>>>>>Комната Луи Лувье

Никогда еще Лувье так не проклинал ковровые лестницы, широкие пролеты, резкие повороты и богатые, даже в служебном крыле интерьеры, когда черти какие нетопленные спортзалы с позолотой и лепниной, пересекаешь, поджав живот, как волк по льду. Из одного угла пялил слепые глаза мраморный голый мужик в римском шлеме, выпятив античный бугор, пришлепнутый фиговым листом,  в другом углу  - торчала малахитовая ваза, размером с ванночку для младенца, полная янтарного  винограда. Лулу походя щипнул сочную ягодку, кинул в рот, раскусил и сплюнул в кулак.
Восковая. Ну как же мне сегодня везет, как утопленнику,  даже в мелочах.
Сухая жажда в жилах от досады только усилилась вдесятеро. В голову лезла полнейшая чепуха.
Лулу всерьез начал вспоминать подробности поездки Париж-Лион- Ренн- лесная глухомань.
Наемная машина с водителем-телохранителем Неро.
Ты уверен, что на мокром шоссе вас не занесло и вы не вписались в стену тоннеля? Всмятку. Так что потом бригада дорожной скорой автогеном вырезала трупы из обломков.
А может быть остановка дыхания во сне? Передоз «ангельской пыли»? Кровоизлияние в мозг? Обширный инфаркт после бутылки Alta Vista Alto, лангустинов, цыпленка с соусом из черных трюфелей и глазированной утки с тмином и мармеладом из папайи в «Pierre Gagnaire».
(хороший мальчик: всю ресторанную карту наизусть вызубрил, прежде чем дожраться до разрыва желудка)
Или на клубной вечеринке намешал шампанского с абсентом, пошел в сортир, поскользнулся  на использованном презервативе и раскроил череп о шикарный  унитаз Lavandino.
Других поспрашивай? Помнишь с утра, в господской галерее,  тот бритоголовый, жертва солярия, в черной двубортной паре на голое тело, рот полон золотых зубов, языком гоняет комок жвачки,  смотрит на всех, как бог на говно, у него во лбу, часом, не наблюдается пулевой дырки? Босой подросток в клетчатой юбочке школьницы, ошейник со стразами, в руках поднос с коктейлями?  Рисунок синих вен на сгибе локтя – голубая акварель. Глянь повнимательней – не мерещится больничный катетер? Лейкемия, общая палата детской онкологии, в шесть утра  агония и вот на третий день он открыл глаза здесь, улыбнулся, взял на кухне поднос и пошел угощать гостей « Чего изволите, месье? Мохито?» «Алгонкин» «Маргарита»? «Роял-шерри» или легкую половушку с проглотом?
А вон тот фрик, вылитый Саша Барон Коэн пополам с Остином Пауэрсом, который визгливо хабалил в баре  с такими же «деваааачками», в расстегнутой гавайке, поверх фиолетовый бархатный пиджак, жабо на голой шее, зеркальные очки, Быть может, хохмач прибыл в Вертеп на элитном лайнере фирмы «Спид». Сколько раз ты сам, психуя, сдавал кровь на ВИЧ? И как потом, когда сестричка в окошке регистрации  брезгливо бросала "отрицательный",  ты нахрюкивался виски из горла до изумления и на танцполе обжимался с первым же качком в тесных джинсиках: гуляй, Лулу, пронесло на это раз!
Эксклюзивный райский ад для гомосеков. Это конечно все ерунда. Но ты круто попал, парень.
Лувье зверски хотелось есть после рвоты и нервных передряг, к тому же он готов был сейчас разбодяжить в ложке самый паленый "винт" и  пустить по вене пару кубов "солнечных кроликов"...
Он толкнул кулаком дверь комнаты отдыха. К счастью здесь было полутемно. В камине тлели уголья. Кожаные кресла обступили столик посреди, как буйволы кормушку.
На одном из диванов под интимной лампой лежало на животе нечто, болтая босыми ногами в черных чулках. На голове - тяжелые наушники.
Горничный мальчик. На ловца и зверь...
Горничный покачивал головой в такт  тихо бумкающей музыке, перелистывал глянцевый журнал. Поблескивали стальные клепки шнуровки корсета на широкой спине, и черные с мелкими блестками стринги.
На ковре, как лодочки на приколе, отдыхали туфельки на каблуке.
Лулу вскинул бровь, отследил линию мускулистого предплечья.
Привалился к дверному косяку, выразительно кашлянул. Ноль внимания. Более того, стервец щелкнул пузырем бабл-гама и начал невнятно подпевать плееру.
Не вытерпев, Лувье подошел к дивану и, жадно облизнув губы,  положил обе холодные ладони на поджарые ягодицы слуги.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-03 23:32:56)

- Фу, как грубо и неженственно. - Лулу очень хотелось приземлиться в покойное кресло, но ощущения пониже копчика четко подсказывали: сидеть тебе не светит еще дня четыре. - он навалился локтем на спинку дивана, с ленцой округлив бедро -а какого тебе надо? Предпочитаешь длинные, короткие, с пирсингом, афроамериканские? силиконовые мэйд ин Тайланд? Есть новые модели - со встроенным свистком, как у чайника. При оргазме выдают полицейскую трель.
Он откровенно любовался как юноша на полу барахтает в воздухе жилистыми крепкими ногами в нейлоновом черном муаре.
Вылитый Бемби... Сколько ему? По старой привычке торговца живым товаром Лулу профессионально оценил колени, шею и форму запястий - верный признак возраста. Больше пятнадцати, но меньше восемнадцати. Годен к строевой. Тянет штуки на четыре евро, если необстрелян, и все девять, если имеет опыт.
Лувье примирительно протянул:
-  Господи,  неужели я такой страшный? Ну, извини.  Да кстати, ты здорово подпевал. Сбил с ритма весь "Вертеп".
Сощурился, вглядываясь в скуластое, обиженное лицо брюнета, угадывая черты:
- Точно, я  тебя помню... Ты третьего дня убирался у меня в ванной и разгрохал флакон "Poison". Ничего, я не в обиде. Теперь там приятно пахнет. Как же тебя... Селестен? Патрик? Нет, Патрик старше и вроде рыжий. Меня зовут Луи, я здешний пианист, комната в торце коридора.
Лулу, охнув, наклонился, протянул свободную руку, чтобы помочь ряженому молодчику подняться.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-03 17:55:41)

Лулу вдруг стало так легко, будто голова наполнилась гелием, он коротко хохотнул, но тут же промакнул безымянным пальцем ссадину на краю рта.
- Не угадал, Ксавье. Свисток - это детство. Бери выше: я - человек, затраханный антикварным граммофоном. Я ж эстет, я не могу иначе. Спроси потом у товарок, наверняка они в барной комнате мои последствия подтирали. Я прямо душу излил. Прикинь, теперь у меня лишняя звездочка - он осторожно хлопнул себя по обтянутому фланелью заду -  на фюзеляже.
Пианист принужденно переставляя ноги, подошел к дивану, буркнул
- Подвинься. Иду на посадку. -  и вытянулся на боку, закинув скрещенные ноги на подлокотник, повозился, как сенбернар на подстилке и жалобно попросил. - Слушай, заправь добро, ну что ты больного человека мучаешь?
Он не мог оторвать глаз от аккуратного члена "горничной", чуть набок, приплюснут перемычкой стрингов, выперла половинка мошонки - светлые веснушки, мелкие поры удаленных  горячей эпиляцией волосков, тонкий рисунок сосудов.
- Ксавье,  в долгу не останусь, ты не знаешь, где в этом дворце спорта можно раздобыть пожрать? Я до утра не дотяну. С меня коньяк. Я бутылку захватил, так что - вклад имеется.
Лулу тяжело,  без шуток прикрыл глаза, веки набрякли темной солодовой усталостью.
- У меня сегодня внеплановый день рождения. Нет, по паспорту я родился в августе. Но понимаешь, меня сегодня чуть не пристрелили. Выжил. Кисмет. Ты знаешь, что такое "кисмет"?

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-03 23:22:47)

"Вам держали "пушку" у лба? Не сподобились? Ну и хрен с ним... По-арабски кисмет - судьба. Или, может быть, по-турецки.".
Это у европейцев судьба слепая девочка Фортуна или вот еще - Норны - пряхи северных  легенд. У арабов судьба - неопрятная старуха с петушиным пометом и перьями в пепельных патлах, она сучит нити костяными пальцами из собственных пустых глазниц, как паучиха-каракурт. Кисмет сошла с ума еще до начала времен. К ней лучше не приближаться. Потому что у нее очень острые зубы и ногти.
С треском распался в камине большой кусок угля. Вспыхнуло из последних сил и меркло багровое сияние.
Кода корсетный мальчуган упорхнул, Лувье чуть расслабился, прислушался к легкому, отдаленному цокоту торопливых каблуков. Погладил, не думая ни о чем, черную кожаную обивку дивана.
И вдруг, ладонь, как в гавань, попала в тепло. Пара вмятин на пухлой стеганой обивке.  Здесь только что сидел голенастый подросток.
Теперь мне все, кто моложе двадцати лет кажутся подростками - это  верный индикатор возраста, куда там седым волосам и "вороньим лапкам" морщин, которые светят мне лет через семь, если доживу. Мать твою, Лулу, он здесь только что сидел. Ерзал филейками, смеялся, выделывался. Вот его журнал и розовая жвачка прилеплена на разворот с анорексичными кобылами топ-моделями. Брюнетик совсем недавно ходил в школу, покупал на углу жареный миндаль, сочинял письма Санте на Рождество, высасывал сладкий сок из желтых цветков акации. Подкладывал пивные пробки на трамвайные рельсы. Тайком курил за мусорными баками на школьном дворе. Мне плевать, я знаю, что он не делал этого. Мне сегодня на все плевать.
Кровь опасно стукнула в висках.
Лувье сильно выдохнул, прижался щекой к местечку насиженному Дюбуа. Втянул ноздрями еле уловимый запах. Тяжко ходили округлые бока под темно синей обтяжкой свитера. Тело дрогнуло в известном ритме. Взад вперед. Трусы-боксеры стали тесны. Лулу сжал кулак. На крупном запястье выступила синяя вена. Он постарался устроиться так, чтобы не давить на разбухшую промежность. На всякий случай, прикрыл пояс сброшенным пиджаком. Расправил складки. Не заметно? Все в порядке. Гладко, как пустыня Наска.
Ни боль, ни усталость не могли погасить его ненасытный постельный аппетит. Бывают такие дни, когда... Вот он, Вертеп. Скоро ты будешь пускать слюни даже на шланг от огнетушителя или узкую насадку пылесоса. Ты стал неразборчивым лакомкой, Лулу.  Ты похож на лягушку, которая, тужась, пытается проглотить залпом футбольный мяч. Ну что поделать, если хочется всего, всего, всего... И сразу. И побольше.
Лувье улыбнулся, глядя на белую дверь с золотой дворцовой геометрией узора. Смаковал про себя каждую деталь. Четкую линию стянутой корсетными косточками талии, отдутое выдохом от рта темное колечко прядки "а, м'сье, черт побери", уже переломавшийся, но еще звонкий тенорок с хрипотцей, как  молотый кайенский  перец на кончике ножа, воткнутого по рукоять под кадык виз-а-ви.
И зачем шустрого  парнишку вырядили в тряпье из дешевого секс-шопа? Только портит силуэт, угловатость молодости, словно шоколадное пирожное закатали в вакуумную упаковку - и не понюхать и не слизнуть крем.
С первого дня в Вертепе, Лувье поставил себе условие - не пользоваться услугами рабов, даже если так припрет, что еще один вдох и мошонку разорвет от натуги. Во-первых по чину не положено - кто ты такой - обычный наемник, не выше горняшки-пичиконды с перьевой метелочкой для пыли, а во вторых... доступный плод пресен. Ветхозаветный бог с ватной бородой не зря продиктовал Адаму и Еве запрет - иначе  пресловутое яблочко до сих пор бы мирно болталось на ветке, а люди были бы уверены, что эта штука между ног нужна только для того, чтобы мочиться. Змея-искусителя зовут "Нельзя".
Распаленный Лулу заставил себя встать - так поднимают кнутом упавшего в оглоблях тяжеловоза - добрался до шкафчика-горки - идти теперь было трудно не только от досадной травмы, но и от налившегося тугой нетерпеливой похотью ствола, стиснутого бельем и застегнутой ширинкой.
Он выбрал пару стаканов с толстым дном, поставил их на столик посреди комнаты. Отсветы камина играли в литом стекле. Лулу перевернул стаканы, провел их восьмеркой:
-Угадай, под которым шарик? Шарика нет. Дурак. Оба пусты.
Успокоившись, снова завалился на дивам, стал ждать юношу. Сжевал всухую еще одну таблетку экседрина, унимая боль в "горячей точке".
Задумчиво потирал внутреннюю сторону полного бедра. Жадное возбуждение хоть и было нешуточным, но не мешало бывшему аферисту и сутенеру соображать. Лулу был доволен, что с первого слова взял верный тон -  пригодилась привычка с каждым заговаривать на его языке, - во-первых у прислуги острый глаз. Воробышек крутится день деньской среди клиентов и способен порассказать о "Вертепе" немало, наверняка знает, кто из обслуги на досуге балуется "дурью" и по каким дням до города отправляются машины снабженцев, остальное дело техники - приостановить контракт, заплатить водителю и - свободен, как детка на каникулах. В городе, не дожидаясь ареста, - в полицию добровольно с чистосердечным признанием "на блюдечке". Пусть обеспечивают мне неприкосновенность свидетеля. А может быть сделать анонимный звонок. Донос, конечно, дельце благородное и...выгодное, но своя задница дороже. Что ж, в очередной раз попробую "и невинность соблюсти и капитал приобрести".
Во-вторых парнишка просто ему нравился. Неплохой вариант, чтобы скоротать пару часов ночи.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-04 02:16:00)

Увидев юношу, Лулу мгновенно сменил выражение лица, на прежнюю безобидную медовую масочку, "смотри, сестричка, мы с тобой одной крови, я братец Лис, ты братец - Кролик". Этот лицемерный прием был сродни "фонарику" на носу глубоководной рыбы-удильщика. Мальки ведутся на свет, не замечая за сиянием вечно голодной раззявленной черной пасти с зубами-иглами. Правильно зажженный фонарик - залог удачи в мире холодных свечений и давления в тысячи атмосфер.
Он поднял голову, мягко улыбнулся, отметив, что "горняшка" идеально держится на каблучках. Высокие "шпильки" отбили четкий степ по полу, мягко казнили ковер. Вот брюнетик-оторва,  личинка черта, вертлявый черный  Мулен-Руж. Последняя спичка в кулачке. Ярко вспыхнет, если покрепче чиркнуть.
Лулу кивнул на стол - уже были приведены в порядок и идеально - каждый "по пояс" полны коньяком стаканы, стол аккуратно придвинут к дивану.
- Браво. В полку ангелов ты будешь генералом. Мальчики и жрачка - это единственное на чем держится этот дерьмовый мир.
Он поправил пиджак на поясе, скрывая стояк.
Дюбуа, оттопырив попку, возился в бумажном пакете. Поза тем приятна, что совершенно естественна. Кот не думает о грации и балансе, когда идет по узкому забору, птица сразу всех цветов не задумывается о том, как она выглядит со стороны.
Лулу лениво протянул руку, остановился в сантиметре от чулка "горняшки", так что только тепло тела обдало пальцы.
- Знаешь, Ксавье. Когда у меня... кончится контракт в "Вертепе" я буду западать на мужиков в комбинезонах сантехников, или на тяжелых водолазов. С головы до ног - брезентуха, на башке шлем-скафандр. Потому что тут я навидался мальчиков в корсетах, мальчиков в синяках, мальчиков с членом шиворот навыворот. Наверное, в здешних загашниках есть мальчики, освежеванные скорняжным ножом. Слушай, да сбрось ты туфли. Выпьем?
Лулу с ловкостью бармена послал стакан Ксавье по полированной столешнице, погрел в кулаке свой. Отсалютовал, глядя в глаза.
- Твое здоровье, мальчик-зажигалка. Желаю  тебе до старости не стереть кремешок.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-04 18:15:24)

- Как говорил один мой приятель: парни,  не будем болтать ерундой, - отшутился Лулу. Звякнули стаканы, он вдохнул коньячный аромат, просмаковал.
Парнишка завозился рядом, нечаянно задел острым локотком напряженный живот развалившегося на боку Лувье, тот, пережидая жаркий прилив - от мошонки до лба - будто под кожей нефть подожгли, вязкую, черную, - слегка прикусил стеклянный край стакана, но тут же опомнился, невозмутимо занялся сэндвичем с красной рыбой. Жевал с жадностью, но аккуратно.
Голова уже не так кружилась, не шалило зрение, не обманывал слух. Лулу снова был включен в сеть.
Мальчишка смышленый. Бойкий. Глаза умные. Нос холодный. Слизистые оболочки не воспалены. Зев чистый и глубокий.  Братец Лис прикинулся мертвым на обочине шоссе 60, скачи, воробей, клюй зернышки. Может тебе по вкусу мои глаза? Давай, прыг-скок,  поближе, тюкни клювом в розовый слезный каналец. А я щелкну пастью и мы станцуем твист на тонком мятном ледке. Слышишь, хруст зубной эмали под каблуком... Не провались - подо льдом крутой кипяток. Мы сожрем всех женщин и изнасилуем всех мужчин. Задом наперед совсем наоборот. 
Братец Лис всегда проигрывает. Том никогда не поймает Джерри. А в финале мы все узнаем, кто подставил кролика Роджера, и жестоко накажем предателя.
Лувье только после пары глотков понял, насколько был голоден.
Оба уплетали бутерброды, как сбежавшие с контрольной школьники, которые прячутся от дождя под железнодорожным мостом. Дюбуа со смаком утирал "усы" от белого соуса, ронял на обивку дивана зеленые клочья салатных листов. Оба потянулись за одним "маффином", столкнулись ладонями и в унисон рассмеялись.
Лулу уступил,  на ледяную долю секунды, стиснув запястье Ксавье.
Наконец он  вольготно закинул руку под затылок,  отвалился от стола, закурил, устроив на груди стакан, в такт глубокому дыханию подрагивал  осенний янтарь Реми Мартен.
- Ты меня выручил, Ксавье. - серьезно заметил Лулу, крупная ладонь небрежно скользнула по левому бедру и замерла посреди.
Внимание: вулканическая активность.
На столе с хрустом расправлялся растерзанный бумажный пакет с пятнами.
От выпивки, сытости и каминного тепла по-зимнему горело лицо.
- Кстати, хотел спросить тебя - он покатал в холеных ловких пальцах сигаретный фильтр - У меня тут кое-какие семейные дела нарисовались, не знаешь, кто из обслуги в ближайшее время едет в город? Мало ли там, пипифакса прикупить или насадок на щетки "смарт-моп". Понятия не имею, что уж тут считается исходящим реквизитом.
Лулу на корню придавил жесткое желание вмять мальчишку лицом в пухлый валик диванного подлокотника, по привычке укусить до крови в загривок, порвать белье и узко сложенными пальцами раздвинуть яйца снизу вверх с подначкой.
Охолони. Торопливость хороша при ловле блох. Сладость - в предвкушении. Плюшевый мишка-тедди, спрячь за спиной до поры свою лапу с хирургическим скальпелем и никому не говори, что ты набит не опилками, а маковой соломкой с Афганской границы.
- Может тебе шнуровку ослабить? Я как-то втиснулся в такую сбрую в клубе на Хэллоуин, чуть не задохся. Все равно что роза в противогазе. Мне,  в отличие от тебя,  при тугой утяжке даже ватные титьки подкладывать не надо. Все свое ношу с собой.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-04 20:15:24)

- Нача-альник охраны и дворецкий. Понятно, спасибо. Буду иметь в виду. В контракте у меня все, как у всех. Папаша договаривался. Выбью из начальства отгул, в счет отпускных. - Лулу больше не давал воли рукам, даже чуть отодвинулся, насколько позволяла изогнутая спинка дивана и его габариты.
Он отставил стакан,  присмотрелся к  шнуровке, недовольно дернул щекой
- И зачем так уродовать. Все ребра всмятку. А ты ведь еще растешь. Сейчас, погоди. - он  аккуратно раздернул узел и ослабил шнур, развел края корсета его чуть ниже лопаток. Бусинки хребта. Вот бы лизнуть. Или раздавить.
- Дальше сам. Чтобы ты не думал, что я...
В коридоре раздался разнобойный топот, крик, мокрый удар. Кто-то заскребся в дверь, потом  отчаянно, застучал коленями, лбом, кулаками. Икая, захлебывался крик:
- Не.. Пусти...
Видимо тот, с другой стороны, не соображал, что дверь открывается на себя. Возня, удушливый хрип.
Лувье быстро глянул на "горничную". Шепнул с неожиданной каленой яростью:
- Сидеть. Прикинься. - швырнул на плечи Дюбуа пиджак.
Встал - будто перелился из положения лежа - на ноги. 
В три шага мотнулся к двери, прислушался, помедлил и налег на ручку.
Дверь подалась тяжело и вдруг сорвалась, он едва не вывалился в темноту. Белый лак панели снаружи был изгваздан, чем - кровью, соплями, мочой, он не стал разбираться.
В конце коридора, где тлела сквозь фисташковый матовый абажур тусклая лампа - модерн мотались тени. Крупная и поменьше. Высокий волок на плече длинное тело. Болталась, как в морге, когда перекладывают с цинка в гроб бледная голая нога - раненая икра словно брюхо мертвой вспоротой рыбы. На ступне еле держалась красная туфелька. Да нет, если приглядеться, туфелька белая, почти свадебная, она просто замарана красным на остром фасонном мыске.
- Э, мсье...  - окликнул Лулу и прибавил, разглядев - Мать твою.
Высокий обернулся в свете лампы, скользко ощерился - блеснул золотой фиксой. Свернул за угол. Взамен поперек коридора расставил ноги классический "телаш" - неприметный костюм-трапеция, бритый лоб, кобура на боку.
Лувье хлопнул дверью и резко дернул музейный засов изнутри.
Вернулся и так и не дойдя до дивана, боком присел на ковер, в принужденной, неуклюжей позе, хотя до этого двигался плавно.
- Игры кентавров, Ксавье. Надеюсь, теперь тебе легче дышать? - Лулу облапил горлышко бутылки, подумал, не отхлебнул и передал юноше.
Холодные голубые глаза его остановились, как часы, широкая ладонь монотонно, успокаивая,  скользила по темно-синей ткани, обтянувшей живот, так будто эта автоматическая ласка могла притормозить сердечную аритмию. В пепельнице медленно тлел непогашенный окурок.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-04 23:53:13)

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-05 22:18:41)

Есть три правила, которые помогают сохранить до старости здоровые зубы: 1)Чистить дважды в день. 2) Завести хорошего платного стоматолога. 3) Никогда не соваться в чужие дела.
...Через полчаса в комнате было здОрово накурено, камин снова грел на полную - хозяйственный Ксавье подсыпал угля из кованого ажурного ящика. На гибком  парнишке не было ничего, кроме дурацких блестящих стрингов и чулок. Лувье развалился боком на ковре, уже успел где-то потерять заколку, стащил через голову пуловер, совершенно не стесняясь белесых атласных  телес. Цепочка золотого образка перекрутилась на шее. Бутылка опустела, теперь они гоняли по малому кругу обслюнявленный косяк.
Резкий  зеленый запах анашки.
Лулу снисходительно смолил косячок, голову приятно вело,  но не более, это все равно, как бывалому алкоголику предложить кефирный "градус". Но в такую паршивую ночь сходило и это. Смесь коньяка, экседрина и травки отодвинула боль на дальнюю полку. Скользкое состояние - знаешь, что она есть, но заглушена искусственными средствами. До поры.
Дюбуа понемножку расходился, быстро, сбивчиво травил анекдоты.
Лувье выдал коронную байку про пьяного хирурга,  батон сервелата и тайского транссексуала. Потом переждал хохот юноши  и выдал историю о блондинке и негре-полицейском.
- Слушай, Кс.. Ксавье, - тщательно выговорил Лулу, отсмеявшись, - Духан тут как в казарме, кто заглянет - уснет. Мож.ж ж- ет  окошко откроешь? Я вставать, по ходу, буду полчаса. Мне уже домкрат нужен. Я сытый, пьяный, обдолбанный и красивый, как шлюха на ярмарке.
Дюбуа встал против окна, протянул  крепкие руки к тяжелым винного бархата штора, раздвинул и зажмурился от голого лунного света. Полный белого сияющего газа шар внимательно светил прямо в окно. Скрипнула, отодвигаясь,   полукруглая тяжелая рама.
Лувье уставился на луну мутными голодными глазами, провел ладонью по голой груди, сминая кожу. Улыбнулся. В лицо, прогоняя морок, хлынул поток холодного воздуха, с оттенком лесной осенней прели. Капелька пота подсохла на виске.
- Ксавье, ты иди сюда, хоть моим тряпьем прикройся, простудишься. Чувствую, в этом цирке от ОРЗ лечат перечными клизмами и ста... ста ударами плеткой по булкам.
Он снова раскурил притухший было косяк.

Отредактировано Луи Лувье (2009-11-07 00:47:30)