Камеры и карцеры

Что ты знаешь о человеке, который сейчас так крепко держит тебя за руку и тащит к себе в берлогу? Хорошо, с Маэлем у тебя были длинные диалоги, мало общего и что-то еще. Но, а что ты знал о Карле? Об Исааке и Николя? Об одном яичке Гуго и интимном пирсинге Годфруа? Если многое знать, то можно скоро состарится – гласит народная мудрость, а еще можно лишится полезного опыта, разочароваться, не испытать целого букета различных ощущений и чувств.
Его зовут Маури. Финн. Не работает смотрителем парка. Курит. Немного, но зато более чем достаточно, для того чтобы легкомысленно и необычайно сексуально обжиматься в холодных коридорах подземелья, обтирать пыльные стены из крошащегося красного кирпича и пугать эхо громким смехом. Но кое-что изменилось, едва парочка поднялась в светлые залы Вертепа, где на них уже обращали внимание живые люди, а не паутина, свисающая с темных углов. И, наверное, впервые за длительное время, Иван почувствовал себя, будем говорить, неловко. Да, сейчас он мог хорошо разглядеть своего спутника, но это несколько и выбивало из колеи. При «свете дня» Маури показался ему иным, чем тогда в парке, а затем в подземных казематах. Как бы сказал Индус «Этот чувак выглядит как наш, но он не наш, Фидель, не наш. Понимаешь о чем я?» И кубинец понимал, а потому будто бы замедлял шаг, становясь все ближе к апартаментам гостей поместья. Нет, молодой человек нисколько не разочаровался во внешности финна, скорее стал еще более одержимым его красотой. Это был его типаж, он любил вот таких…, но вот никогда не был. Неужели проблема лишь в том, что у него, очевидно, гора денег, а у меня  небольшая съемная студия, хоть и в историческом центре Парижа? Фидель ни то чтобы не любил деньги, он просто не знал, как к ним относится. Он  знал, как общаться с богатыми господами, когда они просили налить что-то погорячее или более изысканное, но их всегда разделяла барная стойка, на другие контакты Иван не шел. Да и, честно говоря, никто ему ничего и не предлагал, хотя бармен был тайно влюблен в одного мужчину, оставляющие ему большие чаевые. Однако от него не поступало никаких предложений, а Иван ни раз представлял его в своей постели. Но у того было кольцо на безымянном пальце и другая жизнь.
Маури стащил с себя толстовку, а Иван смотрел на него округлившимися глазами. Он все еще не знал, как поступить и чем отзовется ему секс с этим парней. Белая рубашка и низкие черные джинсы. На этом стоп.
- Ну, иди ко мне, моя Дюймовочка! – прорычал Маури и Иван сдался. Забил на все и «пошел на запах». Ему будет хорошо, об остальном он подумает позже, а возможно, вообще и не придется.
- Ну, чего застыл-то? Проходи давай.
- Проходи-давай. Вот сразу прямо с порога и давай, - усмехнулся кубинец, но Маури был уже близко. Его дыхание, прохладная подушечка указательного пальца по гладкой коже, мимолетный поцелуй.
Проследовав за финном к дивану, Фидель еще раз окинул комнату взглядом. Не по себе ему было в этих хоромах. Простая кубинская душа привыкла к другому.
- Да, хотели, - кивнул кубинец, забираясь с ногами на белый  диван. Рука его нового знакомого уж как-то очень сильно ощущалась на плече. И все же, Ивану было все еще не по себе. Поможет ли алкоголь?
¡Relajación, Fidel, relajación!*
- …но я уже не хочу. Хочу твоих губ, мой толстый Крот, - игриво произносит кубинец и добавляют к сказанному одну важную деталь - …слепой Кротик.
Молодой человек чуть наклоняется вперед, чтобы снять свитер и зашвырнуть ее в сторону толстовки Маури. На Кубе остается обычная белая майка-алкоголичка, которую он тоже незамедлительно снимает и, не позволяя финну насладиться открывшейся его хищному взгляду обнаженкой, завязывает ему глаза. Майка пахнет Фиделем, его кожей, загаром, туалетной водой и, возможно, кубинской волей к свободе.
- Не слишком надежно, - улыбнулся Иван, любуясь воплощением своей задумки. – Не вздумай подглядывать, Кротик! Начинаем.
Руки кубинца заскользили по манжетам рубашки Маури, освобождая запястья от их тканего плена. Затем, пальчики не спеша расстегивали пуговки рубашки, будоража молодую кровь.
- Так-так-так, колечко в соске, пирсинг пупка и татуировка на непонятном мне языке. Мммм, модный Кротик, - шепчет финну на ушко, а потом проводит кончиком языка через всю левую щеку, будто бы рассекая ее ножем, хватает Маури за края расстегнутой рубашки, резко притягивает к себе.
- Ну, давай, попробуй поймать! – делает парочку шагов назад, миновав стол, наблюдая за действиями будущего любовника.

* Расслабься, Фидель! Расслабься! (исп.)

-Да-да-да, кротик. Ну, давай, попробуй поиметь! – рассмеялся Фидель, продолжая пятится назад. Маури так забавно напевал старинную песенку, двигаясь на его голос, вытянув при этом руки вперед, что кубинцу уже хотелось сдаться, прекратить игру, лишь бы эти «грабельки» потрогали его.
Ивану хотелось близости. Он жаждал ощущений, который мог подарить ему вот этот причудливый молодой человек. Куба уже почти фанател от внешности финна, которая действовала на него настолько головокружительно, что, казалось, можно позволить Маури сделать с собой все что угодно. Беспамятства отдаться и при этом ни о чем не жалеть.
Присев на корточки, Фидель аккуратненько потянул на себя коврик, где сейчас стоял его знакомец. Не для того, чтобы тот потерял равновесие и шлепнулся на пол, а просто добавить адреналина, заставить финна вздрогнуть. ОписАв потом вокруг молодого человека парочку кругов, нежно касаясь его плеч, Иван пошел в сторону кровати. Присев на ее край, молодой человек развязал кеды, поставил их рядышком, запихнув в них, как цветы в вазу, носки. Затем пальцы коснулись пуговицы штанов, тем временем как взгляд не отрывался от приближающегося Маури, который продолжал честно выполнять условия игры, что очень уж забавляло.
- Теплее-теплее, - сказал Куба, снимая с себя штаны вместе с нижним бельем, последние он кинул в сторону Маури. Труселя коснулись вытянутых вперед рук и упали на пол. Интересно, что он подумал? улыбнулся Иван, укладываясь поперек кровати на живот.
- Еще теплее! Горячо! – дав последние подсказки, молодой кубинец, отвернулся, сложив подбородок на прохладное покрывало постели.
Если бы Маури открыл бы сейчас глаза, то его вору представилась бы оголенная задница Фиделя, кокетливо оттопыренная, зазывающая, манящая. Но тут, Куба решил несколько поменять тактику, вспомнив, что он в этой игре скромная Дюймовочка, брачная ночь которой должна пройти в объятиях ненавистного мужа-крота. Потому Иван мышкой, на сколько это было возможно, юркнул под одеяло, накрываясь по самый нос.
- Ох, я не одета! – тоненьким голосочком произнес молодой человек, чувствуя, однако, как оживает его член, образуя холмик на поверхности одеяла. Сам Фидель был весь в предвкушении. Ему были не нужны долгие ласки, а хотелось прямо здесь и сейчас. А еще он отчего-то боялся, что этот красавчик откажется от секса с ним. Ну, они ведь в принципе ни о чем таком не договаривались. Хотя… Не стоило себе льстить, тут в Вертепе было полно красивых мордашек и тел, с которыми Иван и близко не стоял. В конце концов, я могу быть и просто не его типом.