки, жабо, смуглые блядские чулки с лайкрой рассчитанные на пудовый мужской окорок. Слава богу, среди всего этого модельного маскарадного скарба удалось найти нормальные, даже в магазинной упаковке спортивные плавки, темно-синюю водолазку без воротника под горло, и прямые черные джинсы. Джинсы паче чаяния оказались велики, но сойдет для сельской местности, и тогда Лувье, не глядя, снял с вешалки ремень, заправил, застегнул. Кивнул человеку в успокоенном омутном зеркале напротив. Аккуратно застегнул кобуру. Когда он вернулся в гостиную босиком, клиент спал, обмякнув на постели, как тесто. Во сне он нервно передергивал ногами. Нагой Адам и Бог на его заднице скабрезно играли пальчиками. Этнический ситар на закольцованной записи не умолкал. Лувье присел на кожаный стамбульский пуфик, машинально дернул с блюда пару виноградин, размером с котовьи яйца, раздавил зубами, но проглотить не смог, свело горло, сплюнул в устричную раковину. Пора на взлет. В дверях он разминулся с "эсэсовцем", который уже изрядно набрался для привычной игры. Тот уставился, но ничего не сказал. Мало ли что чудится в этом заведении под утро, когда сушняк и хочется повалиться на бильярдный стол в комнате, где нет ни одной сволочи и спать, как младенец в люльке до предсказанного горбоносыми майя Страшного Суда в 2012 году. Дверь номера 216 звучно хлопнула о косяк. Дальнейшее было кратко, как рубленые кадры скоростного клипа. У дверей своей бывшей комнаты Лувье задержался не больше чем на тридцать секунд - спешно обулся в единственные оставшиеся крепкие "мартенсы" со шнуровкой, подхватил на плечо спортивную сумку, легкую, будто пустую, все что было у него - какое то мелкое шматье, дрянцо, вещицы, он бросил нетронутыми, только псы возвращаются на собственную блевотину, и горе той душе, что оглядывается на тело, чтобы посмотреть насколько длинна на левой ладони была линия жизни. В спортивной сумке лежала, болтаясь от края к краю, Вещь, размера 40 на 25 в черной рамке. То ли зеркало, то ли книга, то ли картинная или иконная доска, замотанная в краденое в гостинице города Ренна вафельное полотенце. Она была легкой, как отрубленная рука или выкидыш, но оттянула левое плечо так, что Лувье побледнел, будто упало давление и хрипло выматерился, но потом привык к своей ноше, как к повседневному ярму. Заспанный сменный служка из Каминной залы занес в коридор полосатый "чикагский" пиджак, карнавальную глупость. Лувье тут же сунулся во внутренний карман. Бинго. Банковская карта, левый паспорт и пол пачки "Кэмела" на месте. Живем. Так, если я правильно запомнил, три поворота, мимо комнаты с аквариумами и игровой. Ему стало нереально гелийно легко, тиснув сигарету в зубы, и даже не подумав о зажигалке, он, не обернувшись, пошел по коридору под свет тусклых ламп служебного крыла. It's a Long Way to Tipperary. И этот путь начинается с первого шага, как и все возможные дороги - от метрики до некролога.
--------------------------------- Долог путь до Типперери (старая английская маршевая песня времен Первой Мировой войны)
Молчать и идти следом, что может быть проще? Еще суметь оставаться один на один с туманом в голове, путаницей в мыслях, ставило в ничто личность и природу организма Поля. Облизывать раз за разом чуть покалывающие, припухшие от напряженного возбуждения губы, посасывать их и пропускать между передних резцов имитируя какой угодной поцелуй, лишь бы обмануть организм, остаться в измученном препаратом сознании и идти вперед. Этаж отсчитывается на лифте, пока едешь, успеваешь рассмотреть незнакомца-конвоира в большое зеркало, осторожно, оценивающее, примеряясь к телу пацаненка с белыми вихрами, бог знает, что делающим тут, в замке. Ему столько же сколько и самому Полю, а может и больше, не на много, но тут даже пол года- уже опыт, уже выше цена, уже крепче нервы. Прикосновение к плечу- Поль тихо, он почти был уверен, что тихо, застонал. Хорошо..еще..одуревший организм хочет любого прикосновения, а это вот стало каким-то особенным. Сильным, доминирующим, стирающим любой иной вариант развития событий, и хочется захлебнуться в собственном бессилии и позоре при мысли о том, что мальчишка и не догадывается, что в действительности сейчас хочет от него Поль. Длинный коридор, просторный, с лестницей, тут прохладно, глупый костюм зайца все равно слишком жаркий, но голосок внутри напевал одну лишь песню- сейчас тебе помогут избавиться от всего разом. От стыда, одежды, желания. Поль моргает и не понимает, зачем держать его руку так сильно, он все равно не уйдет, ведь идти некуда. Но теплота приятна, пусть даже не стремишься сжать эти пальцы в ответ. Чуть шероховатые ладони, ссадина на тыльной стороне, и пройти не в такт, а чуть быстрее, чтобы уловить запах мальчишки, рассмотреть упругие колечки завитков волос у шеи, бледный загар кожи, словно в молоко добавили каплю карамели. Хотелось длинного, нескончаемого коридора, этого чужого дыхания и снова крепких рук, но уже на другой части своего тела, чтобы отрезвляли, прятали, баюкали, давали и принимали. Зажмурившись и прильнув к прохладной стене, Поль лишь кивнул, переводя плечами и дожидаясь, пока мальчишка скроется за дверью апартаментов, вновь сел на пол, обнимая себя руками. - мерзко… рассеянно подумал Поль, поглаживая свой член через толстую ткань, чуть сжимая яички и перебирая их пальцами. Стон облегчения и блаженная улыбка, словно с плеч спал тяжкий груз. Гадать, что его ждало за этими дверями, было бесполезно, не этот так другой обязательно купил бы его тело и не сегодня, так завтра, но мальчишка бы отработал все те деньги, что за него заплатили.
