<<---  Комнаты Фрэда Мостина

В коридоре Господин неожиданно для Шичи взял его за руку,  ведя,  словно маленького.  Помня о том,  что мужчина запретил трогать его без особого разрешения,  мальчик всё же решился легонько обхватить пальцами ладонь,  так,  чтобы было двояко – вроде бы и притронулся,  а вроде бы и нет.  Невольник не знал,  какой смысл вкладывает Господин в этот свой жест,  но для себя позиционировал его как выражение власти,  доминирования и собственничества.  Идя по коридору,  Ши сосредоточился на своих ощущениях от непривычной одежды – и обуви.  Кроссовки,  конечно,  были куда как удобнее сандалий,  но вот ходить в них юноша не умел,  то и дело сбиваясь на плавные семенящие шажки,  и от этого спотыкаясь,  запинаясь и чувствуя себя ужасно неуклюжим.  К тому же,  грубоватая ткань джинсов натирала порез,  и,  вследствие совокупности всех этих факторов,  при входе в помещение студии стилиста Шичи был не в самом прекрасном расположении духа,  скорее,  наоборот – ещё чуть-чуть,  и он начал бы изрыгать пламя и плеваться ядом...
Исподволь рассматривая комнату,  невольник помрачнел ещё больше,  студия была вполне приличной – но вот наличие кровати,  чей силуэт отлично просматривался сквозь ткань ширмы,  его насторожило.  «Зачем в парикмахерской кровать?»,- задал сам себе риторический вопрос мальчик - в принципе,  он уже понял,  что в этом поместье всё с налётом безумия и извращённости.  Господин объяснил молодому рыжеватому парню что от него требуется и сел в кресло,  стоящее неподалёку,  оставляя Ши наедине с парикмахером.  По личной шкале невольника,  стилист по статусу был ниже него,  поэтому юноша взирал на работника ножниц и расчёски с лёгкой надменностью.  Устраиваясь в кресле напротив зеркала,  Шичи любовно откинул волосы за спину,  обращаясь к парню будничным тоном,  без малейшего намёка на шутку:
- Сделаешь что-нибудь не так,  пальцы тебе отрежу и съесть заставлю.

Ши недаром был так отрицательно настроен – парень оправдал его самые негативные ожидания.  Парикмахер,  похоже,  не воспринял его слова всерьёз,  считая мальчишкой с завышенным самомнением – что ж,  его право – равно как и насладиться сполна последвиями своих необдуманных поступков.  Вопросы стилиста Шичи оставил без внимания,  вести диалог с низшим по статусу – означает встать на одну ступень,  а юноша знал себе цену.  А вот к прикосновениям он отнёсся уже по-другому,- «Разве его не учили,  что прикасаться к незнакомому человеку по меньшей мере неприлично? Не говоря уже о том,  что за это можно и жизни лишиться».  Невольник представил,  как отреагировал бы на подобные вольности бывший Хозяин,  Идзума-сама... скорее всего,  надменный контрабандист сразу же перерезал бы горло нахалу,  переступил через труп и пошёл бы дальше по своим делам.  Мальчику безумно захотелось поступить так же,  благо перед глазами находились аккуратно разложенные парикмахерские принадлежности,  из которых любая могла бы превратиться в орудие убийства – а то,  что до убийства недалеко,  ясно свидетельствовали раздувающиеся ноздри.  Прикосновение к губам стало последней каплей в чаше терпения,  пальцы сжались в кулаки так сильно,  что побелели костяшки,  и если бы не сдерживающий фактор – присутствие Господина – валяться бы уже наглецу-стилисту на полу с расчёской,  воткнутой в глаз или ножницами в брюхе.  Глубоко вдохнув несколько раз,  успокаивая клокочущий внутри гнев,  Ши поднялся и повернулся к сидящему мужчине:
- Я не хочу,  чтобы он ко мне прикасался,  Господин,- мальчик умоляюще посмотрел на своего хозяина,  стараясь взглядом донести до него всю степень испытываемых им негативных эмоций,- может быть,  мы уйдём отсюда?

На предупреждение Шичи по поводу отрезанных пальцев, мужчина только ухмыльнулся, верилось с трудом в то, что мальчишка сможет это сделать в данной ситуации, но всё же его грубость по отношению к незнакомому человеку не понравилась Фрэду. Не имеет значения, кем является человек, пока он не сделал ничего такого, за что можно изменить к нему своё отношение. Реакция же стилиста была вполне ожидаемой, проигнорировать угрозу и начать работать было правильным решением, однако то, что он начал заниматься философствованием и ощупыванием человека без его разрешения, говорило больше о его наивной глупости, чем о профессионализме. Глядя на то, как чужие руки касаются его личной вещи, а так же замечая реакцию самого Ши, Фрэд откинулся на спинку кресла, подкуривая сигарету и уже с интересом наблюдая за тем, как у мальчишки кончается терпение, и сжимаются кулаки. До тех пор пока был не задан вопрос, вставшим с кресла Шичи, Мостин размышлял о том, каким образом нужно научить человека работать, для его же блага и для спокойствия будущих клиентов, если всё же он собрался продолжать быть парикмахером и дальше. Уходить не хотелось, но и не отреагировать на подобное поведение тоже было нельзя. Стилист был явно расслаблен, слишком спокоен и очень нагл, вначале это забавляло, затем стало практически безразлично. Фрэд молча, с полуулыбкой на губах, поднялся с кресла, подошёл к Этьену и, положив одну руку на его плечо, с силой сжав пальцы, в один разворот усадил его в освобождённое кресло и, не давая подняться. Ладонь второй руки с зажжённой сигаретой между пальцев, приподняла его подбородок вверх, а сам мужчина, стоя за его спиной, склонился над его лицом, не близко, но достаточно для того, чтобы видеть как расширяются зрачки и подрагивают губы.
- Похоже, что вы плохой психолог, юноша, вы могли заметить недовольную реакцию своего клиента, но не сочли нужным отреагировать на неё. - Фрэд вновь улыбнулся, в глазах промелькнул огонёк игры, но тут же выражение лица стало совершенно спокойным и безразличным. Ладонь отпустила подбородок, и пальцы едва коснулись губ Этьена, до щекочущего зуда, прошлись по их поверхности лёгким поглаживанием, и Мостин спокойно сказал:
- У вас есть один шанс исправить своё положение. Если вы постараетесь и сможете убедить своего потенциального клиента в своём профессионализме и сделаете что угодно, чтобы он изменил к вам своё отношение и решил остаться, то вам не придется есть свои пальцы.
  Договорив, Фрэд отпустил парикмахера и повернулся к Шичи, загладив большим пальцем чужое прикосновение на его губах. Склонился к его уху и тихо прошептал: - Если тебе что-то не понравится в его поведении, можешь сделать то, что обещал.
После этого Фрэд вновь прошёл к креслу и уселся в него, зацепив по дороге со столика пепельницу и затушив в ней сигарету.

Стилист явно посчитал его капризным ребёнком,  полностью проигнорировав невербальные сигналы недовольства,  исходящие от Шичи,  не заметить которые не смог бы и слепой.  Да и потом,  после гневной тирады – ни извинений,  ни оправданий – просто продолжил копошиться в  своих парикмахерских штучках.  Будь на месте парня кто-либо статусом повыше,  Ши воспринял бы подобное поведение как само собой разумеющееся – впрочем,  он бы и вёл себя по-другому – но в данном конкретном случае это была вопиющая наглость со стороны представителя обслуживающего персонала,  которого явно следовало научить правилам обращения с клиентами.  Для его же блага. 
Господин покинул своё уютное кресло и решил сделать жест доброй воли,  объясняя нерадивому стилисту,  в чём состояла его ошибка.  Когда парень оказался в сидячем положении,  источая флюиды страха,  Шичи наконец-то понял,  что же так возбуждает в подчинении,  раньше это не приходило ему в голову,  возможно,  потому – что в поместье бывшего хозяина все слуги были вышколены,  и у мальчика просто не было возможности испытать это пьянящее чувство власти.  Сейчас же,  глядя на извернувшегося в кресле стилиста,  почти физически ощущая исходящие от него волны страха и дискомфорта,  юноша напрягся,  словно зверь перед прыжком... вот она,  жертва,  её запах пьянит,  только разреши – и он сорвётся,  и когти полоснут по груди,  разрывая хлипкую преграду одежды в клочья,  добираясь до кожи,  до мышц и костей,  до судорожно сжимающегося комочка сердца.  Возбуждение окатило горячей волной,  и Ши машинально прикоснулся к ширинке ставших вдруг тесными джинсов – но Господин ограничился лишь словесным внушением,  отпуская парня,  который подскочил как ужаленый – и правильно,  инстинкт жертвы – беги,  спасай свою шкурку,  припади к ногам,  виляй хвостом – только бы не оказаться чучелом на пыльной полке,  или меховой накидкой на точёных плечиках юной кокетки.
Прикосновение Господина к губам,  и тёмное пламя вспыхивает в вишнёвых глазах,  один взгляд,  жест,  движение брови – и юноша готов отдаться со всей страстью,  выполнить любое пожелание мужчины,  вывернуться наизнанку – какое счастье принадлежать этому человеку,  быть его вещью...  Щекочащим шёпотом дано разрешение и на губах невольника мелькает улыбка,  о да,  он непременно воспользуется первой же оплошностью стилиста,  чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию.
Парень сделал правильные выводы и решил исправиться,  в меру своих способностей,  начиная с извинений в адрес Ши.  «Не хотел»,- мысленно усмехнулся мальчик,- «Превратно... интересно,  а как ещё можно расценить прикосновение к лицу,  и тем более – интимное прикосновение к губам?  Извините,  слегка промахнулся? Где волосы,  и где лицо,  вроде бы у меня на нём заросли не колосятся,  вот и трогать там нечего.» 
Впрочем, надеюсь, вы понимаете, что исполнить желание вашего господина, вовсе не касаясь вас, я вряд ли смогу,-  судя по всему,  стилист по-прежнему считал своего клиента не только капризным малолеткой,  но ещё и крайне недалёким существом,  либо принимал за дикаря,  впервые в жизни узревшего расчёску.  Сделав шаг и подойдя вплотную к парню,  Шичи слегка запрокинул голову назад,  томно глядя на стилиста из-под ресниц,  поднял руку,  запуская пальцы в волосы и крепко сжимая в кулаке рыжеватые пряди.  Потянув их на себя и вынуждая парикмахера нагнуть голову, сказал ему на ухо,  спокойно и равнодушно:
- Я многое понимаю,  как ни странно,- словно невзначай коснувшись губами мочки,- И я не совершаю сделок с обслугой.
Отпустив стилиста,  юноша как ни в чём не бывало устроился в кресле,  царственным жестом отправляя волосы за спину:
- Делай своё дело,  и развлеки меня каким-нибудь рассказом,- Ши начинал входить во вкус и наслаждаться ставшей доступной ему властью.

Стилист начал свой рассказ и Ши смог хоть немного отвлечься от неприятных ощущений,  вызванных прикосновениями постороннего человека к своим волосам.  Юноша попытался вспомнить,  что ему известно про страну,  в которой происходили описываемые события – он смутно припомнил карту мира,  которую ему мельком показывали – вроде бы,  эта самая Италия была похожа на сапог... или туфель? Или вообще подкову? Шичи увлекся раскопками в памяти,  пропуская мимо большую часть рассказа,  уловив лишь общий смысл и вывод,  что все умерли.  История не произвела на него никакого впечатления,  мальчик вспомнил,  что слышал нечто подобное – с той лишь разницей,  что главными героями были не двое юношей,  а юноша и девушка.  И действие вроде бы тоже происходило в Италии,  там вообще было интереснее – то ли юноша имитировал смерть,  а девушка приняла всё за чистую монету и покончила с собой на теле возлюбленного – то ли наоборот... хотя,  итог одинаков,  герои истории опять же умерли.  К смерти Шичи относился философски – все там будем,  однако не считал нужным торопить события,  вокруг так много всего интересного – вот хотя бы телевизор – так что неплохо сначала попробовать и то,  и это,  а уйти в мир иной всегда успеется.  Упоминание же в конце рассказа про цветы мальчик и вовсе посчитал излишним,  уникальный сорт,  надо же – удобрённая продуктами разложения тела земля ещё и не такой образец флоры может народить.  Тихо фыркнув,  обозначив таким образом своё отношение к истории,  Ши произнёс:
- Плохой из тебя рассказчик,  но я сегодня добрый,  так что,  пожалуй,  предоставлю тебе второй шанс.  Постарайся придумать что-нибудь поинтереснее.
Юноша посмотрел прямо в зеркало,  стараясь поймать взгляд стилиста и продолжил:
- Мне неприятны твои прикосновения,  и я не собираюсь их терпеть многие часы.  Покажи,  на что ты способен и сделай дело побыстрее.  Ведь твоя задача – удовлетворить,- здесь кончик языка быстро прошёлся по верхней губе,- клиента.

Фрэд спокойно наблюдал за происходящим со своего места, периодически замечая, как Этьен пытается своими радиопрозрачными намёками разбить холодную маску Шичи, которую мальчишка одел на себя, как только ему позволили представить себя клиентом. Мужчина не стал реагировать на происходящее только по той причине, что Ши оказался слишком глуп для того, чтобы осознать то, о чём ему говорили, а стилист ошибался не только в своём сравнении, а ещё и в том, что надеялся быть понятым. «Я бы рассказал совершенно другую историю... Например, о том, как одному глупому мальчику каждый день отрезали по пальчику за то, что он сильно ругался и на двадцатый день он, наконец, научился культурно говорить… История совсем без намёков, зато понятна для восприятия адресатом». Погрузившись в собственные размышления Мостин, прикрыл глаза и спустился в полулежащее положение в кресле, откинувшись на спинку и сцепив руки в замок на животе. Вмешиваться не хотелось до тех пор, пока причёска не будет закончена, но неожиданный звук разбившегося стекла заставил вздрогнуть и открыть глаза. Картинка склонившегося и извиняющегося парикмахера над переполненным гневом Шичи повеселила, но не более. «Здесь и нужно поставить точку, иначе мальчишка и вовсе разойдётся, он ведь только и ждал чего-то подобного... А этому неопытному стилисту всё же ещё жить нужно, а без пальцев он не то, что работать не сможет, он ничего не сможет сделать…»
- Молодой человек, дайте клиенту вытереться самостоятельно и подойдите ко мне! – без тени угрозы и недовольства, спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали, сказал Фрэд. Вставать ради спасения чужих частей тела было лень, впрочем, ошибки криворукого парикмахера так же не должны были быть прощены.

Стилист мялся перед Господином,  как нашкодивший щенок,  и испытываемый им страх щекотал нервы.  Мужчина поднялся,  и Шичи подмял зубами нижнюю губу,  вытягиваясь в нетерпеливом ожидании – что же его хозяин придумает для рыжего?  О,  эта сладкая музыка его голоса,  спокойно и размеренно отчитывающего нерадивого парикмахера,- Я хочу, чтобы ты перечислил все свои промахи, которые допустил и если ты забудешь хоть один… «Может,  не надо? А то мы застрянем здесь надолго»,- мысленно обратился мальчик к Господину,  страстно желая добраться до ванной – ради этого он был готов даже отложить наказание стилиста на потом.  Однако продолжение речи мужчины почти примирило юношу с необходимостью задержаться в студии,  и причиной тому было банальное любопытство.  Шичи очень хотелось посмотреть на обнажённого парикмахера,  изучить его тело,- «Интересно,  он везде такой рыжий? А веснушки у него по всему телу? А член такой же большой,  как у Хозяина?».  Все эти вопросы роились в голове,  сталкиваясь и разлетаясь в хаотичном движении,  ведь невольник не много видел раздетых европейцев,  можно сказать – всего-то пару человек – а любопытно,  одинаковые они или нет.  Господин подошёл к мальчику,  улыбаясь,  словно добрый дядюшка с подарком за спиной – да только Шичи не верил в это,  вместо подарка скорее всего окажется плеть или ремень,  если не что похуже.
- Что бы ты хотел сделать с ним?,- вопрос слегка озадачил юношу,  надежды надеждами,  но слабо верилось,  что мужчина позволит ему действовать.  «Что я хочу с ним сделать?»,- задумался Ши – он был по сути добрым мальчиком,  правда - и его гнев быстро остывал,  так что решение было трудным.
- Выпороть его,  Господин,- ответил он наконец,  поднимая взгляд на мужчину,- чтобы в следующий раз был повежливее.

- Выпороть его,  Господин, чтобы в следующий раз был повежливее, - после недолгих раздумий всё же ответил Шичи, поднимая взгляд на мужчину и уже не выказывая того гнева, который плескался в его глазах немногим раньше.
- Выпороть? – немного удивлённо переспросил Мостин с полуулыбкой на губах, впрочем, отвечать необходимости не было. Одна рука обвила талию мальчишки и прижала его к Фрэду всем телом, заставляя немного прогнуться в спине, а ладонь другой руки прошлась по его щеке, шее, нежными прикосновениями огладила обнажённую грудь, спустившись сверху вниз до резинки трусов. И в это же время мужчина, глядя в глаза Ши, почти в самые его губы негромко прошептал ему:
- Если ты думаешь, что вежливости обучаются посредством порки, то тебе тоже придётся ей поучиться точно также. - Ладонь спустилась с талии и легонько шлёпнула по заднице на последнем слове. Короткий поцелуй в губы с несильным укусом и руки отпускают мальчишку, а внимание переключается на Этьена, который не спешит раздеваться, но всё же делает это.
«Удивительно, как здесь всё просто. Одно слово и человек в твоём распоряжении. Не ожидал, что он согласится на подобное, ведь он не обязан... Чего ты боишься? Или ты хотел этого? Ну что ж? Да будет просящему,» - немного поразмышлял Фрэд, глядя на опустившегося на колени, без тени недовольства и противоречия обнажённого парня, находящегося к ним спиной. Довольно стройная фигура и привлекательные округлости, время от времени подрагивающие, то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от непривычности позы... В мыслях мужчины светлая кожа стилиста уже покрылась розово-красными полосами, а голос Этьена уже перешёл на высокие ноты.
- Я был бы не против посмотреть на это представление, - сказал Фрэд мечтательно-задумчивым тоном, осмотрел комнату в поисках чего-то хотя бы отдалённо напоминающего приспособление для порки и взгляд остановился на ремне паренька, лежащем на полу в куче снятой одежды. «Банальная порка – это не интересно...»
- Шичи, возьми его ремень. Этьен, руки за голову! – командный тон, появившийся сам собой, не превысил обычной громкости голоса. Фрэд прошёл к уже пригревшемуся месту и спокойно присел в кресло, устраиваясь в нём как в кинотеатре перед просмотром увлекательного фильма и  подкуривая сигарету. Пепельница находилась на одном из подлокотников, и мужчина благоразумно взял её в руки. Стилист стоял на коленях лицом к нему, и это было замечательно, ведь нужно было видеть его смущённое выражение, залитые краской стыда щёки и намечающееся возбуждение, возможно, потом слёзы раскаяния, которые, так или иначе, появятся во время порки, глаза, которые расскажут даже то, что он будет пытаться скрыть... Но даже если паренёк окажется слишком гордым для того, чтобы расплакаться или поддаться, с этого ракурса было удобнее разговаривать с ним лицом к лицу.
- Предлагаю сыграть в игру. Этьен, ты перечисляешь свои ошибки по отдельности и за каждую ошибку получаешь по одному удару, после этого извиняешься и называешь следующую ошибку. Если ты начинаешь говорить что-то лишнее, то получаешь дополнительно пять ударов. Если твои ошибки называю я, то ты получаешь по десять ударов за каждую ошибку. Математика достаточно проста, не так ли? – Фрэд расплылся в улыбке и добавил: - Кстати, ты совершил десять ошибок, так что от тебя лично зависит - получить тебе десять ударов, либо сто или больше. А если ты посмеешь пошевелиться или дёрнуться - мы тебя свяжем. Можешь начинать перечислять... – он кивнул растерявшемуся парню, улыбаясь так, будто вызывал его на дуэль, в которой и победитель, и проигравший уже определены. «Ты очень глуп для того, чтобы осознать всё что необходимо, ты получишь далеко не десять ударов...» Мостин сделал затяжку, выпуская дым с шоколадным запахом тонкой струйкой в потолок, сбил пепел с сигареты в пепельницу и перевёл взгляд на мальчишку с ремнём в руках:
- Шичи, ты ведь умеешь считать до десяти?