------->Комната Николаса Коннора (Джинджера)
Дорога в неизвестность  не то что бы привела Ника в чувство, но хотя бы позволила усмирить заячье трепыхание пульса в горле. К счастью, напарник оборвал Альфа, пытавшегося развлечься за счет страха невольника, и тишину широких коридоров и величественных лестниц нарушали только звуки шагов и дыхания трех человек.
Дурное воспитание Альфа дало о себе знать еще раз, когда он, едва постучав в нужную дверь, тут же распахнул ее и вошел, подталкивая в спину Джинджера, застывшего на пороге.
С трудом преодолев полметра, Ник замер на месте, его взгляд был прикован к четкому абрису мужской фигуры у окна. Последний дар закатного солнца - разноцветное волшебство готовящегося к ночной тьме неба, видимое в рамах застекленного эркера, позволил рассмотреть широкий разворот плеч, кажущиеся темными волосы и... все. Остальное скрыл, размыл полумрак.
Тяжело сглотнув, побледневший еще больше Ник готовился произнести хотя бы какое-то приветствие, чтобы незнакомец, получивший над ним власть, наконец, обернулся. Почему-то казалось, что глаза этого мужчины помогут понять, что тот ждет от купленной на вечер игрушки. Но Альф вмешался снова.
- Добрый вечер, месье. Ваш заказ доставлен. - Скабрезный смешок, прозвучавший вслед за фразой, которую охранник явно счел верхом остроумия, заставил Ника поморщиться.
"Заказ... как пиццу..."
Сильно замутило, и он задышал мелко, часто, пытаясь не дать желчи, подкатившей слишком высоко, выбраться на волю.

Отредактировано Джинджер (2010-02-10 00:06:10)

Услышав голос мужчины, Джинджер не смог сдержать дрожь: кристаллики льда, превратившие богатый баритон в острую бритву, полоснули не только по поспешно удалившимся сопровождающим, но и по его нервам. Он держался на одном лишь упрямстве, уговаривая желудок вести себя прилично, а ноги перестать трястись.
Мрачноватая строгая красота обстановки кабинета, сумеречная игра теней только усугубляли  страх и не позволяли оценить ситуацию в достаточной мере, чтобы решить, наконец, как нащупать тропинку интуиции к пониманию верного поведения.
Напряжение в комнате нарастало, клиент держал паузу виртуозно, и Нику уже стало казаться, что он сейчас просто-напросто грохнется на пол, не выдержав натяжения звенящих струн ожидания.
Сделай ты хоть что-нибудь... не могу больше. Не могу. Так, стоп.
Он вовремя сумел одернуть взбесившийся от паники организм, вспомнив пару полученных в прошлом уроков.
Когда ты показываешь свой ужас, превращаешься в добычу, побеждает желание тебя загнать и освежевать. Учись подавлять страх. Или хотя бы скрывать. Иначе у тебя не будет и малейшего шанса спастись.
Мартерсон, поигрывающий ножом, настолько ясно предстал перед глазами, что пришлось зажмуриться на две бесконечные секунды. А потом чуть-чуть отпустило, Ник сумел изменить предательское поверхностное дыхание, больше похожее на едва слышные всхлипы, сделал глубокий вдох и почувствовал особую горчину тлеющего листового табака. Сигара. Кубинская, высший сорт. Сohiba maduro.
Клиент сам помог, окутав комнату ароматным дымом: этот запах с давних пор действовал на Ника успокаивающе. Он сделал еще несколько жадных вдохов, ловя и закрепляя призрачное ощущение умиротворения. И когда прозвучала команда подойти, он сумел преодолеть расстояние до окон.
Его выдавали расширенные зрачки, меловая кожа, подрагивающие пальцы, однако тошнота и полное оцепенение отступили.
Подойдя почти вплотную, Ник замер, сохраняя зазор в полшага, и опять запаниковал, не зная, можно ли поднять глаза или лучше  рассматривать дальше структуру ковра.
И вдруг, словно щелчок, потребность уцелеть и желание понять, что его ждет, смешались, заставляя безрассудно вкинуть голову и попасть в плен холодных оценивающих глаз, кажущихся в сгущающейся тьме черными.
- Здрав-ствуй- те, - по слогам, четко, в такт ритму сердца.

Отредактировано Джинджер (2010-02-10 23:03:09)

Страх, нетерпение, слабые нотки злости, любопытство и опять страх; эмоциональный коктейль ударил в голову, закружил, завертел, раскручивающейся спиралью снося хлипкие щиты спокойствия.  Давно он не чувствовал себя канатоходцем, судорожно нащупывающим босой ногой канат, протянутый над пропастью, дна которой не увидеть - глаза завязаны.
Ник ждал, что за дерзким непозволительным взглядом и тоном на грани наглости последует вспышка гнева, он почти желал ее: определенность лучше душащей неизвестности. Однако ожидания не оправдались. Улыбка, изогнувшая губы мужчины, не затронула глаз, оказавшихся при ближайшем рассмотрении серыми, но все же это была именно улыбка.
Дрогнули холеные усы, ожила глубокая ямочка на подбородке, привлекая к себе внимание. Некстати вспомнилось, что подобный рельеф этой части лица - признак двойственности натуры, энергичности и неутомимости.
Кажется, я ничего не смогу предугадать с этим мужчиной...
Он видел, как внимательный взгляд его оценивал, заметил легкий призрак одобрения, мелькнувший на дне серых глаз, однако наблюдательность в этот раз не принесла ему ответ на главный вопрос - как себя вести, чтобы не спровоцировать бесконтрольную агрессию.
Обрывки мыслей кружились суетливой мошкарой. Ник выжидательно замер, безмолвно проклиная открытость своей мимики, выдающей с головой все потайные измышления и чувства. Его легко считывал даже не утруждающийся лишним анализом причин и следствий Мартерсон. Этот господин неопределенных лет излучал подавляющую чужую волю властность и  был куда проницательнее и опасней. Ник почуял это сразу же, как только сумел начать рассуждать близко к здравому.
Когда мужчина, наконец, заговорил, удовольствие от происходящего, прозвеневшее в каждом звуке, отнюдь не означало дифирамбов в адрес невольника, оно всего лишь показывало, что игра развлекает.
Волна беспомощного гнева окатила горячим и схлынула, отступив перед благоразумием. Кратковременная вспышка злости помогла чудом удержаться от  того, чтобы вздрогнуть при первом прикосновении. Свободно завязанный узел легко сдался ловким пальцам, тонкая ткань тут же опала  двумя  сизыми крыльями вдоль тела. А Ник, вдохнув со свистом, непроизвольно втянул плоский живот, стремясь избежать контакта с бесцеремонной рукой и, самое главное, спастись от опасного жара  тлеющего кончика сигары. Как ни странно, обошлось без ожогов. Клиент по-прежнему был непредсказуем.
А вот следующий приказ прозвучал вполне ожидаемо. И, казалось бы, чего проще, сколько раз он, соблазняя каждым движением, снимал с себя одежду перед жадным взглядом... Только вся загвоздка  была в том, что этот смуглый мужчина - не Господин.
Даже не пытаясь утаить замешательства, Ник прикрыл глаза, прячась за обманчивой темнотой сомкнутых век как ребенок.
Ты же знал, что так будет. Давай, действуй, черт побери! Ты можешь справиться. Можешь. И сделай все как следует. Пусть лучше он тебя поимеет, чем...
Что скрывалось за этим "чем", он и сам не знал толком. Именно незнание расшатывало решимость.
Отступив на шаг, Джинджер нервно коснулся пуговиц на широких манжетах, расстегивая каждую нарочито медленно, затем шевельнул плечом, отчего легкая ткань скользнула вниз, зеркально отразил жест другим плечом - и почти невесомый ком серо-голубой ткани у его ног. Зацепившись большими пальцами за эластичный пояс брюк, Ник потянул охотно поддающийся габардин с бедер, дальше чуть расклешенные от колена брюки сами сползли к щиколоткам. И вот тут он едва не выругался вслух на свою досадную оплошность: неснятая вовремя обувь могла превратить представление в фарс.  Хотя... если получится...
Ник вытащил левую ступню из штанины и одновременно отступил назад, освобождая сабо от своего веса. Затем, едва поймав баланс, немного неуклюжим движением повторил маневр с правой ступней, сильно оттягивая носок.
Неровный стук сердца отдавался в висках, но он умудрился усилием воли выправить осанку и встать ровно, успешно подавив порыв прикрыть пах. Что еще он упустил?.. Ах, да.
Поднимая взгляд на лицо мужчины, Ник невольно отметил, насколько теперь тот выше него. Слова покорности застряли в горле, темная фигура куда мощнее сухощавого юношеского тела подавила до онемения.

Отредактировано Джинджер (2010-02-11 00:46:35)

Джинджер категорически не справлялся с паническим страхом, который пошел в новое наступление. Отдаленной частью сознания, сохранившей способность анализировать происходящее, он понимал, что плотину может прорвать  в любой момент, от любого жеста, слова, взгляда мужчины, которые загнанный ужасом мозг воспримет как угрозу. И тогда что? Истерика? Попытка сопротивления? Обморок?
Дурная развилка, дурные последствия.
Непокорных взнуздывают, бессознательных кукол небрежно ломают, потому что игра с живой марионеткой - это хотя бы забавно и, если повезет, интерес победит равнодушную жестокость. Кроме того, кто сказал, что кукловод всегда определяет направление? Иногда бывает и так: ниточка от ведомого тянет за собой ничего не подозревающего мастера, принявшего чужой жест, предугадывающий его желание, за свой. Вот только, чтобы не сфальшивить в такой партии, нужно, в первую очередь, обрести равновесие. Ник, так и не прервавший контакт взглядов, упорно искал зацепки для этого, признав, наконец, что никакими самоуговорами сейчас себе не поможет.
Непроницаемое спокойствие серых глаз, расслабленность лицевых мышц, отсутствие напряжения в позе клиента - он отслеживал каждую деталь, не пропустив и демонстративно выпущенную из рук недокуренную сигару.
Кажется, он читает меня как раскрытую книгу и пытается... приручить? Слабый протест того, другого Ника, который  не желал больше быть ничьей игрушкой, удалось подавить быстро - сейчас точно было не до него.
Сохранять неподвижность стало много сложнее, когда расстояние между Джинджером и мужчиной сократилось. А уж ощущение его присутствия за спиной...
Невозможно выдержать натяжение нервов такой силы долго. Паника накрыла девятым валом, грозя или  разбить в щепы утлый челн контроля над собой, или же оставить в покое, схлынув.
Резкое движение, едва слышный вскрик - перехватило горло, ладонь на груди, поймавшая в плен неровный перестук сердечной мышцы, перед глазами белым-бело. И - все. Отпустило.
Недвусмысленная угроза обманчиво-мягкого касания чужой руки, контакт покрывшейся ледяной испариной обнаженной кожи с тканью, когда позвонки остро чувствуют каждую пуговицу, шевельнувшее волосы на затылке сдержанное дыхание - это было привычно, это помогло вытащить на поверхность реакции Ника, сто раз бывавшего в подобном положении. Он даже сумел принудить себя едва заметно откинуться назад, невольно оценив крепкость опоры и легкий запах одеколона, исходивший от мужчины.
Вот уж действительно дежавю... Любимый аромат Мартерсона щекотал ноздри и тоже сработал в нужном направлении.
Настойчиво прижавшийся к губам холодный край бокала и последовавший затем твердый приказ заставили без лишних рассуждений сделать несколько глотков. Ник впервые в жизни  пробовал спиртное, легкие пузырьки шампанского побежали по крови, разгоняя последние остатки паники. Увлеченный незнакомым вкусом и новыми реакциями своего организма, он, к счастью, не расслышал завершения фразы клиента.
Странное ощущение: разум немного затуманился и в то же время вернулась способность соображать. Догадавшись, что еще немного алкоголя и он точно чересчур опьянеет, Ник отринул соблазн вступить на этот путь -  видел не раз, как  градус отключал мозг. Такого позволить себе он не мог, поэтому запрокинул голову, убегая от новой порции шампанского. Немного выплеснулось на грудь, прежде чем держащий его мужчина поменял положение руки. Тонкая струйка скользнула вниз, холодя согревшуюся кожу. От неожиданности Ник вздрогнул, но все же не замедлил с тихим объяснением своих действий, опасаясь реакции клиента на своеволие:
- Лучше не надо больше. Я впервые вообще... Спасибо.

Ни слова в ответ на извинение и благодарность. А за тишиной могло прятаться все, что угодно - от спокойного принятия к сведению до недовольства, грозящего наказанием. Мартерсон, начиная игру с прицелом на причинение боли, любил велеречивость и пафосность, вылепляя фундамент из аргументации "ты был плохим мальчиком" под каждую свою прихоть. Этот господин молчал.
Если бы не непреклонное давление ладони на грудную клетку, не слабая боль от натяжения запутавшихся вокруг пуговиц во время маневра с фужером распущенных волос, не человеческое тепло, согревающее его обнаженную кожу, Джинджер мог бы решить, что вообще один в комнате. Опасная иллюзия. С этим человеком, в поведение которого до сих пор не добавились хотя бы слабые ноты возбуждения, опасная вдвойне.
А возбуждения именно что не было. Нет, Ник прижимался не настолько тесно, чтобы ощутить ягодицами наполненность под ширинкой брюк, но он, по установившейся привычке, машинально выровнял свое дыхание в такт ритму стоящего за спиной мужчины, и понял, что успокаивается сам из-за размеренности вдохов-выдохов.
Это хорошо или плохо - то, что ОН спокоен?
Отличный вопрос. С одной стороны, получается, что насилия прямо в данный момент не будет. С другой... а что ему тогда надо, этому клиенту, если не секс? Воспоминания подкинули пару картинок, о которых он предпочел бы забыть: много боли, расширенные зрачки Господина, жадно поглощавшие муку, исказившую лицо мальчика, взвинченность совсем иного рода, не от желания трахнуть. Ага, но все-таки взвинченность. Здесь и сейчас признаков нет. Или он не знает, как их найти у этого человека?
Ник не успел запугать себя по новому кругу - промелькнувшие за доли секунды мысли прервались, когда чужие пальцы уверенно прочертили влажную дорожку по откликнувшемуся мгновенно телу. Сердце зачастило на четыре такта. Мурашки начали свой марш вдоль позвоночника, отзываясь на простое прикосновение. Сжав зубы, Ник приказал себе не сопротивляться привычной реакции.
Я должен радоваться, что все так... Должен.
Осталось в это поверить.
Стоило губам почувствовать ласку, как они сами разомкнулись, пуская во влажное тепло рта захватчиков. Ник любил когда-то неровный темп касания пальцев языком, любит вылизывать, чуть прикусывая, подушечки, обвивать фаланги  обещающим захватом. Любил такую прелюдию.
И теперь пытался полюбить вновь, следуя давно знакомой тропой несложных движений, изучая новый для себя вкус, явственно проступающий под кисло-сладким шампанским.

Ник настолько погрузился в изучение рельефа и вкуса чужих пальцев, что не заметил, как дыхание засбоило, став опять прерывистым и поверхностным, теряя установленную с таким трудом согласованность. Спохватившись, он попытался вернуть баланс и тут же понял - подстраиваться приходится уже под иной ритм вдохов-выдохов. Судя по всему, мужчину не оставило равнодушным происходящее. И вновь, сравнивая свой прошлый опыт с настоящим, Джинджер не мог найти ответа на вопрос, что именно подействовало  - его привлекательность, беспомощность или же ненароком удалось нащупать чувствительные точки. Не видя лица хозяина длящегося здесь и сейчас отрезка своей судьбы, у Ника даже не было шанса попытаться что-то прочесть, отследив мимику и выражение глаз. Правда, он уже не мог сосредоточиться на сожалении по этому поводу.
Рассуждать внятно становилось все сложнее: когда было принято решение отдаться на волю реакций тела, привыкшего к подобным играм и любящего подчиняться, тут же подкралось возбуждение, трогающее мягкой лапой загривок, грудь, пах. Ток времени словно загустел, казалось, что между малейшей сменой позиций танца-импровизации и откликом Ника остается зазор, позволяющий зафиксировать в сознании каждый из них.
Проводив помутневшим взглядом падающий на ковер фужер, Джинджер мысленно загадал "на счастье", но хрупкое стекло уцелело, лишь немного шампанского смочило босые ступни, заставив зарыться пальцами в ворс ковра.
Не сбудется, значит...
Додумать не успел - зажатые твердой рукой в горсти волосы задали новое направление движения, словно повод, пускающий вскачь норовистого коня.
Он, наверное, отличный наездник...
Спина заныла от напряжения: непроизвольно выгнувшись назад в попытке облегчить резкую боль, вызванную порвавшимися от хозяйского жеста запутанными волосками, Ник слишком сильно свел лопатки вместе.
Кажется, неспешности пришел конец. Не давая возможности опомниться, по напружинившемуся телу заскользили ладони, бесцеремонные, властные.  Кожа загоралась удовольствием в каждой точке соприкосновения с исследователями-собственниками. Жестко обласканный сосок отозвался такой волной вожделения, что ладонь в паху встретил  налившийся кровью член, толкнувшийся в по-хозяйски уверенный захват, нагло вымогая большего.
Я этого и боялся... Твою мать, как хорошо... Шлюха...
Ник сильно закусил губу, сдерживая стон, - он хотел хоть что-то оставить для себя, хотя бы удержаться от откровенной просьбы.

Кольцо горячих пальцев вокруг напряженного члена, двигающееся с выверенной точностью, замутило сознание напрочь, хотелось быстрее, сильнее, больше. Но только одно дразняще-неспешное скольжение вверх-вниз и все. Этого было мучительно мало. Влажная головка пульсировала, умоляя о продолжении, мошонка поджалась, доказывая, что нужно самую малость и наступит необходимая разрядка. Он действительно был на грани и с огромным трудом удерживался от того, чтобы шагнуть за нее по собственной воле, отдрочив себе. Но, хотя пятилетняя муштра Мартерсона дала сбой и Ник, бесстыдно извиваясь в руках все еще одетого клиента, мало напоминал сейчас маленького послушного пета, обученного заботиться о своих нуждах в последнюю очередь, он все же не настолько забылся, чтобы отбросить в сторону затверженное накрепко правило - трогать себя можно лишь с разрешения Господина.
Мужчина, виртуозно играющий на его теле, не был Господином. И... был им. Ник не заметил, как произошло замещение образов при попытке утихомирить ослепляющий страх. Если бы не доверие - призрак того, безоглядного, полного, что когда-то жило в его душе по отношению к Мартерсону, - он бы вряд ли сумел взять себя в руки этим вечером. Однако в ходе «подмены» контроллеры саба, нацеленного всеми помыслами на доставление удовольствия своему доминирующему, перегорели, и подогретое почти двумя неделями голодного пайка тело проявило диктаторские замашки.
Хочу кончить. Хочу. Дай, черт возьми!
Он едва не выкрикнул требовательную мольбу вслух, но тут прикосновение к члену исчезло совсем, ухо опалило жарким дыханием.
Разочарованно всхлипнув, Ник слепо двинул бедрами, надеясь вернуть потерю. Разумеется, надежда оказалась пустой, клиент не собирался слишком быстро закончить первый раунд. Слова приказа дошли до него не сразу, пытаясь понять, что от него требуется, Ник распахнул неизвестно когда зажмуренные глаза, сморгнул. Это было не просто, но мягкий толчок в спину указал путь. Стол так стол, все равно, лишь бы приблизиться к оргазму. Всего-то четыре шага.
Раз...
Ник застыл на месте: хруст раздавленного стекла сбил движение. Он знал, что не имеет права оборачиваться. И все же сделал это, как раз вовремя — увидел блеск осколка, поднятого с пола мужчиной.
Расширившиеся во всю радужку зрачки запульсировали тревогой и страхом.  Ник прекрасно знал, для чего можно использовать такую острую штуковину: на внутренней поверхности бедер  гладкость кожи ему возвращал мастер пластической хирургии. Как ни дико, но даже страх не справился с возбуждением, в глазах отразилась бешеная смесь эмоций, затылок заломило от мощного адреналинового выброса, мышцы напряглись.
Попятившись от мужчины, не сводя взгляда с его руки, сжимающей стекло, Ник остановился только когда дорогу перегородил стол. Покачнувшись, он оперся руками  на столешницу для обретения равновесия.
- Нет... Не надо!..

Отредактировано Джинджер (2010-02-13 00:47:35)

Ник следил за неуклонно приближающимся осколком и только за ним. Зрение сфокусировалось на тусклом мерцании стекла, все остальное отошло на задний план, потеряло четкость линий. Казалось, что секунды медленно раскручиваются звенящей тугой спиралью, ведя обратный отсчет с неизвестной стартовой точки.
Вот осколок медленно поднялся вверх, замер на уровне темных глаз и... всплыло в памяти, наложилась картинка:
"Ты был непослушным мальчиком. Непослушных мальчиков наказывают".
Голос другой, слова другие, последствия... те же? Нет. Осколок глухо звякнул о столешницу.
Облегчение было настолько сильным, что глаза заблестели от подкативших совсем близко слез. Только сейчас до Ника начало доходить, что он натворил: неповиновение, возражение, просьба остановиться.
Да меня же за такое...
Жесткая хватка пальцев на подбородке и властный взгляд не дали провалиться в пропасть мрачных предположений. Ник вслушивался в перечень новых для себя правил и, не веря до конца, что ему на этот раз действительно повезло, запоминал каждое слово, ловил каждую интонацию. Мерный речитатив утихомирил пульс. Он мог уцепиться за сказанное мужчиной, мог на этом фундаменте построить свое поведение, не провоцируя в дальнейшем на жестокость.
Если он, конечно, не врет сейчас.
Внутренний голос настойчиво твердил, что этот человек не опуститься до лжи. Даже по отношению к рабу. Нет, не так. Тем более по отношению к рабу. Ник решил пойти ва-банк и положиться на его слова.
Он поддался рывку, запрокинул голову, жмурясь от легкой боли у корней волос, пустившей приятную дрожь по обнаженной коже. Благодаря жгучему краткому поцелую, фитиль возбуждения загорелся вновь.
Крышка стола, обтянутая сукном, шершаво коснулась вновь налившейся головки, Ник чуть оттопырил задницу вверх, чтобы трение не слишком сильно раздражало  чувствительную плоть, бесстыдная поза добавила несколько новых нот в общую мелодию желания.
Связывать не будет... пока. О-о...
Предвкушение. Наконец-то именно оно, а не страх, правило балом. Нет, опасаться действий клиента Ник не перестал, не настолько он был наивен. Но и эти опасения не перебивали главного - возбуждения.
Пока клиент задергивал портьеры, включал свет, болезненно ударивший по привыкшим к полумраку глазам, Ник боковым зрением заметил, что обломок фужера завис над самым краем стола, ему не хватало легкого толчка, чтобы свалиться вниз.
Если едва шевельнуть пальцами левой руки... Да!
Пушистый ворс ковра принял стекло в свои объятья абсолютно бесшумно, а Ник успокоился окончательно - опасная штуковина весьма удачно укатилась далеко под стол.
Звук приближающихся шагов, неопределенная возня с чем-то металлическим, нечто, рассыпавшееся совсем рядом, но не в зоне видимости. Ожидание щекотало нервы.
У неизвестности может быть совсем иной вкус. Почти забытый...
- Живой?
Тихое "да" перешло в протяжный вздох, когда бедро тронула прохладная ласка. Нику нравилась игра со сменой температур, именно игра, без нестерпимой боли, и сейчас тело благодарно отозвалось на контрастное прикосновение.

Отредактировано Джинджер (2010-02-13 19:05:30)

Нику показалось, что низкое "Хорошо" одобрило не только и не столько ответ, сколько его самого.
Ощущая каждым нервом скольжение чужого взгляда вдоль линий обнаженного тела, он доподлинно знал, как именно сейчас выглядит: две зеркальные стены в комнате для сессий в доме Мартерсона позволяли  рассмотреть подробности разных ракурсов. И понимал, что равнодушным к такой зрелищу мало кто способен остаться. Нет, он никогда не считал себя красивым. А вот желанным - да.
Вдоль траектории пристального изучения  по коже катилось колкое, горячее, словно зрачки серых глаз метали мелкие иглы, нагретые над пламенем свечи. Этот фантастический дартс продолжался слишком долго. И ни одного прикосновения к безмолвно выпрашивающему ласки телу.
Наконец, пальцы отделили одну прядь волос, попробовали ее на мягкость. Хотелось бы Нику сейчас увидеть выражение лица мужчины, уделяющему столь пристальное внимание шелковистой рыжине и полностью игнорирующему мелко подрагивающие ягодицы...
Он вообще хочет меня или?..
Внушительная тяжесть притиснула к столу, мочка отозвалась резкой болью на чувствительный прикус. Полузадушенный стон вырвался на свободу, выдавая, насколько сильно подстегнула возбуждение сдержанная агрессия клиента.
Ник дернулся вверх, в попытке прижаться еще сильнее, и тут же обмяк, услышав приказ.
Ох, если бы я умел врать...
Мучительно покраснев лицом, шеей, он, подстегнутый резким "Быстро!", сполз на пол и на четвереньках полез искать, сверкая ягодицами. Люстра отлично освещала комнату, однако под столом все же было темновато. Пока зрение перестраивалось на другой уровень восприятия, Ник шарил рукой вслепую.
Скорее, скорее...
Ник не удержал вскрик, когда наткнулся ладонью на треклятый осколок. Насколько сильно оцарапался, не рискнул взглянуть: ему и так казалось, что он провозился слишком долго. Поспешно вылезая наружу, он, не поднимаясь с колен, протянул стекляшку мужчине.
На небольшом довольно глубоком порезе набухла кровяная бусина и, окрасив ножку фужера розовым, скатилась по руке до локтя, чтобы сорваться вниз. За ней вторая, третья. На бледной коже темно-красные линии смотрелись вызывающе ярко.
- Простите...
Он сам не знал, за что извинялся: то ли за свою маленькую хитрость, то ли за промедление, то ли за испачканный ковер.

Отредактировано Джинджер (2010-02-14 14:57:45)