Начало игры.

Свет электрических ламп, переливаясь радугой, мягко отражался в хрустальных подвесках бронзовой люстры и канделябров.
«Вот я и приехал. Я все-таки сделал это» - сидя на краю роскошного ложа, Робин опустил узкие ступни на мягкий, словно лесной мох, ковер  и встал.
- Месье, поднимите руки, пожалуйста, - слуга, помогавший облачаться новоявленному гостю поместья в маскарадный костюм, говорил на английском языке с легким французским акцентом.
Выбирая себе наряд, Робин долго не мог ни на чем остановиться. Молодому человеку хотелось, чтобы его одежда однозначно указывала на его статус в этом роскошном, но, тем не менее, борделе, и, в тоже время, давала понять собеседнику, что он, Робин,  в постели играет пассивную, подчиненную роль. Пролистывая издание по истории моды, любитель красивой одежды, в конце-концов, остановил свой выбор на парадном облачении придворной дамы времен Елизаветы Великой Английской, чей парадный портрет, вероятно, чтобы потрафить вкусам клиента, был повешен в апартаментах мистера Пака. 
- Месье, потерпите секундочку, пожалуйста, - широкая, белая, шуршащая атласная юбка на секунду закрыла от Робина окружающий мир. Вспомнилась свадьба. Льюис, весь такой сияющий торжественный, веселое личико сестры Алисы, смущенное отца и перекошенное мачехи. Никто не ожидал, что один из женихов явится на церемонию бракосочетания в платье.  Когда Льюис откинул с его лица фату и поцеловал новобрачного, это было так романтично. Они оба любили эпатировать публику.
«Его не вернуть. Я приехал сюда, чтобы забыть, а не чтобы вспоминать» - Робин словно пробежал  по кругу и вернулся к тому, с чего начал. Невольники, шикарный бордель. Только он уже гость, а не бесправная шлюха. Хотя, он и тогда шлюхой себя не ощущал. «Ты не человек, ты - вещь» - вспомнились слова его первого и последнего клиента. Разве он возражал? Робину нравилось ощущать себя вещью, которую любят, о которой заботятся. Смутило его желание клиента добраться до его банковского счета, вернее, до денег, что завещала Робину бабушка. Поэтому он от него и ушел.
- Благодарю, месье, - горничный одернул на молодом человеке нижние хрустящие шелковые юбки. – Протяните, будьте так любезны, руки вперед, пожалуйста, я помогу Вам надеть корсет. - Мистер Пак ощущал себя куклой, ухоженной, холеной, но, увы, потерявшей Хозяина.
- Месье, надо теперь надеть верхнее платье, - слуга, тем временем, ловко затянул шнуровку.
«Оно прекрасно» - подобную, затканную золотыми нитями парчу Робин видел до этого лишь в музее Пьера Кардена, а так же на священнослужителях в парадном облачении. Впрочем, это сравнение было для Робина неприятно. Будь его воля, он нарядил бы этих ханжей в дерюгу и заставил бы ходить босяком, как это в свое время делала его мать.
«Она не виновата. Она больна. Я не должен думать о ней плохо» - вот уже три года как переведенная в платную клинику миссис Пак чувствовала себя прекрасно. Посещала с разрешения лечащего врача под присмотром санитарки приход и увлеклась рисованием.
- Приподнимите подбородок, месье. Немного Выше, сейчас может быть неудобно, - шею Робина, закрывая кадык, украсило жабо из полупрозрачных кружев ручной работы  с пропущенной сквозь них серебряной ниткой. Вслед за этим, запястья молодого человека украсили такие же манжеты. 
- Присядьте, пожалуйста, месье, -  расправив юбки, которые шуршали, словно сухая осенняя листва, Робин опустился на мягкий пуф без спинки. – Позвольте Вашу ногу, - ступню молодого человека, затянутую в белоснежный чулок из тончайшего прозрачного шелка, облачили в атласный, вышитый жемчугом башмак на довольно высоком каблуке. – Позвольте другую, месье, - слуга был осторожен и почтителен.
- Теперь пора заняться Вашими волосами,  - расческа коснулась рыжих волос, по моде тех времен забирая их наверх. Движения слуги были плавными, аккуратными. Молодой человек закрыл глаза от удовольствия. – Вот и все, - сотрудник поместья улыбнулся. Вероятно, по  равнению с другими гостями, Робин был молчалив и терпелив. Голову мистера Пака увенчала диадема, а грудь и уши украсили драгоценности из жемчуга. Поскольку у молодого человека не были проколоты уши, серьги заменили клипсами.
- Месье хочет взглянуть на себя? Обопритесь на мою руку, если Вам неудобно идти, - слуга полусогнулся в поклоне.
- Спасибо, я сам попытаюсь, - молодой человек смущенно  улыбнулся. Конечно, живя с Льюисом он привык к богатству, но здесь с ним обращались, как с монаршей особой, и это было очень непривычно.  Робин встал и подошел  к зеркалу.
«Лик женщины, но строже, совершенней
Природы изваяло мастерство.
По-женски ты красив, но чужд измене,
Царь и царица сердца моего.
Твои нежный взор лишен игры лукавой,
Но золотит сияньем все вокруг.
Он мужествен и властью величавой
Друзей пленяет и разит подруг » - вспомнились стихи. Не то, чтобы мистер Пак был хорошо образован или любил творчество Шекспира, но Льюис ему частенько читал эти строки. Глядя на свое отражение, Робин понял, почему его любовник это делал. Даже после свадьбы молодой человек относил мужчину к этой категории, слово «супруг» ему не нравилось.
- Все великолепно, спасибо, - Робин дал сотруднику хорошие чаевые. Прислугу к себе надо располагать, она может быть бесценным источником информации.
- Вы готовы идти на Маскарад, месье? – слуга обязан был сопровождать гостя, приехавшего впервые, чтобы тот не заблудился
- Да… Погодите, - лицо молодого человека стало задумчивым. Оставалось сделать одно единственное, но это было так сложно.
«В богатстве и бедности, в болезни и здравии… пока смерть не разлучит Вас»- смерть разлучила. С тех пор прошло полгода, а ему всего двадцать пять лет и надо жить дальше. Хотя бы попытаться.
Робин Пак медленно стянул с безымянного пальца левой руки обручальное кольцо и положил его на полированную поверхность секретера, в котором оно отразилось, словно в зеркале. – Теперь все, я готов, - подавив вздох, молодой человек пропустил слугу вперед, давая тому возможность распахнуть перед собой двери, и переступил порог своих апартаментов.
Картинная галерея

Отредактировано Робин Пак (2010-03-21 00:18:30)